Юу заглушил мотор и торопливо выскочил из машины, распахивая заднюю дверь. Койю медленно выбрался наружу, придерживая ручку чёрной кожаной сумки, поправил шляпу с широкими полями и улыбнулся.

— Спасибо. Ты можешь пока ехать по своим делам, я позвоню тебе, когда соберусь домой.

— Уверены, Койю-сан? — Юу прикусил губу. — Может, я лучше здесь останусь, припаркую машину где-нибудь и посижу в ней? Мне не хотелось бы оставлять вас одного в этой глуши.

— В этой «глуши» охрана покруче той, что наш жилой комплекс стережёт, — фыркнул Койю. — Не беспокойся ты так, ничего со мной не случится. И, думаю, ты сможешь придумать себе занятие поинтересней, чем тупо торчать несколько часов в машине, это же дико скучно.

Юу прикусил губу и, поколебавшись, кивнул.

— Ну хорошо. Но пообещайте мне, что вы никуда отсюда не уйдёте.

— Так меня и отпустят, — хмыкнул Койю и, повернувшись на каблуках, пошагал к калитке. — Езжай уже спокойно, никуда я не денусь.

Юу вздохнул и полез обратно в салон.

Автоматическая калитка распахнулась сразу, едва Койю приблизился к видеофону. Он миновал широкую дорожку, выложенную такими же белыми плитами, какими был отделан двухэтажный особняк, и подошёл к входной двери. Та незамедлительно распахнулась.

— Койю-сан! Доброе утро. Рад вас видеть.

Койю улыбнулся стоящему возле двери альфе в красивом белом костюме.

— Доброе утро, Кимеру. Вернее, я даже не знаю, можно ли назвать полдень утром.

Кимеру был у Шоты в таком же статусе, как Кензо у Таканори: нечто среднее между телохранителем и личным слугой.

— Входите, — радушно сказал Кимеру и посторонился. — Шота-сан вас очень ждёт.

Не успел он договорить, как послышался громкий топот, и в просторный холл вылетел сам Шота, одетый в просторную белую майку, накинутую на неё длинную шёлковую рубашку и клетчатые брюки. Он походил на воздушный шарик с тонкими ручками и ножками — футболка, которая в плечах явно была велика ему размера на два, туго обтягивала внушительный живот. Со стороны можно было подумать, что Шота уже со дня на день готовится к поездке в роддом, но Койю знал, что он только на четвёртом месяце, до знаменательной даты оставалось ещё довольно много времени, просто строение тела такое, что здоровенный живот вылез очень рано и больше практически не увеличивался. На хорошеньком глуповатом личике почти не было косметики, длинные тёмные волосы растрепались, а из-под пушистой чёлки смотрели широко раскрытые блестящие чёрные глаза.

Издав радостный вопль, Шота подскочил к Койю и буквально повис на шее.

— Ко-тян приехал! — радостно причитал он. — Уа-а-а-а, я так соскучился!

— Ты реагируешь так, будто мы не виделись лет десять, не меньше, — Койю засмеялся и осторожно обнял его обеими руками в ответ. — Привет, Шота.

— Привет, привет, — весело подпрыгивал Шота. Слегка отстранившись, он посмотрел в лицо омеги блестящими глазами. — Можешь не верить, а для меня будто лет десять и прошло… Я совсем счёт времени потерял.

— Меня не было всего неделю. Скажу на всякий случай.

Койю усмехнулся и стал снимать шляпу, прикрывавшую полями лицо. Шота наблюдал за его движениями, улыбаясь и поглаживая ладонью живот.

— Клади сумку вон туда, на кресло. И шляпу туда же, — бодро сказал он и, увидев, что Койю послушался, повернул голову к стоящему молча слуге. — Кимеру, не стой столбом, принеси кофе в гостиную!

— Слушаюсь, — учтиво отозвался Кимеру и испарился, Койю даже не успел отметить, куда он подевался.

— Тебе же нельзя кофе, — тревожно протянул Койю, старательно поправляя растрепавшиеся под шляпой волосы.

— А кто сказал, что я буду его пить? — Шота хихикнул. — Я последнее время пью только зелёный чай. Не беспокойся, Кимеру об этом знает и сделает всё, как надо. Ему Киян запретил мне кофе даже в банке в руки давать.

Сложив руки под грудью, он медленно окинул друга взглядом и прикусил губу.

— Что? — тут же дёрнулся Койю. Для него такое пристальное разглядывание обычно означало то, что во внешнем виде что-то не в порядке. — У меня макияж размазался?

Шота секунду помолчал, наклонив голову и спрятав глаза за чёлкой.

— Полжизни б отдал за твою фигуру, — вдруг с чувством заявил он и слегка обиженно оттопырил губу. — С детства мечтал о длинных ногах, а они в итоге так и не выросли… Как можно быть таким идеальным, Ко-тян?

Койю только невесело хмыкнул. Шота и при знакомстве сказал ему ровно то же самое. Получалось забавно — они вроде как оба ходили по подиуму, но у Шоты всегда был совершенно иной стиль: относительно небольшой для модели рост, круглое личико и наивный взгляд придавали ему вид очаровательного ребёнка, его даже одевали всегда в те вещи, которые готовились для подростков. И в этом плане он очень резко отличался от величественного, грациозного Койю с его холодными глазами, горделивой осанкой и томно-скучающим выражением лица. И из-за этого Шота всегда смотрел на друга с каким-то придыханием и то и дело отпускал ему комплименты.

— Шота, а давай махнёмся? — Койю слегка прищурился.

— М? — удивлённо вскинул подщипанные брови Шота. — Ты о чём?

— …Ты получишь мою фигуру и все швы и шрамы в придачу, — серьёзно продолжил Койю, сощурил глаза и слегка опустил чокер, демонстрируя уродливую тёмную полосу на горле, Шота дёрнулся и прикусил губу. — А я заберу твои, как ты выразился, короткие ноги, очаровательную миниатюрность и красивую гладкую кожу. Идёт?

— Ко-тян, — укоризненно воскликнул Шота, — ну к чему такие пессимистичные разговоры?

— Ты бы махнулся? — Койю фыркнул и упёр ладони в талию. — Ответь так, как думаешь, я не обижусь.

Шота нервно сглотнул и погладил ладонью живот.

— Наверное, нет… — с сомнением ответил он.

Койю улыбнулся и натянул чокер обратно под самый подбородок.

— Как же я люблю честных людей.

— Кстати говоря, а где Кисё-сан?

Койю осторожно поставил на журнальный столик красивую резную чашечку и посмотрел на сидящего рядом Шоту.

Тот прихлебнул свой чай и с явной обидой в голосе сказал:

— Умчался на очередное выступление в соседний город. Он звонил мне минут сорок назад, сказал, что в самолёте уже сидит и всё у него в порядке. Сейчас как раз взлетают, наверное, если вылет не задержали, рейс был в двенадцать тридцать.

— Ну ладно тебе, что ты так расстраиваешься. Знаешь ведь, для альфы работа всегда будет на первом месте, — Койю тяжело вздохнул. — Така вон тоже целыми днями в офисе сидит, мне иногда даже по телефону не удаётся нормально с ним поговорить… Но я давно уже всё понял и не злюсь на него за это. Бесполезно, все они трудоголики.

— Таканори-сан хоть на ночь домой приезжает, Ко-тян, — грустно отозвался Шота, — и спит рядом с тобой. А я Кияна вижу пару раз в месяц, он частенько возвращается утром после гастролей, а вечером того же дня уже опять куда-то улетает. Я думал, что хоть моя беременность слегка его остудит, заставит ослабить свой график… Да куда там, — он отмахнулся и опять приложился к чашке. — Если честно, иногда просто жуткая тоска наваливается. Знаешь, вроде бы есть всё, о чём можно мечтать, а грустно. Я даже вспоминаю те времена, когда я снимал крохотную квартирку на окраине и питался одним кефиром, и мне иногда кажется, что тогда я был счастливее, чем сейчас.

— Вот уж глупости, — нахмурился Койю. — Как можно быть счастливым, когда приходится во всём себе отказывать?

— Боюсь, тебе этого не понять, Ко-тян, — Шота печально улыбнулся и поправил волосы. — Словами это трудно объяснить, а ты вряд ли попадал в такую ситуацию… У тебя же, кажется, родители дипломаты или вроде того? Вряд ли ты знал, как это — выживать в одиночку…

Койю презрительно скривил губы.

— Дипломаты, хах. Это на работе они были дипломаты, а дома — изверги ещё те, — хмуро протянул он. — Если ты думаешь, что раз у моих родителей были деньги, то меня с золотой ложки в детстве кормили и в модельный бизнес деньгами пропихали, ты очень ошибаешься, Шота. Отец с папой меня никогда особо не баловали, наоборот, всё запрещали, причём маскировали это под заботу, да так ловко, что я только относительно недавно сообразил, что на самом деле это была в чистом виде тирания.