– Не подскажете: где тут на фигурное катание просмотр? – спросила мама, обращаясь больше к столам, а не к людям, сидящим вокруг них.

Буфетчица доброжелательно указала коридор (прямо и направо) и подмигнула Инессе. Прямо и направо… узкий, холодный коридор. Инессе стало не по себе: зачем они вообще сюда пришли? В конце коридора толпились взрослые и дети. Вот открылись двери, вышли строем, затылок в затылок, ещё дети, и ещё, и ещё. Строгая женщина, с хвостиком на затылке и гордо поднятой головой, очень красивая, одетая в простую футболку и спортивные штаны, командовала ими. Когда дети проходили мимо, Инесса и мама прижались к стене, так сделали и все остальные – коридор был узкий.

– Так, Ин. Переобувайся

– Зачем?

– В объявлении было написано: нужна лёгкая сменка.

– Это как – лёгкая сменка?

Пока Инесса переобувалась и натягивала чешки, детей стали приглашать за дверь. По всему коридору в стенах – двери.

– Родители! Расходимся! – сказал кто-то голосом строгой злой воспитательницы. – Ждём в холле.

– Ну всё, Ин. Я тебя жду у буфета, куплю вкусного.

– И попить!

– И попить, и попить. А ты выполняй, что скажут.

Инесса очутилась в раздевалке. На стенах – крючки, под крючками скамейки стоят. На одной стене – лесенка, в саду такая была. Мальчиков мало, а девочек целая толпа.

– Дети! Снимаем обувь, остаёмся в носках! А ты почему в грязной обуви?! Выйди и сними кроссовки, будешь босиком.

Кто-то из детей всхлипнул, выбежал за дверь, завыл и с криками «Ма-а-ама» затопал по коридору: бум-бум.

Строгая женщина, внимательно оглядела каждого:

– Я ваш тренер, отберу самых подходящих. Спокойно сидим, не бесимся, кому сказала!

Чуть позже она приказала встать, согнуться и прижать голову коленям, Инесса так и сделала.

– Колени не сгибаем, не сгибаем колени!

Но колени у Инессы предательски сгибались.

– Сели на пол, ноги вперёд, носки оттянуты. Согнулись пополам, прижали лицо к коленям. Раз-два-три, терпим, сами не разгибаемся, колени не сгибаем, раз-два-три…

Но Инесса чувствовала, что колени снова сгибаются.

– Разогнулись! – сказала женщина. – Встали. Руки на пояс, поднялись на носочках. Быстро! Опустились. Поднялись! Быстро! Та-ак… – Тренер ходила взад и вперёд мимо шеренги детей.

Инесса поднялась, она чувствовала, что лучше всех это сделала, ведь она стала выше всех!

– Ты девочка, – протянула руку к Инессе тренер, – пересядь вон на ту лавку. – А ты, Елизавета, почему снова здесь?

Инесса, стоя в строю, видела только выпирающий обтянутый белой футболкой живот Елизаветы.

– Мама сказала ещё раз сходить, меня на диете с утра держат для талии. Мама сказала, что вдруг другой тренер просмотрит, а не вы. Мама сказала – вы злая.

– Я злая, согласна – согласилась тренер. – А ты, пожалуйста, залезь на шведскую стенку.

Пузатая девочка полезла с большим желанием, но, поднявшись на три деревяшки, соскользнула с четвёртой и грохнулась на толстый коврик под лестницей.

– У-у, мат проклятый, – ударила кулаком по коврику пузатая девочка. Она была в ярости, лицо её стало пунцовым, как цветы на их с Галиной Мурмановной клумбе.

– Всё. Сядь с той девочкой.

После следующего упражнения на лавке с Инессой и Елизаветой заскучали ещё две девочки, но Инесса не обращала внимания, она вовсю шепталась с Лизой. Лиза ей очень понравилась, особенно после того, как смело сказала тренеру правду – Инесса бы так не решилась.

– Тебя тоже не отобрали? – спросила Лиза.

– Как не отобрали? Мы пришли поступать на фигурное катание.

– Нас и их, – Лиза указала на грустных девочек с лавки, – не отобрали, ясно как белый день.

– Да?– Инесса не поверила Лизе. Она лучше всех сделала упражнение на носочках, вот её сразу и взяли. В душе Инесса всегда была уверена, что она лучше всех девочек, у неё самые красивые платья, самые волнистые волосы, и мамы ни у кого такой нет: чтобы шила всё что угодно, даже серебристые заколки-бантики, даже непромокаемые штаны и прозрачные воздушные юбочки для хореографии – всем на хорео в московском садике мама сшила такие юбочки.

– Ага, как бы не так, – улыбнулась Лиза. – Уф, сейчас моя мама им устроит. – Лиза затараторила почти в голос: – Поначалу я с мамой причапала, поза-поза-вчера – с бабушкой, вчера дедушку подключили, сегодня и папа с работы отпросился.

– Зачем?

– Чтоб взяли. У нас все девочки в группе фигуркой занимаются. Ты в «Солнышко» ходишь?

– В какое солнышко? – до Инессы не сразу дошло. – Ах да! Нас в этот садик не взяли, мест нет.

– Так надо на лапу дать и сразу появятся места. Что ты как маленькая?

– Что появится?

– Так место.

– А на какую лапу давать? – Инессе Лиза нравилась всё больше, Лиза была продвинутой, всё на свете знала.

Детей на лавке становилось всё больше, а тренер стала спрашивать у «стоячих детей», как их зовут и записывать имена в блокнотик в блестящей розовой обложке. Одна девочка, беленькая, как Инесса, но с двумя прямыми куцыми хвостиками, загорелая, от чего волосы по цвету казались как из баночки с белой краской, молчала и не говорила, как её зовут.

– Ты что, девочка, не отвечаешь?

Девочка продолжала молчать.

– Я знаю, как её зовут! – гаркнула Лиза, и у Инессы перестало слышать одно ухо. – Её зовут Настя!

Девочка вдруг обрела дар речи и сказала тренеру:

– Меня все здесь знают. – И снова замолчала. Фамилии от Насти так и не смогли добиться.

– Эта Настя – дочка большого, – снова зашептала Лиза.

– Кого большого?

Но Лиза перешла к обсуждению тренера:

– Ты смотри, какая фря. И футболка у неё розовая, и книжка розовая, ну сейчас папа…

Тут открылась дверь. Лиза почему-то заголосила:

– Ма-а-ама!!! – Но повисла на мужчине, похожем на шар.

Родня Лизы обступили тренера, начались возмущения, пререкания, взрослые непонятные разговоры. Инессе надоело сидеть, и она вместе с другими детьми стала лазить по лестнице на стене. Инессу удивило, что все лезли по очереди, никто не ругался и не настаивал, что он первый, как в её прежнем садике, там все толкались и считали себя первыми…

– Ну хорошо, хорошо, возьму я её, но предупреждаю… – услышала Инесса.

– А нам одолжение делать не надо, – перебил визгливый голос, – и предупреждать нас не надо, и условия ставить. Ваше дело брать в секцию всех!

– Да – всех! – хрипел пожилой мужской голос.

Вот, значит, у кого Лиза научилась так орать – у огромной женщины, у бабушки.

Тренер отвернулась, отошла к шведской стенке, встала рядом с Инессой: лицо у тренера красное, а руки трясутся – тренер перехватила Инессин взгляд, сунула записную книжку в карман.

– Дети! Обулись. Встали. Построились по парам. А вам что? Особое приглашение?

Инесса обернулась, но Лизы рядом не было. С лавки поднялись две девочки, с которыми «куковали» Инесса и Лиза почти с самого начала. У одной девочки ноги как колесо, а у другой – коленки рядом, но к низу ноги расходились, как у буквы «Х» – мама Инессе недавно в книжке показала.

– Я спрашиваю: и тебе, Настя, особое приглашение?

– Да: мне особе приглашение, и слово «пожалуйста», – отчеканила загорелая девочка, – так про себя назвала Инесса Настю.

Их вывели в холл, к буфету. В холле с торжественным видом в окружении папы, мамы, дедушки и бабушки – толстых массивных и важных, восседала пузатая Лиза и жевала пиццу. Тут же, за соседним столом, одиноко ждала Инессу мама – тарелка с корзиночкой обрадовала Инессу, Инесса перестала обращать внимание на всё остальное – в корзиночке росли кремовые грибочки со шляпками, большой жёлтый стакан подмигивал Инессе пузырьками.

– Мама! Персиковый? – обрадовалась Инесса.

– Нет, – улыбалась мама. – Это кислородный коктейль. Попробуй.

– Уууу! – Инесса впилась в трубочку.

– Ну как Инесса? Приняли? – улыбалась мама.

– Да не пвиняли её, – противная Лиза, несмотря на бесконечные разговоры родни, умудрилась услышать, что спросила мама и прокричать с набитым ртом. – А веня пвиняли. А меня вж-вж-вжзяли! – Лиза поперхнулась и закашлялась.