– Ради такой встречи порой преодолеваются большие расстояния, чтобы преодолеть былые обиды, чтобы освободить сердце от щемящей тоски по родителям. Рад за то, что вы встретились, вновь собрались вместе за одним столом. Храните верность, великодушие и преданность друг другу, – продолжал Ельцин.
Единственный человек, нужный Кириллу в эту минуту, находился в десяти минутах ходьбы от дома. Казалось бы, совсем незначительное расстояние, но в последние дни оно разрослось до размеров пропасти.
– Пусть в наступающем году исполнятся все наши заветные желания, – пожелал президент.
«Было бы чудесно, если бы все наши желания так просто исполнялись», – подумал Кирилл. Вообще, он не любил загадывать желания и строить планы на будущее. Пока на горизонте маячили лишь школьные экзамены, выпускной и вступительные экзамены в институт. Кирилл был уверен, что поступит на вечерний или заочный факультет одного из тульских вузов. Не придавая значения образованию, с предвзятостью относясь к получению синей корочки, Кирилл больше мечтал о деньгах, чем об учёбе в институте. Родителям нужен диплом, а ему – деньги. Без денег не пригласишь понравившуюся девушку в кафе, не купишь новые шмотки или даже кассету любимой группы. Хотя в одежде Кирилл не нуждался, ему надолго хватало одних джинсов, пары рубашек и свитеров. Семья Семёновых жила не богато, но родители готовы были отдать последнюю копейку за новый модный пуховик, ботинки или джинсы для единственного ребёнка. Кирилл видел, как тяжело родителям достаются деньги. Матери всего тридцать четыре года, а у нее уже вздулись варикозные вены на ногах. Отец работал и днями, и ночами на заводе, отчего вечно не выспался и выглядел старше своих лет.
Кирилл мечтал летом рвануть в Москву, где жил двоюродный дядька, который обещал пристроить его на какую-нибудь работу. Он мечтал, что половину заработанных денег отдаст родителям, и они будут гордиться заботливым сыном, но другую половину оставит себе. Планов насчёт собственной семьи и детей Кирилл не строил. Он считал, что сначала нужно твёрдо встать на ноги, но в глубине души был запрятан образ невесты с лицом Алины, хотя он никому никогда в этом не признавался, особенно ей.
– С праздником вас, друзья! С Новым 1995 годом! – закончил новогоднюю речь Борис Николаевич.
За столом все притихли, куранты на Спасской башне начали отстукивать долгожданные двенадцать ударов. И вот, наконец, последний раз пробили часы.
– Ура! – закричала баба Валя.
Бабуля сегодня принарядилась, надев парадно-выходной сарафан из джерси и бежевую блузку с кокетливым бантиком. Морщинистые щёки подрумянила, а губы накрасила помадой морковного цвета. Кирилл с умилением смотрел на бабушку, до того забавно она выглядела.
– Ура! Ура! Ура! – закричали гости, только Кирилл молчал, он ждал, когда восторг родственников от наступления Нового года утихнет, после чего все будут пить шампанское и есть салаты, а ему позволят слинять из дома.
– Серёжа, открывай быстрее шампанское! – Татьяна Ивановна вручила мужу бутылку советского полусладкого.
Татьяна Ивановна тоже надела на себя всё лучшее. В ушах искрились серьги с крошечными изумрудами, полученные в подарок от мужа на десятую годовщину свадьбы, на пальце блестело кольцо с точно таким же камнем, а длинное шёлковое, струящееся по полноватой фигуре платье, расписанное разноцветными узорами, было похоже на одежду японских женщин. Слегка подкрашенные тушью ресницы делали ещё ярче раскосые зелёные глаза. Сразу становилось понятно, от кого Кирилл унаследовал красоту. Сергей Васильевич не изменял себе даже в праздники и встречал Новый год в синих спортивных брюках и красной футболке. Он в спешке схватил бутылку, видимо, боясь отстать от остальных ста миллионов россиян, занимающихся в этот момент тем же, чем и семья Семеновых. Крышка с характерным звуком вылетела из бутылки, и в бокалы потекло игристое вино.
– Быстрее, быстрее, Серёжа! – торопила мужа неугомонная Татьяна Ивановна. – Скоро гимн закончится, а мы ещё желания не загадали!
Раздался звон бокалов, после чего приступили к закускам, готовившимся целый день на кухне Татьяны Ивановны.
– Ирочка, попробуй моих грибочков, – мама Кирилла пристала к Ирине.
Щёки девушки почему-то сразу покраснели, и цвет лица слился с цветом праздничного бордового платья.
– Нет, спасибо, – тихо сказала Ирина и опустила глаза.
У Марины, напротив, тарелка ломилась от всевозможных вкусностей. Она увлечённо уплетала новогодние деликатесы, от чего перепачкала лицо и не заметила, как покосился на бок белый бант.
Дима с Любой обнимались, как будто рядом не было целой толпы родственников, пристально наблюдавших за ними. Кирилл смотрел на счастливые лица брата и симпатичной девушки рядом с ним, на то, как тот улыбается ей, как кладет руку на хрупкое плечо и нежно гладит, пытается угодить, и на душе становилось невыносимо грустно.
Через полтора часа, когда все наелись, а взрослые напились шампанского, решили пойти на улицу, чтобы освежиться, покататься с горок, зажечь бенгальские огни. Кирилл с облегчением выдохнул. Наконец-то он вырвется из дома.
Кирилл схватил пуховик и хотел уже выбежать из квартиры, как в дверь позвонили. Он оказался ближе всех к выходу, поэтому сразу распахнул дверь и застыл от удивления. На пороге стояла Алина. Было видно, что девушка долгое время провела на улице под снегопадом, её волосы растрепались, а одежда вымокла. Даже в праздничный день на Алине были неизменные джинсы и пуловер из ангорки, в чём она обычно появлялась в школе, поэтому незваная гостья выделялась на фоне расфуфыренных гостей Семёновых.
– Алинушка, с Новым годом! – оттолкнула сына Татьяна Ивановна и полезла обниматься.
– С Новым годом, тётя Таня! – Алина в ответ тепло обняла маму Кирилла.
– Татьяна, что ты встала в проходе, не даёшь гостье пройти! – скомандовала баба Валя, ей всегда не нравилось то, что делала невестка. – Алинушка, что случилось? На тебе лица нет! Ты плакала, детка?
– Нет, тётя Валя, не плакала, просто на улице снег, из-за него глаза слезятся, – губы у Алины дрогнули, казалось, ещё немного, и она разрыдается. – Я просто хотела поговорить с Кириллом, но если вы все уходите, то я тоже пойду, не буду мешать.
– Мам, пап, я останусь дома с Алиной. Хорошо? – Кирилл наконец обрёл дар речи.
– Ладно, Кирилл, оставайтесь дома… Что вы все столпились в коридоре? Выходим, выходим! – разнесся по квартире бас Сергея Васильевича.
Когда все ушли, Алина сняла с себя пуховик и прошла в зал, Кирилл последовал за ней.
– Будешь что-нибудь есть? Мама целый день готовила, – предложил Кирилл.
– Я знаю, тётя Таня очень вкусно готовит, но мне не хочется есть… У тебя замечательные родители.
– У тебя тоже.
– Да уж, – Алина грустно улыбнулась.
– Алин, что случилось? Что не так с твоими родителями?
Она внимательно смотрела на Кирилла и ничего не отвечала. Села за стол, Кирилл же стоял на месте, ожидая объяснений.
– Давай выпьем шампанского, Кирилл? Новый год всё-таки.
– Да, конечно.
Он достал из серванта чистый бокал и поставил напротив Алины. Затем взял не откупоренную бутылку шампанского, которую не успели выпить родственники. Крышка полетела в потолок, чуть не задев хрустальную люстру. Кирилл с Алиной чокнулись и сделали по глотку пенящейся жидкости.
– Я думала, ты с ребятами на ёлку пойдешь.
– Нет, я не пошел с ними, думал с семьей провести праздник. Мы вместе редко встречаемся, поэтому раз в году, в новогоднюю ночь гуляем, катаемся с горки, жжем бенгальские огни и всё такое, – соврал Кирилл.
– Олеся сказала, что все наши на ёлке будут, и ты в том числе. Даже не ожидала тебя дома застать.
– Алин, давай выкладывай, что у тебя произошло?
– Просто мне некуда пойти, – тихо сказала Алина. – Отец выгнал меня из дома.
Кирилл опешил от таких слов, залпом допил шампанское и уставился на неё, ожидая продолжения рассказа.
– Ты же знаешь, папа у нас иногда выпивает. Раньше он напивался раз в месяц, в день зарплаты. Я, Света и мама всегда с ужасом ждали этот день. Мама уже с утра 25 числа любого месяца ходит сама не своя, нервная, срывается на нас со Светкой, ко всему придирается. Мы с сестрой привыкли и стараемся в день папиной зарплаты вести себя тихо, как мышки. Я закрываюсь в комнате и весь вечер слушаю музыку. Уроки в такой день делать просто невозможно.
