От резкой нехватки воздуха перед глазами опять начинает трястись кровавая пелена. Захрипев, Тошимаса вцепляется в его руку. Куда там! Его хрупкие пальцы, изуродованные шрамами, разом становятся похожи на металлические тиски. И Каору явно намерен его задушить. Глаза вспыхивают ярче, губы искривляет злая усмешка.

— Убью.

Похоже, проблема всё-таки в его программе. И кровь Тошимасы каким-то образом пагубно на неё повлияла и окончательно свела его с ума. Хотя он своего добился: Каору действительно встал с кресла. Вот только, похоже, это уже не Каору вовсе.

Приложив все свои силы, Тошимаса всё же кое-как отдирает его руку от своей шеи. Дышит тяжело, глядя на него из-под растрепавшейся чёрной чёлки.

— Не убьёшь, — шипит он едва слышно. — А если убьёшь — то и себя вместе со мной.

Каору кривится, оскалив зубы, рука его напрягается, явно опять пытаясь потянуться к горлу. Но Тошимаса опережает его — размахнувшись, со всей силы ударяет его по щеке.

Каору даже не вскрикивает, словно не чувствует боли, только отшатывается от него в сторону. На бледной коже проступает ярко-красный след от ладони, и он недоуменно дотрагивается до него пальцами и поднимает на тяжело дышащего Тошимасу опять ставший пустым взгляд.

— Каору, да приди в себя наконец! — уже чуть не со слезами вскрикивает Ева, кусая губы. — Соберись! Ты что, забыл, кто мы? На нас обоих ответственность за нашу миссию, за мечту, которую так хотела исполнить Шарлотта, — всхлипнув, Тошимаса бессильно опускается на колени, — а ты отвечаешь ещё и за меня, она же велела нам беречь друг друга… Ты не можешь просто сойти с ума и бросить меня одного!

И вновь он проклинает свою излишнюю эмоциональность всеми знакомыми ругательствами. Но Тошимаса уже не может больше держать в себе весь этот ужас. Может, станет хоть немного легче, если он выльется наружу чёрными кровавыми слезами.

Тени окружают его, тихо шелестят над ухом, и ему отчаянно хочется замахать рукой, чтобы их отогнать. Они не могут ему помочь, ровно как и он им, они его только душат. Сквозь черноту в глазах он видит, как одна из теней ложится на плечи Каору, словно обнимая его тощими руками. И вскрикивает громко:

— Не трогай его, пошла прочь!

Тёмный силуэт исчезает, а Каору, как заколдованный, опускается на пол рядом с ним. Прямо как раньше, когда они смотрели друг на друга через стекло. Только теперь этого стекла нет, преграда куда более серьёзная.

— Спаси меня, — вдруг почти человеческим голосом, чуть слышно произносит Каору, и глаза у него тоже наполняются жидкой чернотой. — Спаси, Ева…

Тошимаса сердито всхлипывает.

— Ты должен сам захотеть себя спасти. Я ничего больше не могу сделать, всё уже перепробовал, — и тут же, вздрогнув, он поднимает взгляд на партнёра. — Подожди-ка. Ты вернулся?

Каору бездумно покачивает из стороны в сторону головой и, будто не слыша его, шепчет:

— Я же говорил, они нас не отпустят… Так и держат в цепях, это уже пытка. Пусть она кончится поскорее… — глаза у него загораются, и он касается пальцами щеки Тошимасы. — Нас не должно здесь быть. Пусть мы оба умрём к утру.

Тошимаса передёргивается. В его голосе слышна та же самая мрачная решимость, с которой обычно говорила Шарлотта. И это пробирает до костей.

— Мы не можем умереть, — он усмехается и дотрагивается пальцами до его губ. — Бежать больше некуда.

Каору легонько прихватывает его пальцы, прижимается к нему и касается кисты на шее, Тошимаса кривится и передёргивается.

— Шарлотта ведь это нарочно сделала… Отрезала нам пути отступления.

— Именно. Мы можем только продолжить нашу миссию, — Тошимаса улыбается краем рта и губами притрагивается к его виску, — и утянуть как можно больше людей за собой в ад. А эти цепи, о которых ты говоришь, всё равно долго нас не удержат. Мы уже свободны. Потому что мертвы.