Йошики опять аккуратно скрестил колени, нервно постукивая тросточкой по полу.

— Разве таким мне виделось будущее? Я-то думал, что мы сможем чего-то добиться и за пределами Арт-квартала, и вправду подпишем контракт с лейблом, а там, может, Хиде образумится, бросит иглу… И вдруг такое. Все были в шоке, никто не ожидал, что Хиде вот так погибнет. Так ужасно, так глупо… И я до сих пор не понимаю, каким образом он устроил себе передоз. Хиде был наркоманом, но головы до самого конца не потерял, он жутко боялся всякой заразы, СПИДа, гепатита, поэтому тщательно следил за чистотой. Никаких уколов на улице через одежду и до такой степени, чтобы поплохело, только дома, в обстановке стерильности, новым одноразовым шприцем и определённое количество героина, чтобы кайф был, но не такой острый и продолжительный. Ширнётся, слегка отойдёт — и ближайшие пару дней будет бодрый, весёлый и всем довольный, а потом понадобится новая доза. Так вот он и жил.

— Странно, — пробормотал Койю, — я думал, наркоманы по-другому действуют…

— Да, по-другому, они обычно без мозгов и без тормозов, когда дело касается наркотиков, — Йошики поморщился. — А Хиде героин себе колол как лекарство, по режиму. Укол раз в два дня небольшой дозой. И он никогда от этого режима не отступал, воля у него была железная. Может, поэтому он и протянул целых восемь лет, героиновые торчки обычно погибают быстрее… И опять же непонятно, почему он вдруг не рассчитал дозу и вкатил себе двойную.

— Ну, может, обычной дозы мало стало, — Койю покачал головой. — Может, его ломало по-страшному, вот и отступил от своего режима.

— Да кто ж его теперь знает… Последним с ним Уруха разговаривал, может, Хиде ему и рассказал причину, по которой так переборщил с дозой, но мне этот гадёныш её не доложил.

Йошики презрительно скривил губы.

— А Уруха… Уруха очень внезапно в нашей компании появился. Хиде до этого никогда отношений с поклонниками не заводил, они его раздражали, он всегда старался держаться от них как можно дальше. Я понимал его ненависть. Знаете, когда с детства привык от людей только гадостей всяких ждать, они будут бесить одним своим присутствием. Хиде просто зверел, когда к нему подходили слишком близко и пытались потрогать. А успокаивать его потом нам всем вместе приходилось, и это было сложно, поэтому я и держался рядом с Хиде и не подпускал к нему таких уж рьяных фанатов. К тому же, Хиде был очень ветреный, все его отношения заканчивались максимум через пару недель. И вдруг одним вечером он приводит в клуб этого мальчика и на полном серьёзе говорит: «Ребят, знакомьтесь, это мой крошка Уру». Хиде всегда его так называл, то крошкой, то малышом. Уруха и вправду был почти ребёнком, ему лет пятнадцать на тот момент было.

Койю вспомнил вчерашний разговор с Акирой в студии и его возмущение по этому поводу и кивнул.

— Видели бы вы его, — злился Йошики, — руки за спину, глазки хитрые в пол, голосок тихий, прямо сама скромность и стеснительность. Уруха по виду был совершенно не такой, как мы, явно домашний, любимый, избалованный, типичная такая папина радость, хороший мальчик-отличник, не из тех, что по клубам обычно шляются и увлекаются тяжёлым роком. Меня это удивило, я даже отозвал Хиде в сторону и попытался его приструнить — говорю, с ума что ли сошёл, такого ребёнка совращать, мигом родители прибегут и по лбу настучат. А Хиде огрызнулся и ответил, что родителям на Уруху плевать и что там уже совращать нечего, мол, он трахается как шлюха опытная, — Йошики кашлянул, — простите за выражение. Но в конце концов я подумал, что, может, это и хорошо, что они сошлись, авось Уруха на Хиде сможет повлиять. А Уруха и не собирался на него влиять, наоборот, предпочёл ему уподобиться, он Хиде буквально в рот смотрел. Незадолго до того, как Хиде умер, они в очередной раз расплевались, причём конкретно так, Хиде мне позвонил как раз после этого и так орал и матерился, что я даже с трудом разобрался, что у него случилось. Он ведь обычно только посмеивался со всего этого, знал, что Уруха вернётся к нему, а тут был просто вне себя. И буквально через пару недель погиб. Причём нашёл его Уруха. Не знаю уж, зачем он тогда попёрся к Хиде, мне мальчишка сказал, что ключи от квартиры хотел вернуть, открыл сам дверь и обнаружил Хиде в отключке. Благодаря ему Хиде прожил на несколько часов больше и даже успел сказать, как мы с Урухой были для него важны… Вот уж не ожидал от него такой сопливости, тошнит.

Йошики шмыгнул носом и опустил голову. А Койю растерянно спросил:

— Но если Уруха его спас, почему вы уверены, что если бы не он, то Хиде-сан был бы жив?

— Я же сказал, Уруха во всём ему потакал, — сердито отозвался альфа. — А Хиде нельзя было потакать, ему был нужен кто-то, кто мог бы взять его за шкирку, встряхнуть как следует или пнуть и не дать наделать глупостей. Быть может, попадись ему кто-то такой, он бы в итоге согласился на лечение, вот и всё.

Он снял очки и принялся тереть ладонью слезящиеся глаза. У Койю внезапно неприятно кольнуло в груди. Эти выводы Йошики о том, что если бы не Уруха, Хиде остался бы жив, не выдерживали никакой критики. С чего Йошики взял, что кто-то смог бы заставить Хиде лечиться, если он сам этого не хотел, да и что помогло бы это лечение, раз у него уже «организм посыпался»? Альфа ведь сам сказал, что Хиде был неуправляемый. Нет, дело здесь вовсе не в том, что Уруха потакал Хиде и не пытался влиять на него. Йошики и сам явно испытывает к Хиде какие-то далеко не дружеские чувства, по нему это видно, и причина его ненависти — самая банальная ревность.

— Уруха сам напрашивался на неприятности, рано или поздно он бы влип, — зло продолжил Йошики, — так что я не удивлён, что он пропал… Подождите-ка, а когда, вы говорите, это случилось?

— Три года назад, в начале июля, — ответил Койю. — Если честно, я подумал, что Уруха мог просто сбежать с Хиде-саном…

По лицу Йошики пробежала тень улыбки.

— Хиде умер в конце апреля того же года. Так что он точно к этому отношения не имеет. Да и не стал бы Хиде никуда сбегать, он дорожил группой, мечтал о том, чтобы выбраться за пределы Арт-квартала. И Уруха явно был не тем омегой, ради которого Хиде бы просто всё бросил.

— Значит, вы не знаете, где Уруха может быть… — со вздохом протянул Койю.

— Нет. Да мне это и неинтересно, — Йошики дёрнул плечом. — Я его последний раз видел в диспансере. Всё, после этого не встречались, слава богу. Видимо, он хорошо запомнил, как я ему по лицу зарядил.

Койю тихо кашлянул в удивлении и вдруг почувствовал, как заныла щека.

— Что? — Йошики фыркнул, слегка согнул пальцы и тут же их разогнул. — Я ему врезал, да. Не сдержался, — он самодовольно улыбнулся. — И ничуть об этом не жалею, его давно следовало бы по носу щёлкнуть, просто никто почему-то не пытался это сделать. Не скрою, Койю-сан, мне пару раз очень хотелось его убить, но о том, что он пропал, я впервые слышу. Поймите, мы никогда особо близко не общались, единственной точкой соприкосновения был Хиде, а когда его не стало, отпала и необходимость разговаривать…

Койю улыбнулся краем рта, пытаясь скрыть недовольство. Всю его появившуюся было жалость к этому альфе как ветром сдуло. Похоже, Йошики очень старается держать себя в руках и разговаривать вежливо, но время от времени в его речи и поведении всё-таки проскальзывает морда озлобленного на весь мир обитателя Арт-квартала. Уруха ведь конкретно ему не сделал абсолютно ничего плохого…

— Я ни в чём вас не подозреваю, Йошики-сан, не беспокойтесь.

— Что ж, это радует, — Йошики качнул головой и картинно отбросил со лба прядь волос.

Бандаж на его шее немного съехал вниз, обнажилось свежее красноватое пятно прямо на узле. Койю задержал на нём взгляд и прикусил губу. Почему-то опять не к месту вспомнилось, как вчера занервничал Кисё, когда Койю попросил познакомить его с Йошики, и эта фраза «мы не дружим, только изредка сталкиваемся и разбегаемся», которую оба твердили, как будто по бумажке заучивали… А ещё постоянное нытьё Шоты по телефону, что Кисё почти перестал бывать дома и, возвращаясь с гастролей, почти сразу же куда-то уносится…