– Да вы чего? Какие бритые подмышки? А ноги?! – Марк натянуто улыбнулся, —Вы серьёзно что ли? Тьфу, ужас какой!

Ди, усмехнувшись, подперла подбородок рукой:

– Марк у нас проповедует бодипозитив. 28

– Такие вопросы после разговора о поцелуях с мужиками, – он покосился на Севера. – Смерти моей хотите?

Рем от смеха опять сполз с бревна, и пока Никки проверяла, не хватила ли его лихорадка, всё-таки умудрился умыкнуть маршмеллоу с её веточки. Разобидевшись, Вероника отказалась продолжать игру, но так как её задание оказалось очень кстати – устроить себе гнездо из подручных средств – нахохлилась в кучке пледов и пригрозила сидеть там до конца своих дней.

– Теперь ты в безопасности, моя маленькая наседка, – улыбнулся Север. Он наконец с упоением сжёг ненавистные «рожки» в пляшущем пламени.

Никки запустила в него подушечкой маршмеллоу, но снаряд не долетел и, отскочив от плеча Фрэдди, пропал в пламени костра. Разочарованно воскликнув, сластёна подобрала ноги, обняла их ручками и с печальным вздохом устроила голову на коленях. Чтобы её развеселить, Рем выбрал «действие». Он ужасно, невыносимо изобразил старую капризную дверь, при каждом движении издавая противные нестройные звуки – один в один настоящий скрежет.

– Ты меня бесишь, – забрюзжал Север. Всё лицо его сморщилось. – Прекрати.

– А-а, так он, значит, не дверь изображает, а тебя… – хмыкнула Диана. – Ворчун.

Идея пришлась Рему по душе. Он притворился дверью ещё раз, только теперь протяжный скрип вышел низким и глухим, до того похожим на голос Севера, что тому пришлось снова выйти покурить.

Марго добралась до корзинки и теперь внимательно изучала стикер:

– «До конца игры привязать любого игрока к кусту». Начинается… Кто это придумал? Нельзя было написать что-нибудь попроще, вредители?

– Вон Север не в курсе – его привяжи, – лукаво посоветовала Никки.

Марго подмигнула ей, быстро скатала стикер в ладонях и щелчком пальцев пульнула шарик в огонь. Бумага мгновенно почернела и рассыпалась. Пока Шейла неразборчиво объясняла Никки что-то насчёт правил игры, Марго сходила к малине за новыми веточками и снова устроилась у костра, согревая руки.

Похолодало. Мы укутались в цветные пледы. Фрэдди разлил новую порцию чая по кружкам, и так как буйное пламя наконец поутихло, зарыл картошку в подостывшую золу. Ребята вовсю пользовались отсутствием Севера. С мечтательными улыбками они вспоминали, как в прошлом году Север проспорил Марку желание – весь вечер, запинаясь и матерясь, декларировал романтические стихи. Погружённая в образы прошлого, Марго тепло прижалась ко мне и с ностальгической улыбкой глядела в звёздное небо.

На лес опустилась тёмная летняя ночь. Я как следует укуталась в куртку Фрэдди. Холодный свежий ветерок просачивался под одежду сладкими ароматами трав, земли и ягод. Костёр плясал в объятиях народных песен. Бурдон колёсной лиры полнил поляну вдохновением, словно пришёл из старинных легенд о лесных духах и языческих ритуалах. Захотелось поскорее вернуться к истории графа де Лисса и Энни, и пока не настала моя очередь в игре, я выводила прутиком на земле замысловатые кракозябры.

Как же быть с любовью графа и служанки? Если писать искренне, правдоподобно – счастливого финала не будет. Никаких браков между знатью и прислугой. «Джейн Эйр», конечно, приятное исключение, но это же не четырнадцатый век. Как часто сказки случаются в реальной жизни? И уж тем более в настоящем, а не сказочном средневековье?

Столько страданий, разбитых сердец из-за условностей, созданных самими людьми… Разум не находил утешения. Если писать серьёзную, не голословную историю, ни о какой сказке не могло идти речи. Создать трагедию с драматическими переживаниями, ураганной любовью и безысходностью? Разве люди и так недостаточно страдают? Они терпят несправедливость, боль, страх – и то же самое будут видеть в книге? Кому лучше от такой «настоящей» истории?

Обойтись без препятствий и проблем в книге нельзя. Это так. Но что будет, если пойти против правил? Как грустно, что счастливая жизнь для нас – только вымысел. То, как в жизни не бывает. Неужто дело в том, что мы не любим, когда всё хорошо? Нам от этого скучно или злит чужая радость? «Так не бывает». Неужели в мире нет ни одного счастливого человека, который бы не страдал? Почему все страдают?

Рассказать о противостоянии влюблённых закосневшей среде, обществу и культуре? Наверняка так бывало, только никто о таком не кричал направо и налево. Если примеры были, их наверняка погребли под горой благочестия. Согласно историческим источникам, свадьба де Лисса и Энни не состоялась. Не была ли она легендой, вымыслом? Оба исчезли накануне – и это всё, на чём я могла строить догадки. О дальнейшем история умалчивает.

Переписать финал реальных событий? Историки сожрут меня с потрохами. Или всё же сказка? Магический реализм? Исторический роман? Пойти по следам Шекспира?

Ох, я понятия не имею, как со всем этим быть.

Я мечтала просто рассказывать историю. Не думать о реальном мире, о его правилах, но и здесь они поджидали на каждом углу. Парадокс: начать писать книгу для того, чтобы сбежать от реальности – ради эскапизма, но вновь и вновь возвращаться к давлению шаблонов и серой повседневности, ещё и царившей несколько веков назад.

Меня опоясывало странное давящее ощущение. Решив, что проголодалась, я положила прутик и потянулась за поджаренным хлебом с сыром и ветчиной – одним из многих, сложенных у кострища на замасленном, почерневшем от сажи листе фольги.

Лес покачнулся. Ладони больно ударились о сухую шершавую землю. Оклик, больше похожий на кряканье, вырвался из груди. Я свалилась перед костром на колени – прямо под носом оказался сбитый носок высокого кожаного берца. Просаленные шнурки, крепкие грубые подошвы, испачканные травой и грязью, да и размер великанский. Север вернулся. Я взглянула наверх – с этого ракурса его рост показался бесконечным. С недоумением изучив открывшуюся картину, Север сделал шаг назад. Я осторожно оперлась на ноющие ладони и села на землю. По ней тянулась верёвка. Первое время Фанаты не понимали, что происходит, а потом до нас дошло, и мы, не сговариваясь, захохотали…

– Алекс, кто тебя перестраховал? – фыркнул Марк.

– Хи-хи-хи… – Никки указала на меня. Палец трясся от смеха.

Вокруг моего пояса болталась верёвочная петля – не слишком тугая, но достаточно плотная, чтобы не спадать. Я дёрнула за свободный край верёвки – она тянулась к кусту малины, что дрожала от каждого моего движения, рассыпая лепесточки белых цветков. Марго без сил упёрлась руками в колени и смущённо пофыркивала. Глаза хитрющие. Вот кому взбрело в голову породнить меня с малиной…

– Так это ты?! – если бы не мешал Север, вставший между нами столбом, я бы дотянулась до Марго и обняла её, но получилось только сесть на корточки.

– Я-а-а!..

Надо же – повязала верёвку так аккуратно, что я даже не почувствовала.

– …маленький пупсик… – вздохнул Север. От него резко повеяло табаком.

– Предательница, – я попыталась освободиться от верёвки под далёкий шелест листвы, но потерпела неудачу – узел был завязан на совесть. – Марго!

– Я любя! – она с неразборчивыми, по большей части театральными оправданиями отскочила в сторону, поближе к Рему, чтоб я точно не добралась.

Шейла и Марк со смеху накренились вбок и схватились за руки, чтобы удержаться на месте. Фрэдди беззвучно покатывался, спрятав лицо за скетчбуком. Марго тихонько утёрла слёзы в уголках глаз, чтоб не смазать макияж:

– Прости, Алекс, но ты единственная могла потерять бдительность. Остальных так просто не проведёшь.

– Отвяжи меня! – под общий свист я направилась к злополучному кусту.

– Не вздумай! Дай камеру включу, – гогоча, вклинилась Вероника.

– Вероника, уж от тебя я…

– …маленький пупсик… – смиренно добавил Север.

– …не ожидала.

– Это ты зря, – Север дал Марго «пять». – Как раз Никки придумывает самые дурацкие задания вроде этого.