Выбрав прототипом главного героя реальную личность – графа де Лисса, я надеялась избавиться от лишних хлопот с датами и именами, но план провалился, и к стыду перед писателями добавился ещё и страх перед историками. От навязчивой идеи написать сказку разило самооправданием, поэтому я упрямо шуршала страницами справочника и готова была рыдать.

Хмурый вид Делира морально готовил к тому, что он пошлёт к чёрту любого, кто посмеет его потревожить. В общем, мне потребовалась вся сила воли, чтоб это сделать:

– Мистер Делир?

Не отрываясь от блокнота, он предостерегающе воздел указательный палец. Пауза тянулась целую вечность, и постепенно ожидание смертной казни сменилось любопытством. Пока мистер Делир не буравил меня проницательным взглядом и не гнался следом с топором, я могла рассматривать его безо всякого стыда. Поза напряжённая. Рукава рубашки закатаны до локтей. Перьевая ручка в левой руке – чёрная, тяжёлая, блестящая, с золотым наконечником – уверенно и быстро скользит по бумаге, оставляя красные линии, похожие на кардиограмму. Должна признать, весьма эксцентричная привычка – писать красными чернилами.

Только сейчас я обратила внимание, что Делир пользуется паркером, причём не абы каким, а Duofold Prestige – я помогала Марго с презентацией про эту модель для зачёта по дизайну. Теперь ясно, у кого она эту ручку увидела.

«Нержавеющая сталь. Гравировка. Перо из золота, восемнадцать карат».

А обложки романов Делира тоже из золота?

Несмотря на то, что я училась у него литературе, я не видела ни одной книги Делира, не говоря уже о том, чтобы их читать: в учебную программу его труды не входили. Отчасти я даже испытывала пренебрежение к романам Делира. Фанатичные однокурсницы болтали о них постоянно, доводя всех до белого каления. Но теперь мне стало любопытно, о чём он пишет. Я изо всех сил сдерживала интерес, потому что понимала – если открою книгу Делира, то не успокоюсь, пока не дочитаю её до конца. И даже если дочитаю, потом займусь не рукописью, а писательским самобичеванием – мне до уровня Делира лететь и лететь, – так что «внеклассное чтение» пришлось отложить.

Закончив писать, мистер Делир закрыл ручку колпачком и раздражённо поглядел на меня:

– Мисс Саликс, я занят.

Его облику явно не хватало мягкости и обаяния, но я вовремя вспомнила о своих глупых вопросах тем ранним утром на берегу, и весь запал как ветром сдуло. Какое к чёрту обаяние, Алекс?!

– Извините.

С топором он, конечно, не гнался, но холодный, суровый взгляд ранил больнее любого оружия. Я себя переоценила. Шагнув назад, понимающе кивнула – даже сказать ничего не смогла. Набрав в грудь, наверное, тонну воздуха, Делир вздохнул. В голосе чувствовалось громадное терпение:

– Что там у вас? – он поджал губы.

Не могу поверить. Согласился…

– Я пыталась сама разобраться, но тут такое оглавление…

– Ближе к делу, мисс Саликс.

– Я запуталась!

Я так нервничала, что тряслись руки. Страницы справочника словно склеились намертво.

Да открывайся ты!

– Подойдите.

Я подошла.

– Дайте сюда, – Делир ловко выхватил книгу из моей руки и раскрыл её. – В чём дело?

– Там оглавление такое странное. Почему-то не в порядке хронологии, а по алфавиту. Я ничего не могу найти.

– Возьмите стул и сядьте, – сдержанно сказал он.

Я послушно разыскала один из сотни стульев. В полуметре от мистера Делира, сев у самого края письменного стола, я искоса поглядывала на уверенные движения писателя. Спустя секунду Делир прекратил листать, отвлёкся от книги и терпеливо посмотрел на меня, оценивая расстояние.

– Я не кусаюсь.

Я подвинула стул ещё – теперь можно было без труда дотронуться до плеча мистера Делира, отчего стало как-то не по себе. Он быстро отыскал нужную страницу ближе к концу и опустил палец на столбик номеров. Речь звучала чётко, без спешки, но в темпе:

– Понимаю, вёрстка не верх гениальности, зато справочник подробный. Смотрите, здесь список указателей, но уже с датами…

От него повеяло чем-то едва уловимым, пряным, дразнящим. В знакомой гамме запахов не было названия этим пьянящим нотам. Я гадала, что же это за странный аромат, и не заметила, как застыла, дыша глубоко и медленно. Делир чуть развернул голову в мою сторону, чтоб его было лучше слышно.

Когда он рядом, меня совершенно парализует.

Задержав дыхание, я впилась ногтями в ладони, чтоб успокоиться. Передо мной застыл грубый профиль Делира, отчасти скрытый за тёмными волосами и бородой. Длинные ресницы отбрасывали тень на скулы. Губы целовали слова. Алекс, это уже ни в какие ворота… Как споткнувшийся прохожий хватается за воздух, я искала любую опору вместо Делира, и в конце концов вонзила взгляд в справочник. На весь разворот раскинулось гигантское фамильное древо.

Наконец сквозь глухоту пробился связный, разборчивый голос:

– Здесь можно проследить, кто кому кем приходится. Что касается дат, до середины пятнадцатого века они стоят не везде. И не всегда точны. Сами понимаете: какие-то документы были утрачены, подделаны, какие-то вовсе не дошли до наших дней. Пожары, потопы, войны. Время. С другой стороны, временные рамки в художественной литературе не всегда жёсткие.

Фраза вывела меня из оцепенения.

– В смысле? То есть в исторических романах тоже бывают неточности?

– Чаще, чем вы думаете. Если хорошо разбираться в вопросе, где угодно можно найти нестыковки, – пояснил Делир. – Это не умаляет значимости «Собора Парижской Богоматери» Гюго или «Синухе, египтянин» Валтари. Смысл заключается, прежде всего, в самой истории, а не в том, произошла она на год раньше или позже. Разумеется, если это не противоречит правилам, созданным самим автором.

Я ещё раз взглянула на древо. Масштаб работы пугал. Но мистер Делир был прав. Какая разница, в каком году и в каком графстве родились мои герои, если с ними происходит что-то невероятное? Я ведь пишу не исторический трактат.

Делир вернулся к справочнику. Он что-то говорил, а я следила за движением смуглых широких кистей с грубо очерченными контурами костяшек и квадратными подушечками пальцев. Аккуратный чистый ноготь указывал на очертания букв и линий. Смысл летел мимо.

Склонившись над книгой, мы случайно соприкоснулись плечами. Если бы мир был электрическим, в нём выбило бы пробки, но пока что их выбило только у меня в голове. В животе творилась феерия, будто я проглотила катушку Теслы, но Делир, заметив, что мы слишком близко, отклонился в сторону. Ему было некомфортно.

Он просто мой преподаватель. Я его не интересую.

Глубокое дыхание начало меня выдавать – если дышать так часто, Делир всё поймёт, а если не дышать, то задохнусь. Я понимала, что выгляжу глупо, но кивала как заведённая. Делала вид, что всё в порядке. Это не помогло. Делир вдруг замолк, прислушиваясь.

Точно задохнусь.

Скомкано поблагодарив его за потраченное время, я пулей вылетела в коридор.

Не знаю, поверил ли мистер Делир, что я хоть что-то поняла.

За углом возле уборной мне окончательно снесло крышу – по-идиотски улыбаясь, я закрылась в кабинке и села на крышку унитаза. Я и сама не понимала, почему Делир имеет надо мной такую власть. Да, внимательный преподаватель, которого я очень уважаю, несмотря на всё своё нытьё. Да, опытный писатель, у которого есть, чему поучиться. Личность с сильным характером. Но при чём тут я?

Мистер Делир жёстко пресекал любые попытки влезть в его личную жизнь. Недвусмысленно давал понять, что знаки внимания его не интересуют. Держал дистанцию. Даже учебные вопросы в Академии обсуждал исключительно публично, чтоб не было пересудов о беседах тет-а-тет. Он был нисколько не либерален и никогда не воспринимал студентов как равных себе. А я ещё и подтвердила, что это верное решение, своей вчерашней дуростью.

Всё очевидно. Там, в читальном зале, я не могла пошевелиться, как кролик перед удавом, а мистер Делир не чувствовал ничего, равнодушно пересказывая сухие факты.