– Достойный детектива. И сколько нужно будет заплатить супругам Бланкарам за наши настоящие паспорта? – опять поинтересовался Сергей Сергеевич.

– Это уже моя забота, мсье, – ответил Тибо. – Мы свои люди – разберёмся.

На следующий день Алябьеву исполнилось сорок лет.

Нынче учёные люди говорят (не знаю, как они говорили раньше), что в эти годы мужчина находится в периоде, называемым «кризис среднего возраста», со всеми вытекающими из этого периода последствиями. Может быть и так – спорить не буду, но сейчас, рассказывая эту историю, я утверждаю: Сергей Сергеевич Алябьев в свои сорок лет ни в каком кризисе не находился, хотя бы потому, что он просто-напросто любил Лилиан Мартен, и это так же верно, как верно то, что моя мать была женщиной.

Он и она провели этот день вместе, и поскольку дело это сугубо интимное, то говорить о нём я не стану. Правда, вечером Сергей и Лиля сбегали к Милане и Этьену, где рождение Алябьева отпраздновали: весело посидели три часика.

– Слишком она молода для тебя, Серёжа, – шепнула ему на ухо госпожа де Маршаль, пригласив его танцевать.

– Я люблю её, Милана. И ничего не могу с собой поделать, – ответил он. – Да и не хочу.

– Ой, Серёжка… – вздохнула она.

– Да, Миланка… – отозвался он.

– Ты решил согласиться с предложением Тетерина?

– Решил…

– Ой, Серёжка…

– Да, Миланка….

Утром 8 сентября Алябьеву вновь принесли записку от господина Тетерина. Он предлагал ему и немому Бонне встретиться с ним на кладбище Пер-Лашез 9-го сентября 1928 года в 11 часов дня на прежнем месте, на центральном бульваре. Алябьев, вновь воспользовавшись телефоном Лилиан, передал эту информацию для Дюрана, и Тибо к 10 часам назначенного дня прибыл за Алябьевым на улицу Лепик на новеньком чёрном «ситроене». Водителем автомобиля оказался тот самый верзила из «Ротонды» – Клод Ришар, младший брат которого, пригласив Лилю на танец, потерпел фиаско. Клод тоже узнал Сергея Сергеевича и на его приветствие ответил с добродушной улыбкой:

– Доброе утро, мсье.

– Вы знакомы? – спросил наблюдательный Дюран, на что Ришар коротко доложил:

– Да, босс. Чуть-чуть.

Исходя из обращения «босс», и из того, как после команды Тибо «Поехали!» Клод Ришар по-военному ответил «Есть!», он был из банды Дюрана и беспрекословно подчинялся своему главарю. А если предположить, что в шайку Тибо люди его профессии, как правило, входили семьями, то, следовательно, и младший брат Ришара был того же поля ягода.

Алябьев похвально оценил машину Дюрана, на что тот отозвался:

– Автомобиль в нашем деле поважнее и оружия, и телефона будет, – с чем нельзя было не согласиться, ибо мобильность преступников при совершении ими криминала занимает одно из первых мест. А Тибо между тем добавил: – Кстати, мсье, моим ребятам удалось узнать, где находится логово нашего работодателя. Иголка кое-что вспомнила, а они уж докопались. Как я и предполагал, им оказалось совсем не то место, куда отвозили её и всех остальных девчонок. Не хотите полюбопытствовать? Время нам позволяет.

Но Сергей Сергеевич отказался, заявив, что на его взгляд этот шаг ещё преждевременен. Не доехав какой-нибудь сотни метров до центрального входа на кладбища, Клод Ришар по распоряжению своего босса остановил автомобиль. Дюран и Алябьев вышли и направились на встречу. Повторилось то же самое, что и в прошлый раз: Тетерин опять вынырнул из-за какого-то склепа в сопровождении прежнего телохранителя и подошёл к компаньонам.

Поздоровались, Алябьев представил Дмитрию Ивановичу немого Арно Бонне, и они вновь неторопливо пошли вдоль надгробий. Тибо, как в этом случае и положено быть человеку второго плана, выбрал нужную дистанцию и следовал позади в паре с телохранителем. Алябьев решил эту дистанцию сократить, хотя бы потому, что нужно было показать заказчику: он полностью доверяет выбранному ему напарнику. Тетерин с началом разговора медлил, и Алябьев посчитал нужным его поторопить: если да – то да! нет – так нет!

– Итак, ваше решение, на счёт моего предложения, Дмитрий Иванович? – заговорил он по-французски и пояснил почему: – Мой друг умеет читать по губам. И у меня нет от него никаких тайн. Вы не возражаете, если он пойдёт не позади нас, а рядом со мной?

– Не возражаю, – ответил коммерсант, отвечая Сергею Сергеевичу тоже по-французски. Он дожидался, когда Тибо, следуя жесту Алябьева, займёт место рядом с ним и продолжил далее разговор: – И на счёт вашего предложения ехать в Россию вдвоём с мсье Бонне, я тоже согласен. Все ваши документы готовы. По советским – вы механик Манин, а господин Бонне – грузчик Зыбин. Французские и немецкие паспорта тоже настоящие, не сомневайтесь, ибо я в первую очередь заинтересован в том, чтобы вы не прокололись при проверке документов, и всё наше предприятие прошло гладко. Но уверяю вас, что если вас даже и задержат по какой-либо причине, то непременно отпустят, поскольку придраться не к чему.

Дмитрий Иванович подозвал телохранителя, и тот передал Сергею Сергеевичу документы. О советских удостоверениях личности Алябьев ничего не мог сказать – видеть не довелось, но французские и немецкие паспорта, попадавшие в его руки, и которые в силу кое-каких обстоятельств, имевших место в 1923 году, ему даже пришлось пристально изучать, были действительно хороши – спору нет. Даже если Тетерин говорил сейчас неправду, и все эти документы были фальшивыми, то качество этих фальшивок было выше всяких похвал. От Тетерина не укрылось, с каким вниманием Сергей Сергеевич разглядывает документы, и он буркнул, как будто даже обидевшись:

– Говорю же вам, они настоящие.

– Похоже, – согласился Алябьев, зачем-то ковырнув ногтем клёпку на своей фотографии в немецком паспорте, ставившуюся в целях защиты от подделки. Затем он убрал документы в карман куртки и предложил: – Давайте ещё раз уточним все подробности и после получения обещанного вами аванса, мы готовы поехать хоть завтра.

Выслушав инструкции Тетерина, Сергей Сергеевич повторил их слово в слово. Дмитрий Иванович остался этим весьма доволен и даже пооткровенничал:

– Первоначально я хотел отправить вас через Люксембург, но там возникли некоторые проблемы, поэтому поедете через Бельгию. Пусть чуть дольше, зато надёжнее.

Затем коммерсант сказал телохранителю по-русски, чтобы принесли и всё остальное. Тот пронзительно свистнул, и спустя полминуты из-за надгробий вышел ещё один человек Тетерина. Он принёс «всё остальное»: два больших потертых коричневых саквояжа и объёмный, набитый чем-то вещмешок. Дмитрий Иванович пояснил, что в одном саквояже аванс – сто тысяч франков, в другом деньги для поездки в разной валюте, в мешке настоящая советская одежда от носков до полупальто, а с обувью, дескать, сами решайте.

– Ваш поезд Париж-Брюссель отходит завтра в 13.20. с Гар дю Нор. В 13.00. у главного входа вокзала вас будет ждать он, – Тетерин указал на мужчину, принёсшего саквояжи и вещмешок. – Он же будет сопровождать вас до Бельгии. Итак, жду вашей первой телеграммы из России, господин Алябьев. Я очень на вас надеюсь!

Напоследок Тетерин пожелал Алябьеву по-русски «Ни пуха ни пера!», выслушал в ответ «К чёрту!», в сопровождении своих людей свернул в ближайшую аллею и скрылся там среди склепов. На обратном пути Дюран поделился с Алябьевым своим мнением о Тетерине, и оно было больше отрицательным, нежели положительным. В завершение Тибо сказал:

– Но стоит отметить, что организация в его банде поставлена на высшем уровне.

– В банде? – переспросил Алябьев.

– Разумеется, мсье. От моей она отличается лишь тем, что работает масштабнее, что она много больше и намного богаче. – Он помолчал и добавил: – И аппетиты у неё не чета моей, а прямо-таки государственного размаха. Кстати, вот ваш паспорт от старика Бланкара. – Он достал из кармана пиджака документ и протянул его Алябьеву: – И можете не сомневаться, мсье, он тоже настоящий.

По этому паспорту Алябьев был Эженом Жаккаром. Сергей Сергеевич не удержался, достал свой французский паспорт от господина Тетерина и сравнил их. И паспорт от старика Бланкара как будто смотрелся правдоподобнее, во всяком случае, он выглядел потрёпаннее, как после длительной носки в кармане одежды.