– У тебя есть?

– Может, и есть, – Лавиния довольно ухмыльнулась. Наверняка не про Смотрителя подумала.

– Твоё дело, значит, городовому нашему приглянулось?

– Может, дело, может, тело… – Лавиния уселась во второе кресло, придвинула столик, устроила на нем ноги. – И мне спокойнее, и защита, и в деньгах не потеряла.

– Место поприличнее. Джентльмены косяками пошли?

– Какое косяками? Поменьше, чем раньше было. Ты, что ли, всех мужчин перебила?

Алиша промолчала. Лавиния продолжила.

– Лучше бы на их жён переключилась. Тогда б, может, клиент побойчее пошёл.

– Жён никто не заказывает. Не мешают они никому, – Алиша посмотрела на подругу. – Да кому я объясняю.

– Мне объяснять не надо, у Смотрителя тоже жена есть, – Лавиния уперлась бархатным затертым башмаком в столик. – И знаешь, Алиша, он меня в такие места берёт, в которые с жёнами не ходят. – Она посмотрела на часы. – Только вот плохо, опять придётся в потолок смотреть и визжать как свинья.

– Зачем? – не поняла Алиша.

– Так он глуховат. Ни черта не слышит, – Лавиния поправила пышные юбки.

– Так а визжать для чего?

– Ну как это для чего? Чем громче визжишь и вздыхаешь, тем лучше, – и Лавиния завизжала, раскачивая каблуком башмака столик. Визг перемежался вздохами, всхлипами, стонами и внезапными похвалами, обращёнными, за неимением мужчины сверху, в тот же потолок. – Иной раз так расстараешься, что и сама поверишь, – Лавиния повернулась. – Алиша! Вид у тебя такой, как будто ты меня сейчас зарежешь.

Она подскочила и схватила Сцинку за руку.

– А ну-ка, пошли, пройдёмся. Время ещё есть. Тут недалеко. Вниз по улочке, в темный закоулочек, там эта Гадина и стоит.

– Гадина?

– Алиша, сделай подруженьке небольшое одолженьице.

– Убить надо кого-то?

– Ну, убить, не убить, так, – Лавиния покрутила в воздухе растопыренными пальцами, – по обстоятельствам.

Алиша поднялась из кресла.

– Ну, пошли. Пройдёмся. Деньги не забудь.

Гадина оказалась молоденькой вертлявой девкой. Из дешевых, но не одиночка. Работали стайкой – стояли в рядок у стены. Между торговцами тухлой капустой, мелкими ремесленниками, нищими попрошайками. Девку звали Бэлиндой. Завидев Лавинью, она сразу рассмеялась, и что-то шустро начала нашептывать товаркам.

– Вот она, мразь, – Лавиния зло шикнула Алише в самое ухо. – Проучи её, Сцинка.

Алиша знает, что женщин ей резать сложнее. Чувствует какую-то солидарность. Несчастное родство. Но работа есть работа. Заказали, повода отказываться нет. Пошла, на ходу вытаскивая нож, схватила девушку, притянула. Собралась уже полоснуть по горлу.

Товарки девкины замерли, и голос у всех разом пропал, и разбегаться не стали. Вытаращили глаза и вжались в стенку.

– Стой, Сцинка, не трожь! – Лавиния закричала. Подлетела, схватила занесённую руку. – Передумала я. Не стоит смерть этой Гадины двух золотых. – Мадам Делавинь вытащила деньги, покрутила у девки перед носом. – Что пялишься? Я ведь и передумать могу. Испугалась, а? Дорогу мне не смей переходить! – убрав деньги обратно в расшитый мешочек, Мадам подхватила Алишу под руку.

– Пойдём, Сцинка. Нечего нам тут делать.

Девушка, которую Сцинка чуть не прирезала, спустилась на землю по стеночке. Алиша с Лавиньей ушли. Как только скрылись за углом, Алиша толкнула Мадам Делавинь в шею. Та оступилась, пробежала несколько шагов вперёд, еле как удержала равновесие. Чертыхнулась.

– Чего ты, Сцинка?

– Я ж её чуть не зарезала.

– И велика беда? Пусть с моим мужчиной не крутит. Хвост свой распустила, Гадина. Ещё стоит под боком.

– Так это она виновата, что крутит? Может, мужика твоего зарезать? Будет вернее.

Лавиния развернулась, выпучив глаза, замахала на Алишу руками.

– Ты чего это? Ты не шути так, Сцинка. Любовь у нас.

Алиша взглянула на подругу, на её раздобревшее, поплывшее, но щедро раскрашенное лицо, раздавшуюся талию, одрябшие руки, на яркие юбки, метущие помои и навоз на подмостках, вздохнула:

– Что, опять любовь, Лавиния?

– Сцинка. Нельзя жить без любви.

Вернулись в дом Мадам. Зайдя с чёрного хода, Лавиния повела Алишу темными коридорами. Шепнула:

– Увидишь его, сама всё поймёшь.

Остановились на пороге большой прокуренной комнаты. Двери были не закрыты, и они встали за шторой, в тенёчке.

Внутри, вальяжно раскинувшись в потертых креслах, сидело трое мужчин.

– Упитанные, как коты. Аж лоснятся. Балуешь? – шепнула Сцинка. – И как, спрос есть?

– Отчего же не быть? – пожала плечами Лавиния. – Мадамы, правда, всё больше днём приезжают. Тихонечко. С чёрного ходу. Кареты оставляют у торгового павильона, в накидочку с головой, и пешком юрк сюда. Так что вечерами у мальчиков моих работы нет. Отдыхают.

– Жизнь вольготная, – покачала головой Сцинка. – Где ты их вообще взяла?

– Подобрала вовремя, пока другие не смекнули и не увели. Вот, Ксандро, например, – Лавиния привздохнула. – Алиша, выбирай любого. Только не его. Это мой. – Она вздохнула ещё раз. – Смотрю и таю, как масло на сдобной булке.

– Сытая пора настала. Ты этих булок, смотрю, немало стрескала, – Алиша со спины ухватила подругу за нависающий поверх тесного корсета жирок.

– Ай, – взвизгнула Лавиния, – я хоть на женщину похожа, а ты как ослица мосластая.

– Повтори-ка, кто я?

– Шакалиха. Гиена пустынная.

Алиша разозлилась, сильнее ткнула подругу, так, что их возню услышали.

– Барышни к нам, что ль, пожаловали? – отозвался тот самый Ксандро. – О, так это наша Мадам! – Он приподнялся. – Неужели с гостьей?

Пока они не вышли, Алиша шепнула.

– Подумай, Лавиния. Сослужу тебе службу. Вот этого твоего, отъевшегося, прирежу, и одной головной болью у тебя будет меньше.

– Алиша!

– Не могу же я всех молодых, красивых девок в округе перерезать? Да у тебя и золотых не хватит.

– Не смей его тронуть, – прошипела Лавиния, вытолкнув Алишу на свет.

– Да, мальчики, я это. С гостьей. Вот, привела вам, встретьте хорошенько.

Алиша осмотрелась. Подскочившего Ксандро сразу отпихнула. Подошла к сутулому мужчине, оставшемуся в кресле. При её приближении он поднялся.

Сцинка втянула воздух, растопырив ноздри, похлопала мужчину по груди. – Шкурник?

– Как узнала? – мужчина удивился. – Кожу выделывал, это правда.

– По запаху.

– Сколько раз уже мылся, – мужчина озадаченно понюхал свои руки, посмотрел на Лавинью. Та только покачала головой. Дескать, не обращай внимания. Алиша продолжила.

– И что здесь? Разорился?

– Так и есть, госпожа, разорился. Клиент ушёл. Поставщик ещё цены задрал.

– Скота-то всё меньше, – Сцинка кивнула понимающе. – А здесь, значит, пригрели?

– Не обижают, госпожа. Жаловаться грех.

Алиша кивнула ещё раз, повернулась ко второму, уже заранее вскочившему и поджидающему её. Подходить не стала.

– А ты вор, сразу вижу. Пальчики так и бегают.

– Так, нервничаю, госпожа.

– Зачем нервничать? Не надо.

Алиша обратилась к подруге.

– Мадам Делавинь, не боишься, что обчистит какую-нибудь твою «гостью»?

– Так ведь тогда опять на улицу пойдёт. А кого там нынче грабить?

– Откуда взяла его? Пытался тебя обшмонать?

– Всё-то ты знаешь, дорогуша, – Мадам пожала плечами. – Ну да, так и есть. Хорошо, я с товарками была, заметили.

– А сама не заметила?

– Как не заметила? Знаешь же, где я кошель ношу? А у него такие пальчики нежные. Я сразу поняла, какой талант пропадает, – Лавиния приблизилась, – дорогуша, что-то ты долго выбираешь. Хочешь – бери обоих. Всё равно сидят без дела, работы нет.

Алиша усмехнулась.

– Так они боятся меня. Пойду лучше спать.

Она было развернулась, чтобы выйти, как вдруг услышала:

– Кто это здесь боится? Зачем двое? С ней я и один справлюсь, – Ксандро схватил Сцинку за локоть. Вырвавшись, она крутанулась назад, перехватила его руку и приставила нож к горлу. Ксандро отпрянул. Сцинка его слегка порезала.