— Хм… Плохо, — тревожно протянул Кисё. — И то, что ты в больницу попал, и то, что съёмки срываются…

— Может, вам кого ещё взять в качестве модели? — Койю покачал головой. — В агентстве же не только я, поговорите с директором, может, он вам посоветует кого.

— С такой внешностью там только ты, — отрезал Кисё. И замолчал, в трубке было слышно лишь его дыхание.

Койю задумался, как же ему помочь. От мысли, что он со всей этой свистопляской не выполнил своё обещание и теперь у Кисё всё грозит сорваться из-за него, ему становилось совсем уж дурно.

И вдруг его осенило.

— А как насчёт Йошики-сана? — Кисё подавился и закашлялся. — А что, внешность у него подходящая для вашего Снежного Короля, даже его… Кхм… Особенность с глазами на пользу пойдёт, — жарко заговорил Койю. — Ещё лучше, чем со мной, получится.

— Я не слишком хорошо с ним знаком… — завёл старую песню Кисё.

— Да ладно вам, Кисё-сан. Я же не дурак, я достаточно понял, пока разговаривал с ним, — услышав, как он опять раскашлялся, Койю поспешил успокоить его: — Не беспокойтесь, я не выдам вас Шоте, ни за что, если бы хотел — давно бы уже это сделал, так что можете мне доверять. А если вы снимете его в клипе, Шота не удивится, у вас же там постоянно то одна модель, то другая…

Где-то минуту Кисё молчал, издавая тихое покашливание, а затем из трубки послышался повеселевший голос:

— Ты прав, Койю-кун. Даже не знаю, почему я раньше о Йошики не подумал… Спасибо.

— Не сердитесь, ладно? Мне очень жаль, что так получилось, правда… — Койю едва не всхлипнул.

— Ну, ну, не вини себя. Я подозревал, что такое случится, сразу, как ты сказал о беременности, — Кисё вздохнул, — поэтому не скажу, что я сильно удивлён таким поворотом. Я просто немного растерялся, сам понимаешь, столько всего разом…

Койю слабо улыбнулся. Как же ему повезло, что Кисё, достаточно вредный и злопамятный с посторонними, абсолютно незлобив с теми, кого считает близкими.

Оттенки в больничном саду за окном незаметно сменились с зелёных на жёлтые и красные, а потом — и вовсе на серые. Солнца становилось всё меньше, дни стали совсем уж тёмными и унылыми. Лишь это давало понять, сколько же на самом деле времени прошло, что лето кончилось и уже пришла пора осени. Сидя на коленках и глядя на деревья с почти полностью облетевшими листьями, Койю бездумно поглаживал живот. Ткань футболки, которая в день приезда была ему велика, уже натянулась на нём, и медбрат пообещал принести другую рубашку, чтобы он не испытывал дискомфорта.

Казалось, ещё совсем немного — и Уруха вместе со своей старой жизнью канет в небытие. И тут Койю вдруг подумал, что ему не хочется отпускать эту жизнь просто так.

— Кензо, — телохранитель, сидевший в кресле, оторвал от планшета глаза. — Слушай… Можно я тебя попрошу об одном одолжении?

— Каком? — спокойно спросил Кензо.

Койю прикусил губу.

— Выведи меня отсюда ненадолго. Ты ведь это можешь?

Кензо недоуменно захлопал глазами.

— У меня совсем скоро не будет ни времени, ни сил, — вяло продолжил Койю, поглаживая живот. — Я хочу попрощаться со всеми призраками из своего прошлого. И с самой этой жизнью… Пока ещё можно. Я не могу уйти просто так…

Кензо скрестил на груди руки.

— Думаю, можно это устроить, я скажу врачам, что Таканори-сан попросил вас на день привезти домой. Только вот вы уверены, что в вашем состоянии стоит соваться в Арт-квартал? — он наклонил голову. — Простите, но вы очень плохо выглядите, и срок уже подходит…

— Плевать. Я должен побывать в Арт-квартале, пока ещё могу, — Койю опустил глаза и тихо добавил: — Пожалуйста. Я обещаю, ни на шаг от тебя не отойду.

Кензо тяжело вздохнул и встал.

— Хорошо. Только вам придётся подождать, я съезжу домой за вашей одеждой, а то там холодно.

Койю даже удивлённо кашлянул, он-то приготовился к длинной битве и уговорам, а Кензо просто вот так согласился.

— Что, даже не попытаешься меня отговорить?

— Я просто знаю, что если я вам откажу, вы сами сбежите, — фыркнул Кензо, — так что лучше уж я за вами присмотрю. И, я так понимаю, Таканори-сану об этом лучше не знать.

— Не говори ему, — прошептал Койю. — Мы ненадолго, вернёмся через пару часов, я просто хочу сходить в одно место.

— Как скажете, Койю-сан. Тогда я поеду за одеждой.

Кензо вышел из палаты в коридор, а Койю скривился и опустил глаза. Чувствовал он себя и вправду хуже некуда, его тошнило, в животе чувствовались сильные толчки, которые уже причиняли неслабую боль. Но Койю был готов терпеть эту боль, потому что знал, что времени у него в обрез.

— Прости, маленький, — прошептал он, поглаживая живот. — Подожди ещё немного.

***

Кензо без всяких трудностей вывел его из больницы и усадил на заднее сидение ждавшего на парковке «Порше».

— Если почувствуете себя совсем плохо, сразу же говорите, — предупредил он, садясь на водительское место.

— Я в порядке, — Койю слабо улыбнулся. — Просто больно немного.

— Больно? А это не схватки? — всполошился Кензо.

— Чёрт знает. Неважно, поехали, — попросил Койю и, отвернувшись, уставился в окно, — некогда хныкать, времени мало.

Арт-квартал без привычной зелени казался мрачнее обычного. Широкая торговая улица была пуста, палатки не работали, в такую противную погоду жители предпочитали сидеть по своим домам. Койю сжался в комок, и Кензо слегка приобнял его за плечо.

— Ну, куда?

— Кензо, а здесь есть кладбище? — спросил у него Койю, вспомнив рассказ о старой квартире, в которой он прятался, и подумав, что Кензо, наверное, в курсе, где здесь чего.

— Есть, оно одно, — кивнул Кензо. — Но оно в верхнем районе, рядом с наркодиспасером. Туда только на фуникулёре.

Услышав слово «наркодиспансер», Койю молча пошёл к уже знакомому стеклянному зданию, кривясь и придерживая болящий живот. Кензо последовал за ним.

Фуникулёр шёл почти пустым. Редкие пассажиры, явно местные жители, с лёгким недоумением поглядывали на них. Койю сидел, опустив глаза в пол и шумно дыша через рот, Кензо же кидал злые взгляды на тех, кто задерживал на нём взор, явно готовый в любую секунду выхватить пистолет и защищать. Они вышли на конечной станции, и Кензо повёл хозяина за собой в глубь квартала.

При виде мрачного здания с решётками на окнах Койю поёжился. Он вдруг вспомнил палату реанимации, полумёртвого белого Хиде на высокой постели и страшный холод, царивший там. Но Кензо прошёл мимо диспансера и свернул на соседнюю улицу, они оказались перед старомодными, даже не автоматическими воротами, за которыми простиралось множество одинаковых плит с горящими на них буквами и цифрами, а кое-где — и фотографиями.

Кензо попросил его подождать возле входа, а сам сбегал куда-то и через пару минут вернулся, неся в руках букет из тоненько позвякивающих хрустальных роз. Обычные цветы на кладбищах давно уже никто не оставлял, лишь вот такие, стеклянные.

— Вот, возьмите, — велел Кензо. Койю забрал у него цветы и прижал их к себе, а Кензо недоуменно протянул: — Не понимаю вот только, зачем вам сюда?

Койю тяжело вздохнул.

— Хочу кое с кем поговорить. Пойдём.

Койю интуитивно помнил, куда ему надо идти. Он прошёл далеко вперёд, почти до самого забора, потом свернул влево, ещё раз влево, на перекрёстке выложенной камнями дороги и едва заметной вытоптанной тропинки взял вправо и оказался перед очередным памятником. Он ничуть не отличался от остальных — кусок прочного чёрного пластика со слабо светящимся именем, цифрами годов жизни и снимком. И красные волосы человека, запечатлённого на фотографии, мгновенно бросались в глаза на фоне всей этой серости вокруг.

Кензо встал чуть в отдалении, прислонившись к дереву и скрестив на груди руки — явно решил не мешать. Шагнув за оградку, Койю присел на корточки и приложил к памятнику руку. У его подножия поблёскивал маленький стеклянный венок. Похоже, здесь совсем недавно кто-то был — наверное, это Йошики приезжал или кто-то ещё из друзей. Койю положил свои цветы рядом и наклонил набок голову.