Койю чуть не рухнул с кресла.

— Б…Беремен? — прошептал он севшим голосом, глядя на врача расширенными глазами.

— Да, — почти радостно сказал доктор и вновь посмотрел на монитор. — Правда, не могу пока сказать, кем, ещё слишком рано. Срок, похоже, около пяти недель, не больше… Понятно теперь, почему вы так неважно себя чувствуете. Судя по всему, вы из тех, у кого токсикоз начинается почти сразу…

Обрушься сейчас потолок этой процедурной или материализуйся на соседней кушетке белый медведь в купальнике с книгой о здоровом питании в лапе, Койю и то удивился и испугался бы гораздо меньше.

— Но у меня же нет живота! — только и смог воскликнуть он.

— Так рано ещё, у кого же он на втором месяце заметен? — доктор весело рассмеялся. — Вы прямо как в первый раз, Койю-сан.

— Считайте, что в первый, доктор. Знаете ведь, что со мной произошло.

Койю вяло огрызнулся и сложил ладони на животе.

— Да-да, конечно… — врач осёкся и опять повернулся к монитору. — Простите, пожалуйста, я не хотел вас обидеть.

Пока он рассматривал плавающие на экране пятна, Койю слегка пошевелился, ложась поудобнее, и прикрыл лицо согнутой рукой.

— Не может быть… — прошептал он. — Я же столько лечился, лекарства пил, на всякие процедуры мотался… И все врачи мне говорили о какой-то непонятной аномалии, никто не мог понять, в чём проблема… Сколько, вы говорите, срок? Пять недель?

— Примерно.

Койю быстренько подсчитал время и скривился.

— Чёрт, подумать только. Похоже, я забеременел ровно в тот день, когда тот ублюдок из клиники заявил о том, что мне никакая медицина не поможет.

Доктор снял очки и удивлённо спросил:

— Вы о ком, Койю-сан?

— Да об одном вашем коллеге, — Койю махнул рукой. — Мой визит к нему крайне паршиво закончился, тем, что он тоже сказал об аномалии и о том, что мне следует забыть о ребёнке навсегда. Намекнул ещё так прозрачненько, что муж не хочет малыша и нарочно не идёт на осмотр…

Врач слегка растерянно округлил глаза.

— Какой тонкий психологический ход, однако… — Койю дёрнулся и вопросительно изогнул брови. — Известный приём, и действенный, хотя жёсткий, — доктор усмехнулся и потёр рукой лоб. — Знаете, бывает такое, что некоторым омегам мешает забеременеть патологическое стремление к этому. Они высчитывают самое подходящее для зачатия время, очень следят за своим здоровьем… А как ни стараются — ничего не получается. И иногда для лечения таких пациентов применяют почти что шоковый метод. Таким омегам жёстко говорят: забудьте о ребёнке, вы стопроцентно бесплодны, ничто вам никогда не поможет. Как это ни странно, большинство пациентов вскоре успокаиваются, забывают об этой проблеме… И беременеют в итоге. Конечно, научных подтверждений этому нет, но такие случаи известны. Похоже, тот врач решил вам помочь таким образом.

— Хороша помощь… — Койю едва не задохнулся от возмущения. — Да я чуть с ума тогда не сошёл!

— Да, метод не самый гуманный, понятно, что такие известия тяжело психологически перенести сначала. Но в некоторых случаях он действительно срабатывает. Как бы там ни было, Койю-сан, — альфа весело улыбнулся и поправил белый халат, — ваше лечение наконец подействовало. Замечательно. Если хотите, я прямо сейчас поставлю вас на учёт в консультации, как закончу осмотр.

Койю слушал его вполуха, машинально совершая движения, которых он просил. Неужели это правда? Он столько времени мечтал о ребёнке, так страдал из-за того, что ничего не получалось. И именно сейчас, в тот жуткий момент, когда он начал отчётливо понимать, что что-то не так со всем его окружением, он узнаёт, что находится в положении?

«Воистину, мир живёт по законам подлости…»

========== Экстра. Опьянённые нежностью ==========

Как сам Таканори примерно и предполагал, вырваться из офиса ему удалось только вечером. Из-за возни с таинственным образом переставшим включаться тестовым шлемом он совершенно потерял счёт времени. Но дела рано или поздно заканчиваются. Думая, что супруг может уже спать, и стараясь из-за этого особо не шуметь и не громыхать железной дверью, Таканори тихонько вошёл в тёмный холл, хлопнул в ладоши, заставляя сработать датчик освещения, и, прищурившись от ударившего в больные глаза света, стал снимать успевшую слегка намокнуть под дождём кожаную куртку.

— Это ты назвал «пораньше», да, Така? А как же указания врача о постельном режиме?

Таканори слегка качнул головой и усмехнулся самому себе. Спит Койю, как же, надейся больше. Сейчас пропесочит по полной.

Объект его мыслей тем временем незаметно выплыл из спальни и прислонился плечом к косяку двери, скрещивая на груди руки. Несмотря на очевидное ехидство фразы, никакого упрёка или этого самого ехидства в хриплом голосе Койю не слышалось. И Таканори, пристраивая верхнюю одежду сохнуть на вешалку, устало бросил:

— Со шлема все датчики послетали, и часть кабелей отсоединилась… Такое ощущение, будто кто-то в очередной раз попытался напакостить и сорвать эксперимент. К слову, удалось… Чёрт побери, знал бы, чья это работа — руки бы оторвал и в задницу вставил.

— М-м-м… — неопределённо промычал Койю.

Таканори наконец повернулся к нему и в ту же секунду, как ему самому показалось, приклеился своими высоченными каблуками к полу. Было от чего впасть в изумление.

Его почти всегда бледный, даже временами какой-то апатичный Койю выглядел необычно. Скулы супруга пламенели нежным розовым румянцем, настоящим, а не искусственно добытым из косметички, подведённые глаза лихорадочно сверкали из-под длинной чёлки, и он ежесекундно облизывал пухлые губы, блестящие от тёмно-бордовой помады. На шее у него яркими огоньками мерцал бриллиантовый чокер, в ушах покачивались длинные серьги, а в светлые волосы были вплетены шёлковые ленты. Поймав взгляд Таканори, Койю слегка томно прикусил губу и как бы невзначай отвернул воротничок тонкой, почти прозрачной рубашки, которая сейчас была единственным предметом одежды на нём. Если было не принимать в расчёт высовывающиеся из-под рубашки ремешки, крепящиеся к ажурным белым чулкам…

— А я ведь ждал тебя… Специально даже не выходил никуда, — сладострастно прошептал Койю. Медленно, едва слышно ступая по ковру, он подошёл к откровенно оторопевшему от такого восхитительного зрелища альфе и обнял его за шею, наклоняясь и утыкаясь лбом в лоб.

— Это ты так к постельному режиму готовился, моё солнце? — Таканори усмехнулся и обхватил его лицо ладонями. — Что тебя так возбудило? Уж и не припомню, когда ты такие игры затевал и прыгал на меня прямо у входной двери.

Койю без лишних слов впился ему в губы жадным поцелуем, и Таканори обнял его за талию, притягивая к себе поближе.

— Ещё скажи, что тебе это не нравится, — прошептал Койю, легонько куснув и втянув его нижнюю губу напоследок. Приникнув к супругу всем телом, он слегка согнул ногу и надавил коленом на его бедро. — Смотри, я даже подвязки надел. Кажется, в первую брачную ночь тебя это завело ещё как…

У Таканори перехватило дыхание. От одних только воспоминаний об этом к щекам волной прилила кровь. Во время самой свадебной церемонии и венчания Койю красовался в закрытом со всех сторон костюме — всё-таки вокруг было полно людей, и он не хотел особо демонстрировать своё тело, а вот когда они остались наедине, оторвались по полной; Койю тогда, выпутавшись из своих колючих кружев, предстал в чём-то подобном. Однако больше он не экспериментировал с такими нарядами, а Таканори не настаивал, наоборот, смеялся и говорил, что пока он вытащит супруга из всего этого хлама, уже утро настанет.

Альфа прижался губами к его уху, слегка оттянув зубами бриллиантовую подвеску, и провёл ладонью по бедру вверх, запустил её под рубашку, сминая пальцами кожу на ягодице. Койю тихонько рыкнул и, дёрнув головой, опять припал к его рту.

— Да ты меня сам по себе заводишь, — почти простонал Таканори. Он чувствовал, как без того узкие джинсы стали просто мучительно тесными. Никогда бы он не подумал, что от пары поцелуев и одного только ощущения супруга в своих руках может так возбудиться. Да ещё Койю уже так призывно тёрся животом об его стояк, сладко постанывая в ухо… Было от чего потерять остатки разума. Прежде чем Таканори успел даже сам толком сообразить, что делает, он подхватил омегу под ягодицы, легко приподнял и потащил в спальню.