— Да это же потрясающе! — возопил Дрого, едва не приплясывая.

— Вы не ошиблись, профессор, — возразил Каэл, — вы скорректировали свои оценки!

— Грубая лесть, дорогой Каэл, плохой научный инструмент. На сегодня достаточно! Растяните брезент над шурфом. Завтра будем расширять площади.

— А как же траншея вдоль стены?

— Мы начнем ее, когда вызовем дополнительных рабочих с той стороны залива. Иначе нам сил не хватит.

— Но вы же отпустите нас расчистить тот камень? — замялся Нарин.

— Отпущу, если завтра выполните дневное задание, — пообещала профессор. Если уж студенту взбрело в голову, что на вершине соседнего холма установлен тесаный камень, пусть проверяет. Если он ошибётся — то просто растратит немного юношеской дури, если что-то найдет — принесет пользу всей экспедиции.

Завтра, по хорошему освещению, она лично заснимет глубину раскопа. Очень интересно спросить у коллег-натуралистов, как они оценят время накопления слоя такой толщины.

Мысль о том, что заброшенная крепость на севере Линдена может оказаться старше, чем любые известные нуменорские поселения, чрезвычайно смущала. Профессор Аэлин Верен, с одной стороны, была бы рада совершить подобного уровня открытие. Но с другой стороны, ей очень не хотелось породить ещё одну сенсацию в стиле, прости Всеотец, Индирана Диора, любимца публики.

В том числе потому, что ведь профессор Индиран непременно явится сюда, если до него донесутся такие новости, выдвинет ещё две-три сумасшедших теории, привлечет газетчиков… Бррр, нет. Ей нужна спокойная, обстоятельная работа, чтобы проверить возможность опускания побережья и найти способы разумной датировки возраста постройки.

И никаких дутых сенсаций!

–

Прим.: тенгвы — буквы алфавита эльфов-нолдор, округлые и с хвостиками. Изобретены еще до начала Первой эпохи, принесены нолдор в Средиземье в Первую эпоху, употреблялись и позднее для языка эльфов синдарина.

— А вы наглец, Индиран! — вскинув голову, сказала симпатичная, но чопорная дама среднего возраста в очках, с гладкими темными волосами. Очки и модные перчатки плохо сочетались с ее тропическим песочного цвета мужским костюмом, но даму это нисколько не смущало. За ее плечом маячил невысокий, крепкий круглолицый юноша с крупным мясистым носом, сейчас откровенно смущённый.

— Как будто вы раньше этого не знали, — самодовольно сказал плечистый бронзовокожий мужчина средних лет, в широкополой шляпе по моде южных территорий Нового Большого Умбара. — Как бы то ни было, я уже арендовал это судно, и, если вы не хотите плыть в верховья Гэлханда на прогулочной лодочке, вам придется принять мои условия.

— Это вам придется принимать мои условия, Индиран. Потому что это я нашла проводника, который бывал в местах, куда боятся заходить даже весьма дикие кхандцы. И если даже нам придется плыть на прогулочной лодке, то однажды мы с ним обгоним вас, засевших на мели либо провалившихся в паучье логово.

— Мне тоже рекомендовали проводника, госпожа профессор, и я уверен, что он будет не хуже вашего!

— Это… господин Диор, — негромко сказал сзади хозяин катера Симбар. — Я ж вам об этом самом проводнике и говорил.

Мужчина посмотрел на высокую фигуру на берегу, и повисло неловкое молчание. Хмыкнув, Индиран перебрался с лодки на причал.

— Что ж, профессор Верен, предлагаю обсудить наши условия… например, в ресторане. Вон там, в конце улицы, подают превосходную свежую рыбу и местные наливки. Позвольте вашу руку.

— Давайте обсудим, — хмыкнула Аэлин Верен. Протянутую ей руку она проигнорировала.

Настороженно глядя друг на друга, оба учёных почти торжественно дошли до ресторанчика и скрылись в благословенной тени. Круглолицый молодой человек, помешкав, поспешно к ним присоединился.

Высокий проводник неслышно прошел следом за ними и, ни слова не сказав, сел за другой столик.

Это было типичное для прибрежных городов Кханда заведение — с высокой крышей на столбах надо всем двориком и с кухней, которую отделяла от двора плетеная перегородка. Подавали в таких, прежде всего, мясо и свежую рыбу, а более сложные блюда зависели от фантазии хозяина и от того, какие купцы здесь бывали чаще: умбарские, харадские, или наоборот, каттайские. Для хозяев таких заведений приезжие из Умбара — дорогие гости, ну, а на белокожего жителя Северо-запада здесь будут смотреть, как на диковину. На госпожу Аэлин так и смотрели, даже повара из-за загородки выглядывали поглазеть.

Коричневый как орех хозяин сам принес им холодные напитки из погреба и сладости, а потом принялся подгонять поваров.

— Кажется, мы неудачно начали личное знакомство, — дипломатично начал Индиран. — Попробуем исправить впечатление, госпожа Верен.

— Попробуем, — согласилась она. — Оплата проводнику и хозяину судна пополам. Это мой студент и сопровождающий, Норин Даир. Первый из моих студентов в вольной борьбе.

— Рад познакомиться, профессор Индиран, — застенчиво сказал студент.

— Как вы торопливы, госпожа профессор!

— Привычка.

— А скажите, — Индиран откинулся назад, — неужели вас тоже привели сюда поиски Сильмарилла? Никогда бы не подумал, что вы согласитесь хоть с одной моей теорией!

— Гипотезой. Никоим образом. Я приехала выяснить, что случилось с экспедицией Фэрамира Итильского. Он мой однокурсник, и сопровождали его, в том числе, мои студенты, а спасательную экспедицию Университет и столица вышлют не раньше конца зимы. Когда договорятся о деньгах.

— Так вот о каких белых говорили местные… — протянул Индиран. — Их интересовал храм?

— Город, — уточнила Аэлин. — Возможно, там находится целый город.

— Их угораздило отправиться в джунгли летом?

— Конечно, нет. Весной, едва закончились дожди.

— Но почему вы взяли с собой только одного помощника?

— Я взяла того, кто смог освободиться быстрее всех.

Индиран кивнул — лёгкость на подъем он и сам ценил, вот только в единственной на весь гондорский университет женщине-профессоре ее найти не ожидал.

— Не знал, что у меня оказались конкуренты за этот затерянный храм, — признался он.

— Фэрамир самолюбив, и никогда не любит разглашать свою работу раньше времени.

— Что вы уже узнали о них?

— Что ни один человек из экспедиции не вернулся с весны ни в этот, ни в соседний города. Что местные кхандцы, услышав об их цели, отказывались давать им проводников и носильщиков, и они наняли людей прямо здесь, в Исме, потому что местные харадцы считают кхандцев суеверными. Что они отплыли на четырех лодках.

— Хозяин судна мне про них уже рассказывал, — кивнул Индиран. — Про сумасбродов, которые хотели забить его кораблик своими вещами сверху донизу. И он отказался.

— Ясно. А что узнали вы?

— Об экспедиции?

— Нет, о своей цели.

— Не надейтесь, я вам его не отдам, — усмехнулся Индиран.

— Вы не можете отдать то, чего нет, — отрезала Аэлин.

— Или вы не слышали историю находки в Имаре?

— Я читала, — подчеркнула Аэлин, — что рыбаки Имара вытащили из рыбы некий крупный камень, который называли "сияющим". И что его украли из сейфа корабля, а капитана убили. На этом факты закончились, остальное — домыслы.

— Ха! — сказал довольный Индиран. — Вы же понимаете, что я был в Имаре и расспрашивал моряков о подробностях.

— Как и много других журналистов и досужих зевак, — согласилась Аэлин. — Представляю, сколько насочиняли им моряки за выпивку!

Нарин вертел головой, глядя то на одну, то на другого. Кажется, он ожидал взрыва.

— Я мог бы рассказать больше о своих выводах, — сказал довольный Индиран, — но при одном условии.

— Каком же?

— Вы дадите слово не переходить мне дорогу. Вы ищете своих коллег, я — храм и камень.

— Нереалистично, — заметила Аэлин. — Если мы всё-таки окажемся в затерянном городе, я не смогу отказаться от соблазна этот храм обследовать. Вдобавок, право первой руки на обследование города — у Фэрамира.