Литмир - Электронная Библиотека

Полуша умудрился испечь на одну партию медового хлеба больше, чем вчера. Причём, не в ущерб другой продукции. Ума не приложу, как ему это удалось — небось, дул на печь, чтобы караваи скорее запекались. Парень скромно опускал глаза, когда я отчитывал его за излишнее рвение — я попытался втолковать ему, что каждое действие следовало согласовывать с начальством, то есть, со мной.

Лошка вновь обновила рекорд по дневной выручке. Ни её, ни меня этот факт особенно не удивил. Потому что к вечеру полки опустели, блестели чистотой. А раз товара сегодня было больше, то и денег он мне принёс соответственно. Продавщица с гордостью наблюдала за тем, как я пересчитывал деньги. Но премии всё же порадовалась — едва удержалась, чтобы не чмокнуть меня в щёку.

А вот свой вчерашний эксперимент мне пришлось признать неудачным. Чесночный хлеб понравился только Полуше. Вероятно, парень, как и я, уважал чеснок. А вот у Лошки и детворы хлеб не вызвал восторга. Они его тоже похвалили. Но мне показалось: их похвалы были не совсем искренними и рассчитанными только на то, чтобы меня не обидеть. Хотя все слопали свои порции до крошки.

Караваи с чесноком из списка будущего идеального ассортимента пекарни я мысленно вычеркнул. Там я видел только хлеб, испечённый по лучшим рецептам. С применением магии, разумеется. А чеснок оказался далеко не всем по вкусу. Да и его запах мог не только затмить все прочие, но и отпугнуть клиентов. Особенно тех, кто станет захаживать в пекарню за сладостями.

«Что это ты за списки составляешь, етить тебя, парень? — спросил мастер Потус. — Только и бормочешь об этих своих удачных и неудачных рецептах. Но чесночный ты вычеркни: блажь, а не рецепт — это правда. Неужто ты, лодырь, решился арендовать ещё одну пекарню? Только в моей ты столько хлеба выпекать не сможешь. Собираешься всё ж таки открыть магазин вблизи княжеского терема?»

«Это задел на будущее, старик, — ответил я. — Не обращай внимания. Мечтаю, что бы продавал в большом городе. Если бы там оказался. Не толкать же там только чернушку и пшеничный. Вон сколько я неплохих вариантов выпечки опробовал. Некоторые — просто бомба. Будем выпекать их, если когда-то переберёмся в городок побольше, чем Персиль. В тот же Норвич, к примеру».

«Решил продать мою пекарню, лодырь? Тесно тебе в ней стало? Пару раз тесто замесил и уже возомнил себя настоящим пекарем? Хочешь торговать в столице кондитеркой? Думаешь, там таких умников, как ты, мало? Считаешь, етить тебя, князья в очередь за твоей выпечкой будут становиться? Решил, что сможешь их удивить? Мечтаешь грести золотишко лопатой?»

«Конечно, мечтаю, старикан. Для этого мне нужно только очутиться поблизости от этого золотишка. В Персиле я его что-то не наблюдаю. И обязательно буду продавать в столице твои розетки с кремом — потом. Всяко мы с тобой сможем печь их не хуже, чем столичные рукожопы. Но эту пекарню продам, только если ты поедешь в столицу вместе со мной. Куда ж я без твоих советов, старикан?»

«Никуда я отсюда уходить не собираюсь, парень, — сказал старый пекарь. — Моё место здесь. Неужто ты этого ещё не понял? Я ведь не раз тебе об этом уже говорил. Тут дело не в розэтках с крэмом. И не в золотых монетах. Эта пекарня была смыслом моей жизни. И смыслом жизни моих предков. С тобой или без тебя, но пекарня моей семьи будет работать! Можешь сваливать, если так хочешь — мы с Полушей и без тебя обойдёмся».

«Как скажешь, старый упрямец, — ответил я. — Будет работать — так будет. Я же и не против этого. Мне нравится моя пекарня. Да и кто её купит… за нормальные деньги. Но ты ведь сам увлёк меня этим делом — выпечкой хлеба. Потому я теперь и сочиняю эти списки. Мечтаю. Понимаешь? Продолжаем работать, старик. Ну а столица… Никуда она от нас не денется. Ведь так? Столица подождёт… пока ты, старый, передумаешь».

«Не передумаю, етить тебя. Можешь и не мечтать. Или мечтай о чём-то другом, парень — хоть об этих своих бабах. Ведь тебе только мечтать о них и остаётся. Хех. У тебя теперь осталось только два варианта, парень. Или идти рубить эти твои дрова. Или отправляться к Мамаше Норе. Умоляю тебя только об одном: если решишь… сторговаться с Белецкой — не зови её сюда. Умоляю! Моё призрачное сердце такого не выдержит!»

В моей голове заквакал стариковский смех.

«Посмотрим, старый. Может специально для тебя и позову её. Чтобы выкурить тебя из дома. Если не подействуют другие средства. Ну а пока…»

Я принюхался.

«Чувствуешь? Хотя… что ты можешь чувствовать? Ты же всего лишь упрямое привидение. С призрачным сердцем и призрачным носом. Хоть и изображаешь из себя гордого мастера пекаря — духа пекарни, не иначе. Шутки шутками, старик… Но ты не справляешься со своими обязанностями. Почему молчишь о том, что сырный хлеб давно пора доставать из печи?»

* * *

Далеко за полночь, но задолго до рассвета я сдал смену в пекарне ещё слегка тупившему спросонья Полуше. Но лишь после того, как парень натаскал воды и дров. Размявшись, молодой пекарь впрягся в работу: согласовал со мной планы на день, выслушал, что именно из продуктов должна была принести с рынка продавщица (обязанности по утренним закупкам я окончательно закрепил за Лошкой), принялся месить тесто из ржаной муки. И не забыл полюбопытствовать, что новенького я испёк этой ночью.

Я первым делом выдал молодому пекарю порцию ценных указаний — ну точно как мастер Потус. И лишь после этого ответил на вопросы Полуши о сегодняшней новинке — сырном каравае. Подражая заумному тону профессора Рогова, пересказал парню все достоинства рецепта. Умолчал лишь о его побочных свойствах: согласно комментариям к применённому мною заклинанию, оно положительно сказывалось на мужской потенции — уверен, что на свидании с Лошкой Полуша это и сам поймёт.

Вялотекущий роман продавщицы с пекарем давно уже не являлся для меня секретом. Раньше, когда Полуша ночевал в моём доме, Лошка временами (тайком от меня) задерживалась у него после смены. Теперь же, когда молодой пекарь вернулся в родительский дом, продавщица частенько приходила в пекарню пораньше. Парочка пользовалась тем, что я ложился спать — уединялась под утро в бывшей Полушиной комнате. Я не возражал против этого. Делал вид, что ни о чём не подозревал. Хотя теперь слегка им завидовал.

* * *

Я только успел коснуться головой подушки, как тут же уснул.

Вот только поспать мне позволили недолго.

«Открой глаза, лодырь! — заголосил в моей голове скрипучий голос старого пекаря. — Просыпайся, етить тебя! Ну же, вставай, парень!»

Я с трудом заставил себя разлепить веки. Зевнул, приподнял голову. В комнате темно. Слабый лунный свет проникал в спальню через окно; очерчивал на полу рядом с моей кроватью яркий квадрат, где шевелились тени — покачивали ветвями росшие около дома деревья. В воздухе витал запах вина (недопитый кувшин стоял на тумбе) и выпечки. Снизу, из пекарни, доносились приглушённые перегородками звуки — это замешивал тесто Полуша, гремел деревянными тазами.

Уронил голову обратно на подушку.

«Что тебе нужно, старый?»

Глаза так и норовили закрыться — едва удерживал тяжёлые веки.

«У нас гость».

«Чего?» — переспросил я.

Спрашивал мысленно: говорить вслух пока не было сил.

Потёр лицо, снова зевнул.

«Тихо ты! — сказал призрак. — Пусть думает, что ты спишь!»

«Кто… думает? Что у тебя там происходит?»

«Не у меня, а у нас. Сейчас увидишь, етить тебя. Не шуми, парень!»

Я повернул голову — вовремя: в дверном проёме спальни заметил светящегося призрака. Войти внутрь мастер Потус не мог — заглядывал внутрь моей спальни из гостиной. Я моргнул, убирая с глаз пелену из влаги. Тут же увидел рядом с привидением невысокую худощавую фигуру. Желание зевнуть тут же исчезло. Я прищурился, вглядываясь в темноту. А ночной гость в это же время шарил взглядом по моей комнате — я заметил, как блеснул в его глазах лунный свет.

«Это точно не Крюк», — подумал я.

59
{"b":"789440","o":1}