Осаму прикусил губу. Ему эта история совсем не понравилась. Даже если он не верил в призраков, звучала она как минимум зловеще.

По огромному пустынному холлу гулял сквозняк. Краска на стенах и на потолке свисала клочьями, пол щерился выбитой каменной плиткой, поломанная, растрескавшаяся от старости мебель была покрыта ровным слоем пыли. Часть помещения оказалась отделена стеной с вырезанным окошком, сейчас накрепко захлопнутым — очевидно, когда-то здесь была регистратура и приёмный покой. А сбоку у стены, возле двери, ведущей в чёрный коридор, стояло ржавое инвалидное кресло. Явно очень лёгкое, оно слегка каталось туда-сюда под порывами ветра и жалобно поскрипывало.

Осаму опять побледнел и сжал пальцами запястье Арахабаки.

— Ох, нет… Как же я ненавижу эти каталки, — прошипел он сквозь зубы и передёрнулся. — Так и помню, как меня к такому ремнями привязывали, чтобы не ёрзал…

Чуя поперхнулся и повернул к нему изумлённое лицо:

— Ты что, и в психушке успел полежать? Ну ты даёшь.

— Давно, ещё когда человеком был, — Осаму поморщился. — Самое ужасное, что я помню из той жизни. Прошу, не спрашивай, я скажу только то, что это был ад… Или хуже ада!

Чуя обнял его за плечо, привлекая к себе поближе, и принялся оглядываться по сторонам.

— Вот что, — наконец изрёк Арахабаки, — давай вглубь не полезем, отдохнём здесь. По крайней мере, если что случится, сможем быстро выбежать наружу. А то там в любой момент что-нибудь может обвалиться и похоронить.

— Я только за, — дрожащим голосом отозвался Осаму, который и сам вовсе не горел желанием изучать тёмную заброшенную больницу, она навевала на него ужас.

Чуя стряхнул пыль с небольшого велюрового диванчика, стоявшего рядом с дальней стеной, и опустился на мягкое сидение. Осаму плюхнулся рядом с ним и прижался к божеству, устраивая голову у него на плече. Глаза у юноши опять начали слипаться, он широко зевнул.

— Поспи немного, дурачок, — Чуя улыбнулся и погладил его по волосам. — Не бойся. Орден нас здесь точно не найдёт, даже если будет рыскать по лесу.

— Угу… — уже сонно протянул Осаму и закрыл глаза. Не прошло и минуты, как он засопел, усталость всё же взяла своё.

Чуя улыбнулся и, поплотнее обняв его, зарылся носом в мягкие чёрные волосы. Всё в порядке. Пока они вдвоём, им никто не страшен.

Осаму тихонько похрапывал, прижавшись головой к плечу Арахабаки. Вампир наконец перестал дрожать, и лицо его уже не казалось таким омертвевшим. Успокоился наконец, думал с улыбкой Чуя, целуя его в висок. Сам Арахабаки, несмотря на свои старания, уснуть так и не смог — он просто дремал, время от времени приоткрывая глаза и чутко прислушиваясь. Снаружи опять разбушевалась снежная буря, ветер со свистом проносился вдоль стен здания, снежинки постукивали в стёкла.

Эта ночь отчего-то тянулась просто невыносимо медленно. Чуя не имел даже относительного понятия о времени, часов у него под рукой не было, оставалось только ориентироваться на свет, который едва проникал сюда через большие пыльные окна. Наверное, если бы он уснул, время бы пролетело куда быстрее… Но чем глубже становилась ночь, тем отчётливей Чуя ощущал растущую тревогу. У него неприятно тянуло в груди, словно там появилась какая-то нить, за которую кто-то постоянно дёргал, то слабо, то посильнее, и что-то невыносимо давило на голову. Ещё в своё первое посещение этой больницы Чуя прочувствовал на себе всю эту жуткую атмосферу: в чём-то Осаму был прав, от этого места за километр несло смертью и мучениями. Помнится, Чуя как-то попытался поспрашивать у босса и у Коё, что за больница здесь была, но смог выяснить только то, что заброшенной она стояла на момент падения Йокогамы уже лет тридцать, если не больше, и что называлась она «лечебница Ямамото». Почему она расположена в таком странном месте, почти в глухом лесу, куда добраться весьма проблематично, и почему её бросили — узнать не удалось, об этом ничего не знал даже Тачихара. Чуя, в то время подозрительный, везде ощущающий подставу и любопытный подросток, очень заинтересовался историей этого места, он даже, осмелившись, несколько раз просил у босса разрешить ему покопаться в старых архивах, и тот неохотно, но выдавал ему пахнущие пылью и влагой подшивки. В итоге Чуя узнал жуткую, но совершенно, как оказалось, обычную для такого места историю про главного врача, который и сам сошёл с ума и пытался лечить больных совершенно ужасающими методами вроде лоботомии, удаления внутренних органов и электрошока. Но заброшенные больницы почти всегда окружены ореолом страшных слухов, да и не только больницы, и зачастую трудно понять, что из этого лишь городские легенды, а что было на самом деле.

Наверное, и парень, которого он тогда видел, был призраком какого-нибудь замученного до смерти подростка… Но почему же тогда он выглядел так реально? Чуя и сам ведь не верил в привидений, считал их сказками, но этого «призрака» видел так отчётливо, что до сих пор, по прошествии стольких лет, помнил его…

Перед глазами вдруг словно яркая вспышка проскочила; Арахабаки, дёрнувшись, широко распахнул веки. В груди потянуло ещё сильнее, сердце бешено заколотилось об рёбра. Чуя приподнял руку и помертвел — по ней тут же зазмеились светящиеся ядовитые узоры. Опять. Ровно так же, как и тогда, когда его словно магнитом потянуло к этому фантому. Это была та деталь, которую он намеренно утаил и от Осаму, и от Тачихары в своё время — стоило ему лишь увидеть это явление, и Арахабаки тут же взвыл, словно почувствовал какую-то угрозу для себя лично. Но тогда Чуя не подумал, что это что-то серьёзное, решил, что у него просто под ложечкой от страха засосало. Но сейчас всё повторилось в точности. Что-то в этом месте явно очень нервировало Арахабаки.

— Чуя? — Осаму, явно почувствовавший учащение сердцебиения, сонно разомкнул веки и посмотрел на напарника. — Ты чего? У тебя пульс участился, ты что, что-то слышишь?

— Я что-то чувствую, — нервно ответил Чуя, прислушиваясь к своим ощущениям. — Что-то очень нехорошее… И оно рядом.

Прижав к себе вампира, Чуя вытянул шею, оглядывая холл. Вокруг было тихо, только ветер завывал снаружи.

Окончательно проснувшийся вампир пошевелился у него на плече и наконец раскрыл глаза.

— Что рядом? — нервно спросил Осаму, хлопая ресницами.

— Не знаю, в том-то и проблема… — Чуя нервно прикусил губу и посмотрел на покрывшиеся знаками проклятия руки. — Арахабаки беспокоится, а я понять не могу, что его волнует. В прошлый раз с тем фантомом тоже так было…

Осаму приподнял его кисть за запястье; стянув зубами перчатку, нежно поцеловал кончики пальцев, явно пытаясь таким образом успокоить. Чуя тихонько зашипел, почувствовав, как он лизнул указательный палец кончиком шершавого языка и тут же впил в него клыки.

— Что, кровь древнего выветрилась? — с усмешкой спросил Чуя, наблюдая, как он жадно высасывает из ранки кровь. — И уже опять голодный?

— Очень… — с вожделением прошептал Осаму, облизывая губы. Чуя расстегнул воротник куртки и потянул вампира к себе.

— Иди ко мне, моя радость, — он поцеловал парня и уткнулся носом в его щёку. Осаму потёрся о его кожу, как котёнок, лизнул подбородок и вцепился в шею, прокалывая кожу. Увлёкшись и прикрыв блаженно глаза, он повалил напарника на диванчик, подминая его под себя и перехватывая его руки. Чуя со стоном выгнулся, сдавливая его холодные пальцы. — Аах… Как же мне этого не хватало, чёрт побери…

Осаму дёрнулся, почувствовав, как он надавил коленом на уже напряжённый пах; оторвавшись от шеи, он прикоснулся к губам, тронув их кончиком языка.

— Я соскучился… — сладко прошептал он, облизываясь, как сытно пообедавший кот. — И неплохо бы было отметить то, что мы теперь вроде как возлюбленные, ты так не думаешь?

— В соборе мне тогда, значит, выговаривал, какое место для такого дела не подходящее… А теперь сам готов трахаться в холле заброшенной психбольницы?

— Ну ты сравнил… — слегка обиженно отозвался вампир и уткнулся холодным носом во впадинку под ухом.