Под уханье ударных и хриплые электронные слова мы неслись мимо деревьев, смазавшихся в непрерывный зелёный цвет – точь-в-точь мазок масляной краски. Заглядывая в открытые окна, свободолюбивый ветер подхватывал музыку, заставляя танцевать даже камушки на обочине.

Пока мы ехали, Этан вкратце вводил Марго в курс дела. Обычно младшие Равелы не посвящали гостей в свои тайны, но Этан меня либо не стеснялся, либо мне доверял. Новой страстью Розы был сёрфинг. Точнее – обаятельный подтянутый сёрфер, пришедший на смену фотографу. По словам Этана, воздыхатели Розы уже имели удовольствие подраться, и победителем в этом противостоянии, конечно, вышел спортсмен. А так как Роза обещала поддерживать возлюбленного не только на соревнованиях, но и вообще во всём, она сразу записалась на занятия по сёрфингу в его группу.

Чтобы добраться до места встречи с Розой, Этан свернул от города в сторону маленького леса, в глубине которого в ожидании таился домик на дереве. Объехав полукругом лес по шоссе, Этан остановился на повороте, возле местного мини-маркета.

– Какого лешего тебя занесло на Морской проезд? – неожиданно сурово спросил Этан, наблюдая, как Роза садится рядом, снимает мокасины и беспардонно закидывает длинные загорелые ноги на приборную панель.

– А тебе-то что? – фыркнув, она отвернулась, чтобы пристегнуть ремень безопасности.

В отражении бокового зеркала Роза так сильно закатила глаза, что при большем желании вполне могла бы вывернуться наизнанку. Может, на то она и надеялась, мечтая хоть на минутку свалить из этого мира в параллельный.

– Так. Щас будешь выпендриваться тут – пешком до своего залива расчудесного пойдёшь. – Этан сурово посмотрел на приборную доску. – И ноги убери.

– Ой, ну прости-прости, золотце, милый мой кексик, – опуская ступни, Роза засюсюкала так приторно, что её брат и сестра одновременно приготовились блевать радугой. – Да в кафе я тут с подругой сидела – она живёт недалеко от Старого склона.

Старый склон… Что-то знакомое.

Я взглянула на Марго. В её лице тоже мелькнуло узнавание, но, встретив мой немой вопрос, она слегка поморщилась, как бы говоря: «Пустяки, ничего особенного».

– Это вам, девчонки, – с улыбкой сказала Роза, передавая назад мороженое.

Этан заворчал через плечо:

– Зена, ну что ж ты творишь, чёрт возьми? Какое мороженое?! Заляпаете мне опять весь салон – вы ж как люди нормальные есть не умеете.

– Это чтоб ты опять лошадей не гнал, блюститель чистоты. А то тебя на поворотах заносит. Держи-держи, Алекс, – Роза помахала упаковкой в воздухе.

Я взяла мороженое и озадаченно повернулась к Марго.

– Как он её назвал?

– Зена.

– Почему?

Отозвался Этан:

– Потому что Роза у нас в семье – главная попрошайка, в точности как была наша собака Зена. Мы назвали щенка в честь главной героини сериала… Помнишь, был такой в девяностых про королеву воинов? А, не помнишь, наверное… Неважно. Короче, собака была сильная, умная – ньюфаундленд же, а как только вкусность какую-нибудь видела, тут же теряла над собой всякий контроль и глядела на тебя тюленьими глазами.

– Роза, а тебя не смущает прозвище в честь собаки? – спросила я её.

– Ой, это та-а-ак давно приклеилось… Мне как-то всё равно, – хрипловато бросила она, – С тех пор, как Зены не стало, приятно, что хоть что-то о ней напоминает. Да и Зена звучит лучше, чем Попрошайка, а то Этан достал меня дразнить, прямо как сейчас Натан достаёт Лили. Есть с кого брать пример… Ешь мороженое, Алекс – растает.

Этан терпеливо вздохнул. Я покрутила пачку в руках. Было неловко.

– Этан, если ты против, я тогда не буду мороженое.

– Да ешь, Алекс. Всё равно эти две хрюшки всё измажут.

– Будешь с нами третьей хрюшкой, – довольно произнесла Марго, беззастенчиво во весь язык облизывая сливочный шарик.

У меня пересохло во рту. Будь я парнем, пришлось бы совсем нелегко. Похоже, природная сексуальность была общей чертой старших детей Равелов. Этан, с которым мы вообще почти не виделись и не общались, умудрялся смущать меня одним взглядом. Ради забавы или нет – мне было не по себе от любого варианта. Марго была более сдержанной, но и она могла вести себя обескураживающе. Временами порыв эмоций захлёстывал её настолько, что я не просто замечала томные взгляды незнакомцев, упоённо пожирающие мою подругу, но и ловила на этом саму себя. Про чувственность Розы можно было даже не заикаться, учитывая число её романов.

– Марго, поведай мне тайну, чего Этан раздражённый такой? – спросила Роза, оценивая недовольно уставившегося на дорогу брата.

– А, глупости… – ответила она. – Дядя Альберт опять всё настроение испоганил своим бубнежом по поводу воспитания. То он недоволен, что родители мне позволяют гулять допоздна, и вообще не следят, когда я возвращаюсь, то про Натана целыми днями ноет, что тот маленький террорист… Он, конечно, прав, я не спорю, но сколько ж можно-то? Теперь вот про тебя нудит, что ты, типа того, подаёшь плохой пример Лили – что тебе родители поддались и всё подряд покупают. Всем уже мозги сожрал. Ну я на него и огрызнулась.

– Будто кто-то от него что-то другое ожидал, – пренебрежительно отозвалась Роза.

Этан свернул на высокоскоростную трассу. Он, видимо, часто бывал за рулём и вёл машину как бы в состоянии потока, не напрягаясь. Мимо окон проносились редкие кустарники и ровные рядки деревьев, разделяющие пастбища. Мы всё ехали и ехали, оставляя позади живописные пасторали, на которых беззаботно паслись лошади с лохматыми хвостами и отары кругленьких довольных овец, похожие на пучки ваты, рассыпанные в траве.

– Дядя Альберт иногда бывает нудным, согласен, – заговорил Этан спустя какое-то время, и взглянул на меня, неясно зачем – ища поддержки или пытаясь определить реакцию на сказанное.

Я хотела было с ним согласиться, но «занудство» было не самым подходящим словом. Не помню ни одного человека, который боялся бы зануду.

– Лично меня очень пугает его проницательность, – я наконец нашла смелость для искренности. – Кажется, он знает, что вы что-то скрываете насчёт Розы – потому и ведёт все эти странные разговоры про воспитание. Докапывается до истины.

Хотя с заднего сидения мне не было видно лица Розы, судя по интонации и резко подскочившему на месте Этану, она была в бешенстве:

– Вот ведь… …старый хрыч! – в чувствах воскликнула она.

К сожалению или к счастью, гулкий длинный сигнал проезжающей мимо фуры не дал мне разобрать её пламенную речь. Зато Этану всё было слышно отлично – выражение его лица стало таким озадаченным, будто он таких слов не знал.

– Так, тихо тут с эмоциями, – брат коротко похлопал её по плечу.

– Прости. Прости. Просто есть такая категория людей, которые всегда всем недовольны. Лучше не тратить на них время, – с обидой заявила Роза. – Копается где не просят и спорит по любому поводу, даже если согласен.

– Дядя Альберт, конечно, строгий и надоедливый – что есть то есть, – попытался утихомирить её Этан, – Он часто выражает своё мнение по поводу и без, но если нужно, всегда готов помочь. Неважно, знакомый ли человек – он молча помогает, и всё. И никогда ничего не требует взамен.

Марго промычала, пытаясь что-то сказать с набитым ртом, и вовремя слизнула с вафельного рожка стекающую вниз сливочную дорожку.

– Проглоти сначала, хрюшка, – назидательно напомнил Этан через зеркало, и расслабленно постучал по рулю большими пальцами.

Марго послушно проглотила остатки растаявшего мороженого и облизала губы:

– В этом ты прав, конечно. Дядя Альберт столько раз вытаскивал Рема из передряг, заступался за озорных мальчишек, по недосмотру разбивших окно или витрину. Вылавливал пьяных девчонок, связавшихся не с той компанией, лично привозил их домой, к родителям. Не раз срывался посреди ночи, не на работу, а из-за звонков знакомых, чьи дети оказывались по уши в дерьме. Он может отчитать по первое число, довести до слёз, накричать так, что затрещат барабанные перепонки, но всегда, абсолютно всегда вызволяет из беды любого, кто просит помощи. Так что, если что случится, я знаю, что в первую очередь надо звонить дяде Альберту.