Перепутав день с ночью, Хиде проснулся около десяти вечера. Йошики как раз закончил раздумывать над очередным текстом и пошёл на кухню пить обезболивающее — рука, даже перетянутая медицинским бандажом, буквально изводила его после игры на рояле. Доставая с полки банку с таблетками, он почувствовал, как его резко и крепко обняли со спины, дёрнулся и от неожиданности чуть не уронил лекарство.
— Ну, ну, не пугайся. Уже так отвык от меня? — Хиде тихонько засмеялся ему в ухо.
— Вовсе нет, — пришедший в себя Йошики развернулся в его руках и хитро прищурил глаза. — Просто ты не изменяешь своей привычке подкрадываться ко мне и пугать.
— Ты уже мог бы к этому привыкнуть, между прочим, — Хиде слегка обиженно оттопырил губу. — Я же всегда тебя так обнимаю, а ты каждый раз пугаешься, как впервые, — он подался вперёд и уткнулся носом в щёку возлюбленного.
Йошики обнял его за шею и улыбнулся.
— Ты нарочно ведь это делаешь. Но знаешь, я не против. Ох, мне так этого не хватало целых два месяца…
— Я и сам не ожидал, что всё так затянется… — Хиде устало вздохнул и мотнул спутанными волосами. — Думал, до Рождества десять раз успею вернуться.
— Забудь, всё нормально, — Йошики погладил его, убирая с лица чёлку. — Я всё равно выступал двадцать четвёртого вечером, домой приехал никакой, мне уже не до Рождества было. Правда, вот ёлку мне всё-таки пришлось наряжать самому.
— Ой, ёлка!
Хиде подскочил и пулей вылетел из кухни; Йошики только глазами хлопал. А спустя пару минут на лестнице опять раздался топот, Хиде вернулся, держа в руках две маленькие звёздочки на тонких шёлковых лентах.
— Вот, — запыхаясь, сказал он и прикусил губу. — Это… Это мама передала. Сказала, они на удачу.
Йошики осторожно взял у него одну из игрушек. Стеклянная звёздочка, покрытая розовато-бежевой эмалью и обсыпанная белыми блёстками, заискрилась в свете ламп, и пианист невольно залюбовался — ему всегда нравились подобные безделушки, он с удовольствием разглядывал их на витринах магазинов и потом на ёлке.
— Такие красивые… — он поднял глаза на Хиде. — Пойдём повесим?
Хиде радостно закивал. Они переместились в гостиную, и Йошики принялся осторожно пристраивать игрушку на веточку. Хиде подал ему вторую звёздочку, обнял его за талию и устроил голову на плече, с умилением наблюдая за всеми движениями.
— Очень трогательно со стороны твоей мамы, Хиде…
— Она тебя очень любит. Иногда кажется, что даже больше, чем меня, — Хиде весело захихикал. — Даже рассердилась на меня, что я тебя не привёз. И я пообещал, что в следующий раз обязательно возьму тебя с собой. Ну, если ты сам захочешь, конечно.
Йошики покачал головой. Пару лет назад Хиде осмелился рассказать родителям о том, что на самом деле связывает его с Йошики, до этого в курсе был лишь Хироши, которому Хиде об этих отношениях сообщил почти сразу и который клятвенно пообещал старшему брату хранить секрет. И хранил все эти годы. Те восприняли такую новость на удивление спокойно, а Мацумото-сан и вовсе сказала, что Йошики ей всегда нравился и нравилось то, как Хиде изменился под его влиянием. А Йошики тайком даже позавидовал смелости возлюбленного; он по непонятным самому себе причинам так и не мог признаться маме и каждый раз вздрагивал, когда она со вздохом сетовала, что внуков ей, видимо, не дождаться, сыну сорок два, а он всё ещё не женился.
— Какое совпадение, я маме пообещал навестить её в январе. Я вообще хотел, чтобы она прилетела сюда, но ей уже тяжело, конечно… И я её понимаю, сам после этих перелётов никакой.
— Значит, будет повод слетать в Токио вместе со мной, — весело воскликнул Хиде и обнял его за спины. — Устроим каникулы.
Йошики накрыл его ладони своими, разглядывая ёлку. Звёздочки так и переливались в свете гирлянд, играли разноцветными огоньками, и из-за этого походили то на какие-то удивительные цветы, то на бабочек…
— Так что там по поводу Тоши? — вдруг спросил Хиде, нарушая установившуюся в гостиной тишину. — Ты и в самом деле хочешь с ним помириться?
— Очень, — со вздохом отозвался Йошики, протягивая руку и бездумно трогая пальцами мягкие, совсем не колючие иголочки. — Он рассказал, что секта была для него тем ещё кошмаром, и что из группы ему они велели уходить, говорили, что такая музыка злая, дьявольская…
— Такое себе оправдание, если честно, — констатировал Хиде. — Мне всегда казалось, что Тоши слишком умный, чтобы поддаваться такому влиянию.
— Его Каори втянула. Сейчас он думает, что она на момент их знакомства уже состояла в этой секте, — пояснил Йошики подрагивающим голосом, понимая, что в чём-то Хиде прав, не тянет такое на оправдание. — А ты же помнишь, как он влюбился, женился на ней очень быстро… Идеальный момент был, чтобы мозги прочистить. В любом случае, это уже неважно. Я бы сам ни за что не стал к нему лезть, я и не знал, где он, но это же он позвонил мне с повинной. Смело с его стороны, уже вполне стоит того, чтобы дать ему шанс.
Хиде медленно хлопнул ресницами.
— И потом, — продолжал Йошики, — я после его звонка поразмышлял обо всём и понял, что моя вина в этом тоже есть. Мы ведь столько времени были вместе, а я в итоге так разозлился на него, что даже не увидел, что ему на самом деле плохо и как никогда нужна помощь. Может, если бы я поговорил с ним тогда, мы вместе бы его вытащили… Что я за лидер такой после этого, а? И что за друг?
— Вот только давай без самобичевания, ладно? — Хиде поцеловал его в висок. — Что было, то было. А то я тебя знаю, как начнёшь себя грызть, в итоге мозг вынесешь и себе, и окружающим.
Йошики погладил его ладонь.
— …Я вот думаю, может, если он прилетит, предложить ему Новый год вместе встретить? — Хиде в ответ слегка вскинул брови. — Ну, а что? Можем вообще собраться всей компанией, как в старые времена, я бы этому только рад был…
— Йо, — Хиде улыбнулся и легонько потянул его за волосы, поворачивая к себе голову и целуя в уголок губ, — чтобы было как в старые времена, нам надо всей компанией Новый год встречать в «Токио Доум». Тем более, насколько я знаю, и Пата, и Хис сейчас в Японии, так что всей компанией точно не получится, раньше надо было спохватываться…
— Ну тогда на троих, — не сдался Йошики, — устроим такой междусобойчик с шампанским. По-моему, очень мило, когда у нас такое было? — он слегка изогнулся и, приподняв руку, погладил возлюбленного по щеке. — Как думаешь? Или тебе хочется обязательно идти в ресторан и сидеть там ночь напролёт?
— Нет, — Хиде повёл плечами, — ты же знаешь, я за то, чтобы такие праздники проводить дома с родными. Просто… Если честно, я не очень представляю, как мне разговаривать с Тоши и вообще себя вести в такой ситуации, вот и всё.
Йошики прикусил губу. Хиде выглядел так, будто был в серьёзном замешательстве — а учитывая то, что он всегда и ко всему ухитрялся находить правильный подход, состояние было явно странным. Пианист слегка улыбнулся, повернулся и обхватил его лицо ладонями.
— Я тоже не представляю, Хиде. Придётся импровизировать. Но мне кажется, что если хочешь с кем-то поговорить по душам и помириться, лучше варианта просто не найти.
Хиде упёрся лбом в его лоб, внимательно глядя в глаза.
— Десять лет… — вдруг пробормотал он и густо сглотнул. — Ты веришь?
— А «X» было бы уже двадцать в этом году… — Йошики тяжело вздохнул, опустив ресницы. — Время летит, да. Но, — и он шутливо боднул возлюбленного носом в щёку, — это не повод грустить.
***
Тридцатое декабря в этом году Йошики гордо назвал «днём лени». Сначала он думал, что обязательно вытащит Хиде погулять в центр, но от этих планов в итоге пришлось отказаться. Погода оставляла желать лучшего: с самого утра с серого неба сыпалась какая-то смесь дождя и снега, мелкая и противная, дул ветер, и из-за этого казалось, что очень холодно. Конечно, зима в Лос-Анджелесе, определённо, была теплее, чем в Токио, но сырость делала своё дело и отбивала охоту идти гулять. Да и Хиде всё ещё не очень хорошо себя чувствовал, он проспал почти до полудня. В итоге им обоим не захотелось вылезать из тёплого дома.
