Йошики разом помрачнел и опустил уголки рта.
— Хиде умер.
— Как? — испугался Койю. — Давно?
— Достаточно, около трёх лет назад.
Омега растерянно захлопал глазами, переваривая информацию.
— А что же с ним случилось? Он же, как я понял, совсем молодой был…
— Молодой, — вздохнул Йошики. — Двадцать четыре всего исполнилось. Передозировка. К сожалению, Хиде был законченным наркоманом, он лет с шестнадцати сидел на игле. Так что ещё довольно долго продержался, потом организм уже просто посыпался, да ещё Хиде его добил двойной дозой. И всё, нет его…
Он опять слегка поджал губы. Из-под очков по щеке медленно поползла крупная прозрачная капля; Йошики торопливо вытер её рукавом и сдавленно сказал:
— Простите, очень тема больная во всех смыслах… Не думайте, что я сопляк какой и хныкаю по любому поводу, просто тяжело вспоминать…
— Это вы меня простите, — Койю нервно сглотнул. — Я всё понимаю… Но, может, тогда вы мне немного расскажете об Урухе? Судя по тому, что вы назвали его гадёнышем, вы тоже были с ним хорошо знакомы…
— Ну, «хорошо» — это сильно сказано, — Йошики покачал головой, — но, разумеется, я не раз видел Уруху. Хиде его за собой везде таскал.
И только тут Койю понял, что его обеспокоило. Если Йошики знал Уруху и видел его неоднократно, почему же сейчас он не удивился, что пришедший к нему омега похож на Уруху почти как близнец? Учитывая то, что рассказывал Акира об отношениях этих двоих, и слова Кисё о вспыльчивости Йошики, альфа, как минимум, должен был взбеситься и кинуться на него с кулаками… Или Йошики так идеально себя в руках держит?
Йошики опять словно подслушал его мысли и улыбнулся:
— Вас не смущает, что я не снимаю очки?
— Да нет, — пробормотал Койю и слегка прищурился. — Солнце сегодня яркое, у вас, наверное, глаза болят. У моего мужа так, он без солнечных очков даже в окно смотреть днём не может…
— Ну, не совсем так. Смотрите.
Йошики осторожно снял модную оправу и пошевелил головой, приподнимая ее. Увидев полностью открывшееся лицо, вытянутое и какое-то хищное, Койю чуть не вскрикнул. Прямо на него в упор, не мигая, смотрели остекленевшие серебристые глаза. Вернее, «смотрели» тут было бы неверным глаголом — они были абсолютно неподвижными и пустыми, как две пуговицы. Когда-то у Йошики, похоже, были очень красивые тёмные глаза, но сейчас радужки казались словно затянутыми густым дымом изнутри, а странно расширенные зрачки подёрнулись плавающей белой плёнкой. Вот и ответ, почему альфа не перепутал Койю с Урухой и вот зачем ему чёрные очки и трость. Он просто ничего не видит. Йошики абсолютно слепой.
— Впечатляет, да? — засмеялся альфа, явно восприняв его молчание как-то по-своему.
— Господи, — только и смог прошептать испугавшийся Койю, — что с вами такое случилось?
Йошики слегка прищурился и водрузил очки обратно на нос. Похоже, он почувствовал нервозность собеседника и решил дальше его не пугать.
— От слёз ослеп, представляете. Ну, не так буквально, конечно, но можно так выразиться. Я очень любил Хиде, его смерть меня подкосила во всех смыслах, я чуть с ума не сошёл и в психушку на полгода угодил. Лучше вам не знать, что это было… Жуткий стресс, сильнейший нервный срыв на этом фоне, плюс плохая генетика и предрасположенность. А как итог — деструкция стекловидного тела, стихийно возникшая катаракта в обоих глазах разом и резкое падение зрения. Сначала я ещё худо-бедно что-то видел, очень расплывчато, лечился, как мог, но зрение продолжало ухудшаться, и очень быстро. А вставить имплантаты я не могу, стойкие противопоказания, врачи запретили категорически. Так что теперь вот живу в темноте. Ничего, привык, даже научился в этом приятности находить, слышать, например, гораздо лучше стал, так проще писать музыку. Правда, передвигаться вне квартиры без сопровождения просто пытка каждый раз, в знакомых местах я ориентируюсь, а вот в незнакомых без поводыря никак… Ну да ладно, вы ведь сюда пришли не про мои травмы слушать, сам знаю, это не сильно приятные разговоры.
— Ну почему же… — Койю тихо подал голос, и Йошики повернул к нему голову. Омега аккуратно скрестил колени и улыбнулся. — Знаете, я сам несколько лет назад попал в жуткую аварию, на память о ней у меня остались шрамы. И я теперь не считаю рассказы о таком чем-то неприятным, совсем… Это скорее сочувствие вызывает.
Йошики слегка прикусил губу и опять наклонил голову набок.
— Мне очень жаль, что вам пришлось нечто подобное на себе прочувствовать, Койю-сан… Но мне приятно, что вы меня понимаете. Правда.
Он опять снял очки и слегка потёр веки тонкими пальцами. Койю осторожно сложил ладони на коленях. Он видел, что альфа пытается собраться с духом.
— Так и быть, я расскажу вам немного про Хиде и Уруху, — вздохнул Йошики наконец и поправил воротничок рубашки. — Хотя, если честно, меньше всего мне хочется содействовать поискам этого змеёныша, он заслужил.
Он медленно встал и, постукивая тростью, пошёл куда-то в другой конец огромной комнаты.
— Чем же он вам так не угодил? — с интересом спросил Койю.
— Если бы не Уруха, — Йошики слегка повысил звенящий от напряжения голос, — Хиде был бы жив. Они оба хорошо так друг другу напакостили. Только Уруха остался жить, а Хиде погиб.
Йошики вернулся на диван, держа в руке слегка старомодную электронную рамку, опустился на сидение и протянул её омеге. Койю осторожно взял рамку и уставился на светящийся дисплей. Явно довольно старый снимок отобразил четырёх молодых людей, стоящих на сцене на каком-то ярком светящемся фоне. Самого Йошики Койю узнал сразу, несмотря на то, что он был без очков и с длинными, струящимися по плечам волосами. Омега невольно залюбовался. Надо же, какой симпатичный, рыжеволосый, с чуть вытянутым овалом лица, светлой кожей и необычными, слегка раскосыми карими глазами, хрупкий, как фарфоровая статуэтка. Конечно, Йошики и сейчас выглядел замечательно, но на фотографии был просто чудом. Двое других альф были Койю не знакомы и почти не привлекали к себе внимания. А вот четвёртый парень, с висящей на ремне ярко-жёлтой гитарой и густыми красными волосами…
Койю как током ударило; он нервно сглотнул и кончиком пальца тронул экран. Где-то в груди вдруг заныло, противно так.
— Это Хиде-сан?.. — тревожно спросил он. Догадался и так, но решил всё-таки уточнить. — Справа…
Йошики кивнул, и Койю принялся вглядываться в изображение, пытаясь понять, что вызывает у него беспокойство.
Что уж говорить, Акира прав, Уруха умел выбирать себе альф. Койю ещё на примере Юу в этом убедился, омега считал своего телохранителя очень симпатичным. А Хиде выглядел настоящим красавцем. Необычайно густые ярко-красные волосы, похожие на львиную гриву, облаком пушились вокруг головы, обрамляя бледное, почти белое острое лицо со вздёрнутым носом и сильно проваленными щеками. Из-под длинной чёлки недобро глядели огромные глаза, подведённые карандашом, между красиво очерченными чёрными бровями проглядывалась складка, показывавшая, что он чаще хмурится и сердится, чем улыбается. Искрящаяся вельветовая водолазка с огромным подкатанным воротником наглухо закрывала горло и висела на теле, как мешок — Койю даже вздрогнул, это каким же худым надо быть, чтобы даже такая вещь визуально не полнила? Вельвет же, как шёлк, жировые складки и у швабры показывает, далеко не всем его коллегам-манекенщикам фигура позволяет надеть такую водолазку. А Хиде даже в ней выглядел удручающе тощим, просто скелет, он будто на самой грани анорексии, по-другому и не скажешь… Из широкого рукава высовывалась покрытая выпирающими венами тонкая рука и придерживала гриф гитары.
— Это фотография с последнего нашего выступления, — со вздохом пояснил Йошики, — оно проходило буквально за пару дней до его смерти. Мы даже подумать тогда не могли, что такое случится… Строили большие планы на будущее, я вёл переговоры с лейблом. А как Хиде умер, всё заглохло. Забавно, — он обречённо улыбнулся, — Хиде никогда не был покладистым, с ним было довольно трудно общаться, даже я не всегда мог с ним справиться и понять, что у него в башке. Хотя мы ведь очень долго дружили, познакомились, когда он ещё на иглу не сел. К слову, на его характер и психику наркотики не особо-то повлияли, Хиде с самого начала был слегка не в себе. Нет, он был адекватный, да ещё и очень умный, к тому же, но немного… Странный. Со своими тараканами, как говорится. Он в приюте рос, а детский приют в Арт-квартале — это… Не знаю, даже адом это назвать язык не поворачивается, какие там порядки, — Йошики поморщился, — слабые и слезливые просто не выживают. Странно было бы ожидать, что Хиде вырастет добрым и сострадательным в таких условиях. Нет, он был взрывной, язвительный, очень жестокий и абсолютно не умеющий любить. И совершенно неуправляемый, особенно когда под кайфом. Тяжёлый человек, во всех смыслах. Но при этом именно он был тем звеном, которое нас связывало, ребята его любили, и я тоже… Без него мы все живо перессорились и разбежались в разные стороны, вот и всё. Конечно, я не жалуюсь, я после этого почти целиком ушёл в классическую музыку и вполне себе преуспел в ней, но… Это всё-таки немного не то, о чём я мечтал.
