Арахабаки кожей чувствует, как напрягается стоящий рядом с ним Мичидзо; вздрогнув, поворачивает к нему голову и видит, как без того бледное лицо окончательно теряет краски, а в жёлтых глазах появляется плохо скрытый ужас. Тачихара нервно сглатывает и обхватывает себя за плечо. Чуя недоуменно вскидывает брови, подтягивая к себе коленку и наблюдая за ним. Он уже не раз устраивал юноше экскурсию по Йокогаме, показывал некоторые откровенно жуткие места вроде заброшенной больницы, находящейся в одном из пригородов, в которой, по слухам, привидения водятся, и квартала нищих, где бегали крысы размером с кошку и шатались по узким кишкообразным улочкам истощённые, полумёртвые люди — словом, демонстрировал, что Йокогама отнюдь не райское местечко и никогда им не была, а дальше будет лишь хуже. Но Чуя ни разу не видел такого откровенного страха у него на лице.
— Говори! — требует юноша капризно, поправляя шляпу на рыжих волосах.
Мичидзо явно через силу отвечает:
— Да тюрьма одна, там держат особо опасных преступников. Но я там никогда не был, её здорово охраняют, внутрь не пробраться.
Чуя медленно хлопает ресницами.
— Почему ты раньше ничего мне про неё не говорил? Я же просил, рассказывай мне всё, что знаешь об этом месте. В конце концов, меня, возможно, отправят работать сюда, и я хочу быть в курсе всего, с чем смогу столкнуться!
Мичидзо оглядывает его и невольно усмехается. Чуя так и сверкает глазами, рыжие волосы колышутся, как от ветра, а пальцы с чёрными ногтями сжимаются в кулаки и разжимаются обратно. Забавно это, наблюдать, как худенький четырнадцатилетний мальчик на полном серьёзе строит планы по работе в этом городе грехов и хочет всё о нём знать. Впрочем, не Тачихаре судить о возрасте — ему и самому едва пятнадцать сравнялось.
— Я и так рассказываю тебе всё, что знаю, Чуя. А про то место я и сам не особо в курсе, потому и не говорил. А ты и не спрашивал, я думал, тебе не особо и интересно.
Чуя недоверчиво щурит глаза и свешивает ноги с высокого ограждения.
— Ну-ка, спусти меня.
Мичидзо, усмехаясь, обхватывает его за талию и снимает с ограды, прижимая к себе. Арахабаки обвивает руками его шею, наклоняя голову и внимательно глядя в глаза.
— Врёшь ведь. Я по глазам вижу, — отмечает он и наклоняется, легонько прикасаясь к губам.
— Вру. Просто у меня абсолютно нет сейчас желания об этом говорить. Поверь, это мерзкая достопримечательность, и чем меньше о ней знаешь, тем лучше, — Тачихара покачивает головой, поднимая его повыше и придерживая за талию. — Тебе скоро возвращаться домой?
— Когда захочу, тогда и вернусь, — юноша щурит глаза. — А что?
— Хотел предложить зайти ко мне в квартиру, — Тачихара усмехается и легонько целует его в шею под ухом. — Если ты можешь задержаться…
Тоненькие пальцы стискивают его плечи, Чуя с шумным вздохом запрокидывает голову.
— Не могу, — стонет он. — Не могу-у-у!
— Почему? — с вожделением тянет парень, оглаживая его ладонями, запуская руки под тонкую футболку.
— Да потому, что я сейчас соглашусь и опять пропаду на неделю! — Чуя, надрываясь, шепчет ему в губы, голос срывается на хрип. — Будто я не знаю, как это бывает…
Мичидзо неловко улыбается, вспомнив, как совсем недавно они вдвоём и впрямь выпали из реальности на неделю — всё это время они провели в постели, забыв про сон, еду и вообще про всё на свете. Было до того жарко и хорошо, что думать о каких-то мелочах не хотелось абсолютно, рядом был Чуя, и Мичидзо мог позволить себе тонуть в его взгляде, гладить его по лицу, зацеловывать и вбиваться в него, наблюдая, как он мечется в руках от наслаждения. И на шестой день этого безумия Чуя, еле выбравшись из его объятий, фыркнул и с усмешкой сказал, что они как собаки в период спаривания.
— Обещаю на неделю тебя не задерживать, — со смехом шепчет парень. — Всего на пару дней.
Быстрое движение, губы встречаются почти беззвучно. Глубокий поцелуй, с языком, вынимающий, кажется, напрочь всю душу. Чуя с огромным трудом отлепляется от него и, тяжело дыша и глядя в жёлтые глаза, хрипит:
— При одном условии. Ты расскажешь мне, что это за здание. Если почувствую, что врёшь — прямо сейчас пойду на вокзал и уеду.
Мичидзо опять нервно сглатывает, глядя в лихорадочно сверкающие голубые глаза. Чуя медленно ведёт тонкими пальцами по его горлу, заправляет за ухо пряди волос.
— Наши называют его Муравейником, — наконец явно через силу произносит парень, прикрывая глаза. — Жуть кирпичная. Говорят, там ад. Хотя никто не знает, что там на самом деле внутри.
Чуя слегка вскидывает брови.
— Неужели никто из персонала здесь не появлялся и не проболтался о том, что там происходит?
— В том-то и дело, Чуя. Муравейник явно обитаем, у него окна светятся и кто-то следит за территорией, но никто из моих знакомых не видел, чтобы туда кто-то входил или выходил наружу, — Тачихара нервно мотает головой и сдавленно заканчивает: — Только одно наши точно знают. Те люди, которые по каким-то причинам туда попадают, больше не возвращаются, они исчезают.
Чуя презрительно усмехается, явно ни на грош не поверив.
— Прямо чёрная дыра в черте города.
Чуя быстро-быстро замотал головой, стряхивая оцепенение.
— Любопытно, — тянул тем временем босс, разглядывая остальные пакеты. — Очень интересно…
— Босс, — густо сглотнув, подал голос Чуя. Мужчина повернул к нему голову. — …А что вообще там, в Муравейнике?
Наставник пожал плечами.
— Не знаю, Чуя-кун. Я никогда там не был.
— Но ведь приказы оттуда поступали, вы сами только что об этом сказали, — Арахабаки зябко обхватил себя за плечи. — Какого рода были эти приказы?
Мужчина мигом погасил добродушную улыбку, лицо разом стало холодным и пугающим.
— Это были документы о казни или помиловании некоторых заключённых, только и всего. Муравейник в те времена был тюрьмой, а сейчас уж не знаю, что там происходит, никаких бумаг оттуда давным-давно не поступало, — он мотнул головой и вновь улыбнулся. — Ты умница, Чуя-кун. Молодец, что решил доложить мне об этой ситуации с бандитами и кровью. Я непременно пошлю в Муравейник кого-нибудь, и мы выясним, как эта кровь оказалась на складе и откуда вообще взялась.
— Хорошо, босс. Я именно об этом и хотел вас попросить.
Чуя на секунду склонил голову и, посчитав молчание начальства за разрешение удалиться, медленно пошёл к двери.
— Чуя-кун, — голос босса поймал его на середине комнаты, юноша дёрнулся, переступил на месте ногами и слегка повернул голову, чтобы показать, что внимательно слушает. — Подожди, я тебя не отпускал, у меня есть к тебе пара вопросов.
— Я слушаю, — равнодушно бросил Чуя.
— По поводу того вампира, которого я велел тебе захватить, — Арахабаки мигом покрылся холодным потом. — Расскажи-ка мне ещё раз, что тогда произошло?
Чуя изо всех сил постарался взять себя в руки и говорить как можно более безучастно.
— Я же Вам сказал. Он оказался чересчур сильным даже для меня, не было таких оков, которые бы его удержали. И мне пришлось его уничтожить. Прямо там же. Я следовал Вашим указаниям, — он слегка расширил глаза и, обернувшись, глянул на босса. — Вы ведь сами меня научили такой политике, либо захват, либо, если первое невозможно, уничтожение.
— Да-да, само собой, — мужчина ласково улыбнулся. — А ты не помнишь, случайно, где это произошло? Где ты его нашёл?
— А что? — настороженно протянул Чуя.
— Было бы интересно обследовать его тело, — босс слегка повёл плечами. — Это ведь не простой вампир, а каннибал, можно было бы его препарировать и посмотреть, чем он отличается от обычного кровопийцы и что вообще в крови каннибалов делает их сильнее других. Но мы осмотрели всё вокруг того склепа, где он, по моим расчётам, должен был прятаться, и не нашли труп.
— Вы его и не найдёте, — Чуя пожал плечами. Босс вопросительно вскинул тонкие брови. — Я оттащил его к ближайшему болоту и утопил останки. Видите ли, у меня были опасения, что он только прикинулся дохлым, древние ведь умеют свои жизненные признаки скрывать, и я предпочёл перестраховаться. Так уж точно, тварь зубастая, не всплывёт, небось давно уже сгнил там, — он зло оскалился и вздёрнул нос. — А почему Вы спрашиваете, босс? Неужели засомневались в моих способностях?
