— Это как? — разинул рот Шота. — Как можно тиранию под заботу замаскировать?
— А очень просто, сейчас объясню, — Койю фыркнул и осторожно скрестил ноги. — Я всё детство от родителей только и слышал: «не ешь конфеты, зубы заболят», «не бегай, ты неуклюжий, упадёшь и расшибёшься», «не лезь в разговоры взрослых, маленький ещё», «не общайся с одноклассниками, они тебя в дурную компанию втянут». Потом, когда я подрос, текст поменялся: «не носи майки и шорты, ты что, в проститутки собрался идти?», «не крась волосы, испортишь их», «не пользуйся косметикой, ты не жертва телевидения», «учись нормально, а то университета тебе не видать», «не послушаешься — я заболею, пожалеешь тогда». И ко всему этому сверху ещё непременно добавлялось «нечего дуться, я тебе только добра желаю, я лучше знаю, как моему ребёнку лучше». Понимаешь? Они изо всех сил старались сделать так, чтобы я вырос нежной фиалкой и полностью от них зависел, не мог сам принимать никаких решений.
— Ну и ну… — только и смог пробормотать Шота.
— Сейчас-то я уже понял, что они просто боялись стать мне ненужными, оттого-то и пытались привязать меня к себе покрепче. И то, что у нас с ними был чересчур разный менталитет. Мне они казались скучными и занудными, а они же меня считали чуть не позором семьи, просто из-за того, что я хотел выделиться, хотя я старался их слушаться и не огорчать. Один раз только серьёзно взбрыкнул, когда мне агентство контракт предложило. Родители меня чуть не убили, запретили даже думать об этом. А я не послушался, стал ходить тайком по съёмкам, и в итоге им пришлось смириться. А следующий бабах случился, когда Така мне предложил за него замуж выйти. Папа с отцом, как узнали, мне дикий скандал устроили, мол, какая женитьба, глупый, тебе девятнадцать всего, ты должен исключительно об учёбе думать. А потом прямо так и сказали в один голос: «Хочешь в любовь играть и бежать в загс сию секунду — да ради бога, но домой можешь после этого не возвращаться». Ну, я и не вернулся, — Койю кровожадно улыбнулся и откинулся на спинку диванчика. — В тот же вечер пошвырял в сумку кое-какие вещи и уехал. И я до сих пор с родителями не общаюсь, не знаю даже, здесь ли они или переехали куда-то. Так что ещё очень большой вопрос, что лучше, быть одному или с такими вот родственниками.
Шота слегка опустил уголки губ и поставил чашку на столик.
— Извини, я и не знал, что ты с родителями так разругался. Ты никогда об этом не рассказывал.
Койю пожал плечами:
— А зачем? Не вижу смысла грузить окружающих своими проблемами. Я уже привык сам себя сиротой считать и другим даю повод думать точно так же, — он мягко улыбнулся. — Не беспокойся, я уже давно не переживаю из-за этого. У меня есть Така, он теперь мне и отец, и папа, и муж, и лучший друг. И если бы меня попросили сделать выбор между ним и родителями, я бы выбрал его, снова, даже не задумываясь. А ты, кстати говоря, тоже не особо-то о родных распространялся.
— Скорей уж об их отсутствии, — Шота вздохнул. — Нет у меня никого, я приютский. Сбежал, когда мне шестнадцать было, приехал сюда и решил попытаться свою внешность использовать. И кто знает, может, ничего бы и не получилось, если бы тот манекенщик тогда не навернулся и меня не отправили на его замену…
— Ну и ну, у нас сегодня просто день откровенностей и самобичевания. Всё бы у тебя получилось, нечего себя принижать. Может, конечно, по подиуму ты бы не ходил, но для того, чтобы новые тенденции макияжа демонстрировать, точно был бы просто незаменимым. У тебя лицо бумажное, на нём нарисовать можно всё, что угодно, стилисты и модельеры таких ребят очень любят, — уверенно сказал Койю. — И это редкость, между прочим, повод для гордости.
Шота слегка покраснел и приложил пальцы к щекам.
— Ну, я последнее время перед декретом в основном этим и занимался. Если честно, уже начинаю скучать по работе. Декрет — это такая тоска… Особенно ещё когда мужа постоянно нет рядом.
— Ну ладно тебе. Скоро получишь маленького и не будешь так скучать, — Койю улыбнулся. — Тебе элементарно некогда станет.
— Киян тоже так говорит… — со вздохом протянул Шота. — Может, это и правда так, наверное, я и ревную его больше от скуки. Но всё равно меня очень беспокоит то, что вокруг Кияна толпа омег постоянно крутится, пока я сижу дома. А он ведь у меня — альфа горячий и страстный, вот так прыгнет какой хрен к нему в кровать, он и не откажется, особенно учитывая то, что я сейчас не могу нормально исполнять супружеский долг.
— Шота, я тебе уже говорил, ты знал, на что идёшь, когда расписывался с ним, — устало сказал Койю.
— Ну, а что я мог сделать? — Шота покачал головой. — Люблю ведь его, гада. Больше жизни люблю.
Он отбросил со лба лёгкую чёлку и, вновь взявшись за чашку, отхлебнул чай, а Койю опять принялся дёргать затянутый на шее чокер.
Когда Шота начинал вот так горько вздыхать по поводу своей любви к супругу, Койю временами чувствовал что-то, похожее на неловкость. Это ведь он познакомил Шоту с его альфой. А с Кисё Койю, в свою очередь, познакомился ещё задолго до того, как всерьёз продвинулся в своей карьере. Кисё был в дружбе с владельцем агентства и временами подбирал там моделей для съёмок в своих клипах. Красивый юный Койю очень ему понравился, и Кисё даже чуть было не отступил от своего принципа не снимать дважды одного и того же манекенщика. Именно после этого клипа Койю заметили и стали выдвигать из запасного состава в основной. Самому Койю одно время казалось, что он нравится певцу не только как модель, но заводить с ним роман Койю не хотел. Он слишком хорошо понимал, что ничего из этого не выйдет — Койю мечтал о большой любви, о том, чтобы полюбить кого-то один раз и на всю жизнь, и чтобы партнёр испытывал те же самые чувства, а Кисё, человек резкий и пылкий, совершенно не был похож на альфу, готового прожить с одним-единственным омегой всю жизнь, скорей уж наоборот, ему очень нравилась крутящаяся поблизости толпа воздыхателей. Но как бы то ни было, отношения у них установились очень тёплые и доверительные. И через несколько месяцев, когда Кисё в очередной раз примчался в агентство в поисках модели, Койю и посоветовал ему Шоту, тот как раз сидел без работы и идею сняться в клипе у известного певца воспринял с щенячьим восторгом. Закончилось всё полугодовым романом и фееричной свадьбой. Шота казался очень счастливым, он мог часами говорить только о муже и его песнях. А вот Кисё, в первое время окруживший молодого супруга лаской и нежностью, очень быстро перегорел и вернулся к своим постоянным гастролям и поклонникам, спокойная жизнь примерного семьянина явно пришлась ему не по нутру. Конечно, Койю, неплохо его изучивший, понимал, что Кисё по-своему любит Шоту, иначе бы и не повёл его в загс, вот только самому Шоте вдолбить это было трудно, он вроде соглашался с доводами друга, но всё равно ревновал мужа по любым мелочам.
— …Ты только не подумай, что я жалуюсь, Ко-тян, — Шота вдруг улыбнулся краешком рта. — Меня ведь никто не держит, я и сам могу в любой момент уйти. Но зачем это мне?
— Сейчас-то уж точно незачем. Ещё не хватало тебе одному с ребёнком остаться, — озадаченно протянул Койю и, несмело протянув руку, приложил её к животу. — Ты ещё не узнавал, кто у тебя будет?
— Узнавал, — вдруг повеселевшим голосом ответил Шота. — Буквально на днях ходил на УЗИ.
— Вот как, — Койю улыбнулся. — Ну, и кого ждёте?
Шота буквально засиял и накрыл ладонью его руку.
— Ты не поверишь. Двойню. Королевскую парочку, альфу и омегу.
— С ума сойти! Так вот почему у тебя живот на четвёртом месяце такой огромный, — воскликнул Койю.
— Ну да, — Шота захихикал, — придётся покупать вторую кроватку и двойную коляску.
— По-моему, это замечательно, — Койю постарался придать голосу побольше веселья, хотя ему показалось, что сердце в один миг буквально облилось кровью. Он слишком нервно реагировал почти на все разговоры о детях. — А Кисё-сан уже в курсе?
— Нет, я не успел ему сказать, — Шота мотнул головой. — А по телефону такие вещи не говорят. Вот вернётся он, тогда я ему и сообщу. Кстати говоря, Ко-тян, — он вдруг вздрогнул и посмотрел на друга, — раз уж мы вспомнили про УЗИ… Ты уже был у того врача, про которого я тебе говорил?
