Койю убрал медальон в карман брюк. Надо будет показать его Юу — он ведь тоже полицейский, наверняка сможет точно сказать, каким образом он разорвался, сам, или же его всё-таки разрезали ножницами. От Кензо, похоже, правды не добиться. И омега вновь покосился на телохранителя.
Койю не смог бы точно сказать, почему, но Кензо ему не понравился при первой же встрече. Всё в нём казалось каким-то уж чересчур идеальным, даже инопланетным, что ли. Всегда с иголочки одетый, выдержанный, слишком хладнокровный, не теряющийся ни в каких ситуациях, до идиотизма преданный Таканори, хрупкий с виду молодой человек с вечно остекленевшими безжизненными глазами и изредка появляющейся на красивом лице натянутой, фальшивой улыбкой — Кензо куда больше напоминал андроида с заданным алгоритмом, чем живого человека. И это при том, что, в отличие от Юу, он был самым настоящим полицейским, служил в каком-то особом подразделении, а потом, по собственным словам, получил некую травму, которая не сделала его инвалидом, но перечеркнула на корню всю дальнейшую службу. После чего его и нанял Таканори. Койю в своё время с немалым удивлением выслушал эту историю — вот на кого, а на боевика, безжалостную машину убийств, Кензо точно походил меньше всего, разве что своей жуткой выдержкой.
Койю нервно сглотнул. Надо выяснить, каким образом он оказался в курсе таких мелких подробностей, здесь явно что-то не так.
Горевшая над дверью длинная красная лампа на мгновение погасла, потом вспыхнула зелёным светом. А через секунду створка отъехала в сторону, и в коридор выглянул хорошенький молодой омега в белом халате.
— Можете заходить, — слегка запыхаясь, сказал он. — Доктор закончил осмотр.
В просторном кабинете так и слепило глаза от обилия белого цвета и ярких ламп. Таканори сидел на кушетке, раздражённо поправляя разваленную причёску, а врач за столом напротив разглядывал голограмму, вырывавшуюся из маленького настольного проектора. Услышав скрип двери, он поднял голову, кивнул в знак приветствия и указал взглядом на стул.
— Ну что там, доктор? — устроившись на жёстком сидении, Койю осторожно сложил на коленях руки.
Доктор покачал головой и провёл пальцами по голограмме, увеличивая её.
— Если честно, я в недоумении, господа, — произнёс он наконец.
— Ой, — Койю почувствовал, как сердце подкатилось к горлу и успешно там застряло. — Какое плохое начало…
— Нет-нет, — врач замахал руками, — я имею в виду то, что я совершенно не понимаю, откуда берутся эти жуткие спазмы, о которых вы мне рассказали. Томограмма почти идеальная, никаких патологий сосудов, аневризм или, упаси боже, опухолей я не наблюдаю, признаков остеохондроза шейного отдела тоже.
— Но что-то ведь вызывает эти боли, — растерянно протянул Койю и посмотрел на поднявшегося с кушетки супруга. — Как так, человек от боли шевелиться не может и в обморок падает, а не получается понять, из-за чего?
Таканори сел на соседний стул и коротко фыркнул. Он явно пытался всем своим видом выразить негодование.
— Увы, — доктор устало развёл руками. — Это может быть какой-то особый тип мигрени, эта напасть, к сожалению, ещё до сих пор целиком не изучена, встречаются случаи, которые лечению и распознанию не поддаются. Так же я могу предположить, что имеют место боли напряжения, если Таканори-сан говорит, что голову как обручем сжимает. Кстати говоря, — он посмотрел на альфу, — обезболивающие принимаете?
— Разумеется, — Таканори слегка наморщил нос. — Правда, они мне абсолютно не помогают. Наоборот, чем больше я их пью, тем сильнее болит голова.
— А вы знаете, что от злоупотребления обезболивающими вполне может развиться абузусная головная боль? — врач постучал пальцами по столику. — Она, к слову, имеет те же самые признаки, что и боль напряжения, их зачастую путают. Это как раз-таки ноющая тупая боль и чувство сдавливания с обеих сторон, как у вас. Особенно сильная она обычно по утрам, а в течение дня может менять свою интенсивность. И она так же провоцируется физическим и умственным напряжением.
— Ну, напряжение у меня постоянное, без этого никак, — Таканори вздохнул, — сижу целый день в кабинете за компьютером и сплю мало. Но как обезболивающие могут провоцировать эту хрень?
— Очень просто. Боль не купируется полностью или прекращается на короткий период, и это вынуждает больного постоянно увеличивать дозы лекарств. И в результате первичная головная боль трансформируется в хроническую абузусную, — пояснил доктор. — Большие дозы лекарств вы принимаете?
— Целые пачки, — вмешался Койю и увидел, как расширились глаза доктора. — По несколько за раз.
— Просто кошмар, — врач покачал головой. — Этого ни в коем случае нельзя делать!
— А как же быть? — Таканори захлопал глазами и сжал руку супруга. — Вы предлагаете обезболивающие вообще не пить?
— А вам есть вообще смысл их пить, если говорите, что они не помогают? — вопросом на вопрос ответил доктор. — Да, именно это я и предлагаю. Даже не предлагаю, а более чем настоятельно советую. Первым делом следует отменить приём обезболивающих и понаблюдать, как будет меняться состояние. Если боль пойдёт на спад — значит, всё дело в лекарствах. В таких случаях для купирования приступов придётся использовать антидепрессанты и антиконвульсанты. Я сейчас распечатаю вам рецепты…
Он постучал пальцами по прозрачной сенсорной клавиатуре и добавил:
— И разрешите дать вам ещё один совет, Таканори-сан — на всякий случай пройдите полное обследование. И особенное внимание уделите осмотру невролога.
— Ну что, доволен, солнце?
Таканори откинулся на спинку кожаного кресла, закатывая глаза. Койю со вздохом прижался к нему и устроил голову на плече.
— Относительно, Така. И вот что тут такого страшного было, что ты столько времени отказывался идти на осмотр, объясни мне, пожалуйста?
— А я и сейчас думаю, что не стоило. Мы ни хрена не узнали, — Таканори фыркнул.
— Нет, узнали, — Койю покачал головой. — По крайней мере, теперь мы можем быть уверены, что у тебя нет никаких смертельных опухолей…
— Надеюсь, ты понимаешь, что я не собираюсь пить антидепрессанты? — Таканори слегка нахмурился и погладил его по волосам.
Койю только вздохнул.
— А я тебя и не заставляю. Ты же слышал, что врач сказал, для начала прекрати обезболивающие пачками лопать. Может, и вправду проблема в этом. Знаешь, я слышал, что такое с алкоголиками часто бывает, когда организм уже настолько пропитый, что они пьянеют даже от чая и газировки…
— Хорошо, солнце. Я понял. Не притронусь больше к таблеткам, — пообещал Таканори и поцеловал его в лоб. — Но тогда готовься к тому, что тебе придётся чаще делать мне массаж, по-другому ведь не проходит.
— Да сколько угодно, Така. Хоть каждый вечер могу тебе голову массировать, даже если она не болит. Просто для профилактики.
Койю улыбнулся и прикрыл глаза, обнимая его за шею обеими руками. Он чувствовал, как с души словно камень свалился — пока они ехали сюда, он уже нафантазировал себе всяких ужасов про нечто смертельное. Правда, вопросов меньше не стало… Как такое вообще может быть — Таканори уже несколько лет регулярно мучается от этих спазмов, а томограмма, как говорит врач, идеальная, никаких опухолей и патологий видимых, и, судя по ней, Таканори абсолютно здоров? И перед Койю теперь во всей красе встала новая задача — последовать совету доктора и заставить супруга показаться ещё и неврологу. Но он решил подумать об этом позже, сейчас Таканори точно на это не согласится.
До ушей долетела тихая трель сотового; Таканори, осторожно пошевелившись, чтобы не потревожить прижавшегося к нему супруга, вытащил из кармана трубку.
— Да, Ютака. Что случилось?
Койю приоткрыл один глаз и слегка недовольно поджал губы. Ну вот, началось. Каждый раз одно и то же — стоило только Таканори хоть на день выпасть из обоймы, в «Сиджик» тут же появлялись какие-то проблемы, которые могло решить только его непосредственное участие.
