— А я и не дуюсь, — Койю медленно моргнул, потянулся за домашней рубашкой, висевшей на стене, завернулся в тонкую ткань и, наклонившись, чмокнул альфу в кончик носа. — На тебя злиться невозможно, плюшка.

И, невесело хмыкнув, он пошёл за супругом обратно в комнату.

— Извини, что-то я перенервничал сегодня. Перелёт этот дурацкий, врач нагрубил, ещё сумасшедший какой-то в клинике пристал…

Прижавшись головой к груди альфы и прислушиваясь к тому, как размеренно бьётся сердце, Койю успокоенно прикрыл глаза.

— Что? — дёрнулся Таканори и потянул его за волосы, заглядывая в лицо. — Какой ещё сумасшедший? Ты ничего мне об этом не сказал!

— Ох. А я и не хотел говорить, решил, что ерунда, — Койю прикусил губу. — В общем, я когда из кабинета врача вышел, на меня в коридоре какой-то псих налетел. Называл меня Урухой, спрашивал, за что я так с ним и что я делаю в клинике… Причём так настойчиво, знаешь, прям напирал, чуть не к стене прибить пытался. Я ему говорю, что я никакой не Уруха, а он своё талдычит, будто не слышит. Пришлось Юу на подмогу звать, он этого придурка вразумил кое-как. В общем, оказалось, что он меня перепутал с кем-то…

— Господи. Я уж испугался, что что-то там серьёзное, — Таканори выдохнул и притянул его к себе, поцеловав в лоб. — Действительно, глупость.

— Да, вроде бы, — Койю обнял его обеими руками и уткнулся носом в плечо. — Но почему-то никак не могу это из головы выкинуть. Такое ощущение, будто я упустил что-то очень-очень важное…

У него перед глазами и вправду так и стояла картина сидящего в больничном коридоре альфы; того, как он дрожит, низко свесив голову со спутанными волосами, как безвольно болтаются между колен его опущенные руки, и губы дрожат, явно шепча что-то неразличимое. Койю ещё по пути домой, пока его не захлестнула злоба на врача, думал только об этом. И ему отчего-то пришло в голову, что этот альфа, возможно, вовсе и не псих, просто потерял этого Уруху, с которым и перепутал его, и жутко расстроен из-за этого, так, что даже не может совладать со своими чувствами и кидается на всех подряд в надежде найти. И Койю даже подумал, что, наверное, не стоило так резко с ним разговаривать и натравливать на него Юу. Запоздалая совестливость вообще была одним из его ведущих качеств; чаще всего Койю, нагрубив кому-нибудь, вскоре начинал мучиться угрызениями совести и страдать от того, что возможности извиниться уже попросту нет.

Но ему отчего-то не хотелось сейчас говорить мужу об этих своих мыслях. Поэтому Койю просто нервно сглотнул и провёл носом по шее альфы, вдыхая аромат парфюма. Таканори всегда пользовался одним и тем же одеколоном, и этот свежий, чуть горьковатый аромат порой действовал на омегу лучше любого успокоительного.

— У тебя уже просто нервы не выдерживают, вот и всё, — Таканори погладил его по волосам. — Тебе надо отдохнуть. Надеюсь, ты не собираешься завтра же срываться и снова куда-то лететь?

Койю покачал головой.

— Нет, у меня ближайшая съёмка через пару дней, но она будет здесь, улетать никуда не придётся.

— Вот и хорошо, — кивнул Таканори. — Значит, есть время отоспаться и привести нервы в порядок.

Койю быстро дотронулся губами до его скулы и потянулся к воротнику тонкой рубашки, расстёгивая верхние пуговицы. Одновременно он уткнулся носом в щёку супруга, погладил пальцами его шею и тихо сказал:

— К тебе это тоже, между прочим, относится. Ты плохо выглядишь, бледный вон весь, под глазами мешки. Долго у тебя приступ в этот раз был?

— Он начался вчера утром, — Таканори сморщился. — Очень вовремя, как раз, когда мне нужно было ехать на совет директоров.

— Понятно. Ты поехал в офис, весь совет просидел с головной болью, и ночь ты тоже не спал, надо полагать, — Койю нежно поцеловал его в лоб. — Как же на тебя похоже, господи…

— А что я мог сделать, солнце? — Таканори вздохнул и поднял глаза, Койю даже вздрогнул: такая усталость сейчас читалась во взгляде супруга. — Если я рухну в кровать со стонами «у меня мигрень, умираю, отвалите», ничего хорошего от этого никому не будет, уж поверь мне. Я должен заниматься делами.

— Как будто Ютака не сможет тебя подменить на один день, — Койю поджал губы. — На то он и заместитель, в конце концов. Не ты ли мне говорил постоянно, какой он потрясающий специалист и какой классный лидер из него получается?

— Не говорил я такого. Специалист он и вправду классный, такого мастера по компьютерам и хакингу ещё поискать надо, а вот лидерские качества, так скажем, прихрамывают, — Таканори фыркнул и боднул его головой. — И потом, не могу же я валить всю работу на подчинённых. У меня замечательная команда, они и сами вполне способны на грамотные решения, но лучше всего они работают только тогда, когда я им говорю, что следует делать.

— Эта порядочность тебя в могилу когда-нибудь загонит, Така, честное слово… — Койю обречённо улыбнулся краем рта и чмокнул его в кончик носа, запуская пальцы в мягкие волосы.

— Как мило, малыш. Ты всегда присмотришь за мной и найдёшь нужные слова.

***

Светящиеся в темноте синеватым цветом цифры электронных часов показывали без пяти минут четыре утра. Уже начинало светать; сквозь щели между опущенными на огромные окна экранами, демонстрирующими виды ночного мегаполиса, можно было увидеть сереющее небо.

Койю, вжавшись головой в подушку, бездумно смотрел в одну точку. Он ещё часа два назад понял, что уснуть ему сегодня не суждено — видимо, сказывался дневной сон, нарушивший тщательно отлаженный режим. Поэтому Койю даже не пытался бороться с бессонницей, просто лежал с открытыми глазами, прислушиваясь к тихому сопению супруга за спиной.

Не сказать чтобы для Койю бессонница была чем-то необычным. Первое время после возвращения из больницы, ещё почти беспомощный и не способный даже толком передвигаться, он крепко сидел на успокоительных и снотворных. Хорошо осознавая собственную слабость и видя изуродовавшие тело шрамы, Койю страдал от тяжелейшей депрессии, у него часто случались истерические припадки и появились большие проблемы со сном — он мог сначала бодрствовать сутками, а потом свалиться в самый неподходящий момент на ровном месте и проспать, как убитый, целый день. Кензо, которому Таканори велел наблюдать за супругом, только и делал, что мотался за ним по квартире, в любую секунду готовый ловить падающего Койю и на руках нести его обратно в кровать. Тогда омеге казалось, что он и вовсе уже разучился самостоятельно засыпать по своему желанию — только при помощи лекарства. Потом, конечно, режим у него всё же наладился, и тяжёлые мысли стали забываться, но порой случалось такое, что Койю никак не мог заснуть — лезли в голову всякие дурацкие раздумья, не дававшие покоя, снились кошмары, просто элементарно не хотелось спать. И сегодня, видимо, был именно такой случай, самый первый его вариант. Койю не мог перестать думать о том, что случилось в клинике.

Он зябко поёжился и сжался в комок, прикладывая ладонь к груди.

— Да что за хрень… — почти со слезами прошептал он. — Така прав, такая фигня, почему же никак из головы не выходит?..

Койю поворочался и повернулся на другой бок, зажмурив глаза. Бесполезно, вновь перед ним встал больничный коридор и сидящий на кожаном диванчике альфа с растрёпанными светлыми волосами. Память усиленно подсовывала эту картинку, в ушах слышались тихие всхлипы и дрожащий голос, повторяющий имя «Уруха».

Койю резко распахнул глаза и прикусил губу.

«А ведь расстройства сна — первый признак серьёзных психических заболеваний…»

Отогнав от себя невовремя вспомнившуюся фразу психолога, Койю тихонько пошевелился, повернулся на спину, сел и, откинув в сторону одеяло, аккуратно отодвинулся от мирно сопящего Таканори. Медленно поднявшись с кровати, он поддёрнул спадающие пижамные штаны и собрался уже пойти в коридор, как вдруг тонкие пальцы ухватились за его запястье.

— …Койю, солнце, ты чего?

Койю обернулся. Крепко, как ему показалось, спавший Таканори, зевая, сонно хлопал ресницами и цепко держал супруга за руку.