– Извините. Эмоции. Я поеду в больницу.

– Посидите в коридорчике, пожалуйста, бригада приедет. А мне пора принимать следующих пациентов. Извините.

***

В кабинет вошли мужчина и женщина. Её округлившийся животик радовал глаз.

– Алёна Владимировна, мы к вам сегодня всем составом, – задорно прощебетала женщина. – Вы же скажете нам пол?

– Скажу, ложись.

– Я к вам прихожу и отдыхаю. Так комфортно тут. Правда, наше знакомство было не очень радостным.

– Зато есть эффект. Что бы было, если бы я не настояла тогда на скорой?

– Спасибо вам, Алёна Владимировна! Я не понимала, насколько это опасно. Спасибо, что сберегли нашего малыша. Как сейчас помню, 6 недель и три дня, и вы говорите: «В Европе не сохраняют до 10 недель. Сейчас посмотрим. Ты не переживай». Мучительная пауза и потом: «Сердце бьётся. Сохраняем!»

Беременная улыбнулась мужу и сжала его ладонь. Во время УЗИ ей ничего не было видно. Зато супруг и врач активно обсуждали изображение на экране.

– Папа, смотри. Нога. Видишь?

– Угу, – кивнул муж.

– И вот нога. Видишь?

– Угу, – снова кивнул он.

– А посередине?

– Угу.

– Что «угу». Что посередине?

– Мальчик, – в третий раз кивнул отец.

Все дружно засмеялись.

– Тише! – зашикала на беременную Алёна Владимировна. – Взбаламутила ребёнка. Хохотушка. Теперь давай смотреть состояние.

Долго обследовала врач пациентку. И так крутила, и сяк. Только и слышно было «дыши, не дыши, повернись, не шевелись, не дыши, дыши, на другой бок». Устала беременная, голова закружилась.

– Дайте воды.

– Да. Сосуды у тебя слабые. Я бы посоветовала тебе попить курсом таблетки. У малыша всё хорошо. Но у тебя – не очень, и это его может коснуться.

– Я их пью. Я ж болела с температурой. Вот пью теперь их.

– Молодец твой доктор, правильно думает, раз назначил их.

– Так это вы же и назначили мне ещё тогда, сказали: повторишь во втором триместре. Вот повторяю.

– О! А участковый?

– Он, наоборот, всё отменил. Но я пью.

***

И так весь день. С 10 до 20, с перерывом на обед в полчаса. Итого, девятнадцать пациенток. Девятнадцать историй. Девятнадцать эмоциональных приёмов. Каждую через себя. Для каждой нужное слово, нужное назначение, терпение и любовь. Вот за что я люблю Алёну Владимировну, так это за человечность. Уж поверьте мне, бессердечному куску железа. Порой за весь день я перегреваюсь, а она нет. А, может, просто не показывает. Врач – гинеколог. Спаситель женских душ, целитель женского начала, провидица и волшебница. Кашповская Алёна Владимировна.

– Внимание, внимание! Сегодня всех нас ожидает удивительное событие, – гремело на съёмочной площадке в динамиках, – сегодня особенная передача, ю-би-лей-на-я! На встречу приглашена нутрициолог Каролина Викторова. Всем собраться, ничего не забыть! Персона нон-гранта. Она готова откровенничать, наконец! И будет это делать, ребята, с нами! Друзья, это очень дорого, так что не облажайтесь. Дорого, но тем и ценно. Никаких ляпов, никаких форс-мажоров, уволю всех, вы меня знаете. На подготовку три часа. Поехали!

Я лежал на столике и скучал. Сейчас начнётся суета. Прибежит, будто ураган, Лёля. Начнёт стучать, дуть, «раз-два», «раз-два» там всякие. А потом пять часов жары, софитов, нервных людей вокруг. Съёмочный процесс – это вам не ерунда какая-нибудь из школьной самодеятельности. Тут всё по-взрослому.

– Чего грустишь, микрофончик? – спросила меня лампа с абажуром.

Программа называлась «Опусы, открытия, откровения». Студия была оформлена в виде уютной комнаты с приглушённым светом. Именно в таких условиях комфортнее всего вытягивать из гостей тайны, да что вытягивать! Они сами рады вывернуть душу наизнанку, ты плати побольше, любой каприз, как говорится…

– Ты со мной не разговариваешь? – грустно добавила лампа. Ей не хватало только выпятить ещё губки, как делают обиженные девушки, но губ у лампы не было, не знаю, к счастью, уж или нет…

– Надоело мне всё. Вся эта суета и нервотрёпство кругом.

– А ты что хотел бы? Ты же рождён для аплодисментов, шума, скопления людей!

– И что? Мне это не надо.

– Но что тогда ты будешь делать?

– Ничего.

– Как? Совсем ничего? – лампа очень удивилась. Она не понимала, как это: ничего не делать. Этой болтушке никогда не понять, что я имею в виду. Под «ничего не делать» я подразумеваю не слышать, например, её пустую болтовню, не слышать криков неврастеников, визгов ведущих, слёз гостей, ругани продюсеров. Единственно нормальные люди здесь – это операторы. Самые спокойные. Как раз они-то и творят искусство. Настоящее искусство, чёткое и техничное. Без всяких хитросплетений и интриг, без эмоциональных выгораний и запоев. Чинно, благородно, молча, плавно. Хочу такую же работу. Но лампа говорит, что я рождён для другого. Но почему тогда всё это так тяготит меня?

***

Размышления микрофона прервала Лёля. Прибежала, словно фурия, быстрая, активная, звонкая, на щеках – румянец, взяла микрофон, «раз-раз», постучала, подула, помычала. Всё как обычно. В этот момент к ней подошёл Артём. Артём – оператор, влюблённый по уши в Лёлю. Но здесь без вариантов. Она сама втюрилась подающего надежды певца, только и делает, что говорит о нём подружке по телефону.

– Привет! – скромно поздоровался творец видеоряда.

– Привет, – мимоходом ответила Лёля, даже не взглянув на собеседника.

– Как дела?

Лёля ухмыльнулась.

– Ты не находишь, что это странный вопрос? Сейчас у всех аврал, дел по горло, нервы как струна.

– А зачем?

– Что «зачем»? – не поняла Лёля.

– Зачем нервы как струна? – Артём широко улыбался. Было нечто неказистое в этом пареньке, но он был настолько добродушный и спокойный, что это привлекало, тем более он такой, пожалуй, был один среди всего этого сумасшествия.

– Ну как! Что у тебя за дурацкие вопросы! – возмутилась девушка и смешно сморщила лоб. – Хочу, чтобы всё получилось, вот и волнуюсь.

– Ну а что будет, если не получится? Что будет-то?

– Плохо будет.

– Кому?

– Всем.

– Нет, я не понимаю! Ты говоришь «всем» – но мне, например, плохо не будет. Подумаешь, что-то пойдёт не так, – парень пожал плечами, – мир ведь не рухнет?

– Не рухнет, – медленно повторила Лёля.

– Вот и отлично! С этими мыслями и надо жить! А то «плохо-плохо», – Артём подмигнул Лёле и пошёл к камере.

***

Через два с половиной часа всё было готово к съёмке выпуска. Лёля успела уже пообщаться с гостьей, отметила важные моменты в беседе и предусмотрела возможные нестыковки. Напрасно кто думает, что подобные передачи идут по заведомо расписанному сценарию. При таком раскладе теряется интрига и естественность, неспроста же передача находится в топе по просмотрам. Зрители любят нежданчики. А раз так любят зрители, их надо этим и кормить.

– Камера, мотор, поехали!

И завертелась, закружилась жизнь на съёмочной площадке. Приветственные речи, вкусный чай, незамысловатая беседа и обсуждение рабочих планов на будущее. Контакт налажен, гость расслаблен, можно переходить к сокровенному.

– Каролина, – Лёля посмотрела гостье прямо в глаза, – Вы изумительная женщина! Как у Вас получается делать столько дел?

– О, это целая система, – Каролина немного поёрзала на стуле. – Система, к которой я пришла далеко не сразу. Но всё на самом деле проще, чем кажется. Я не первооткрыватель в таких ситуациях. Всё дело в команде, делегировании и контроле.

– Но подобрать команду – это, наверное, процентов семьдесят успеха?

– Я бы сказала: девяносто процентов!

– Даже так?

– А ваших всего десять?

– Я в составе команды, – девушки рассмеялись. – Зачем вы меня списываете со счетов!

– А что тогда десять?

– Псевдообстоятельства.

– Что это такое?

Каролина приподняла бровь.

– Скажите, как часто вы слышите такие фразы: «Я хотел бы, но у меня нет времени», «Я пытался, но возникли дела», «Я заболел», «У меня ребёнок»? Часто?