Хиде поцеловал его в висок и мягко потянул за руку.
— Знаешь, что мне приснилось? — вдруг весело спросил он.
— Что? — Йошики качнул головой.
— Что я опять покрасил волосы в зелёный цвет, — Хиде округлил глаза и, изобразив задумчивый вид, поднял взгляд к потолку. — Теперь думаю, может, это не такая уж плохая идея?
Вопрос был риторический, потому что Хиде тут же засмеялся, а следом за ним — и Йошики.
А в Токио тем временем мирно наступало утро второго мая…
========== 8. ==========
Аэропорт — это такое место, где всегда, в любое время года и суток, очень шумно и множество людей. Йошики знал это не по наслышке, бывали у него такие времена, когда ему казалось, что он как минимум треть жизни проводит в этих просторных залах ожидания. Вот и сейчас он стоял в центре переполненного терминала, наблюдал, спрятав глаза за чёрными очками, за информацией на табло прилёта и слегка морщился от громкого гула, забивавшегося в уши.
Йошики маялся тут с восьми утра, у него почти никогда не получалось чётко рассчитать время с учётом часовых поясов. Лос-Анджелес и Токио, противоположные концы земного шара, семнадцать часов разницы! Подумать даже страшно, просто ужас. Хиде позвонил ему вчера, часов в шесть вечера, и сказал, что уже сидит в лайнере, и вылет вроде как не задерживается, так что всё в порядке, и они скоро увидятся. Вообще лететь куда-то в последние дни декабря — не очень-то хорошая идея, всем известно, что авиакомпании и аэропорты не справляются с таким наплывом пассажиров, и у них постоянно то задержки, то и вовсе отмены рейсов… Подумав об этом, Йошики даже скрепя сердце попытался отговорить возлюбленного, дрожащим голосом предложив остаться в Токио, с родителями, братом и племянником. Конечно, перспектива и дальше сидеть неопределённое время в одиночестве абсолютно его не радовала, но Йошики очень не хотел, чтобы Хиде попал в какие-нибудь неприятности. Однако Хиде, здорово обозлённый тем, что «командировка» так затянулась, и ему не удалось прилететь на свой день рождения и даже на Рождество, слушать его не стал и твёрдо сказал, что как бы там ни было, обязательно вернётся до тридцать первого — дома он уже побыл, а по Йошики очень соскучился, да и «что значит «оставайся с родными», а ты для меня кто? Живём вместе, значит, ты для меня такая же семья, как мама с папой и Хироши». Прозвучало очень трогательно, Йошики едва не прослезился и больше не пытался отговаривать его. А про себя подумал — у кого после этого лучший возлюбленный на свете?
Только вот табло с расписанием прибывающих рейсов не сулило ничего хорошего. Мелкие буковки мерцали красным и сообщали, что рейс задержан, и ориентировочное время прибытия пока неизвестно. Йошики даже несколько раз подходил к информационной стойке и слышал от тяжело вздыхающей девушки в бело-красной форме только одно: ничем не могу помочь, никакой информации не поступало, ждите. И до чего же томительным становилось это ожидание. В конце концов Йошики надоело маячить посреди терминала, и он устроился за столиком в ближайшем кафе. Динамики висят повсюду, он услышит, если что. Официантка принесла на подносе дымящуюся чашку, и Йошики улыбнулся ей. К кофе он не притронулся, несмотря на то, что почти всю ночь не спал — не хотелось. Хотелось курить. Бездумно глядя в панорамное окно, он слегка морщился и поправлял уложенные русые волосы.
В таком увлекательном рассматривании парковки за стеклом прошло ещё почти два часа. И когда из динамиков раздалось долгожданное:
— Внимание, совершил посадку самолёт компании «Japan Airlines», следующий рейсом номер… — Йошики подскочил и чуть не опрокинул на себя чашку. Но срываться с места он не стал и полез в сумку за бумажником. Ещё паспортный контроль и багаж, раньше чем через полчаса Хиде вряд ли появится. Однако телефон в кармане тёмно-синего пальто завибрировал уже спустя двадцать минут. Йошики мельком глянул на определитель и поспешил обратно в зал. Хиде он увидел почти сразу — гитарист, одетый в ярко-жёлтую куртку с пушистым капюшоном, стоял возле стойки информации, смешно насупившись и зарывшись носом в высокий воротник.
— Опаздываешь, принцесса, — без всякого недовольства протянул он и слегка сдвинул на кончик носа очки. Светло-карие глаза весело блеснули.
— Кто бы говорил, — усмехнулся Йошики, — я тут с утра торчу, между прочим. И вообще, Хидето, — он слегка оттопырил губу, — разве так надо приветствовать любимого человека, с которым не виделся пару месяцев?
— Конечно, нет. Ты прав, не с того я начал, — Хиде весело захихикал, потёр рукой затылок и быстро клюнул его в щёку. — Привет, я очень скучал. Так лучше?
Йошики быстро обнял его за шею. В зале было слишком много народу и шумно, никто не обращал на них никакого внимания, а прижать его к себе очень захотелось.
— Привет. Я тебя заждался… — он погладил возлюбленного по щеке и, отстранившись, окинул его внимательным взглядом. В руке Хиде держал небольшую дорожную сумку, за спиной у него висел чехол с гитарой, а никаких чемоданов поблизости не наблюдалось. — Решил путешествовать налегке, а?
Хиде улыбнулся.
— А я никогда не любил много вещей с собой таскать. Зачем? Только время терять, чтобы получить багаж… А гитара, естественно, летела со мной.
Пианист фыркнул, застёгивая пальто. Ну ещё бы. Хиде свою любимицу никогда в багажный отсек не сдаст, лучше будет сам сидеть на этом чехле.
— Тогда пойдём в машину. Пора домой.
— Ты даже не представляешь, что вчера произошло…
Уткнувшись в возникшую на выезде «пробку», Йошики позволил себе слегка осесть в кожаном кресле и нарушить повисшую в салоне тишину.
Хиде, мирно дремавший на своём сидении, дёрнулся и медленно снял очки.
— И что же?.. Тебе стукнуло в голову, и ты написал новую песню о любви на расстоянии? — он явно пытался пошутить в своей манере, но вышло не очень.
Йошики сжал пальцами руль и покачал головой.
— Не совсем. Вечером, как только я закончил с тобой разговаривать, мне позвонил Тоши.
— Что?! — Хиде, начавший было опять клевать носом, разом проснулся и уставился на него ошарашенным взглядом. — Ну ничего себе, что это на него нашло такое?
— Сам не знаю, — пианист бросил на торпеду очки и слегка округлил глаза. — Я уж начинал думать, что больше никогда его не услышу и не увижу… Понятия не имею, где он раздобыл мой номер телефона.
— Может, кого из наших общих знакомых потряс. Так, и? — подозрительно протянул Хиде. — Что ему было нужно? Сомневаюсь, что он позвонил тебе потрепаться о хорошей погоде.
У Йошики вырвался тяжёлый вздох.
— Конечно, нет, при чём тут погода… Он сказал, что развёлся с Каори и что с сектой покончено. Встретиться хотел, даже готов вроде как был специально для этого прилететь…
Хиде фыркнул и, пробормотав:
— Жарко стало, — стянул тёплую шапку. На плечи хлынул водопад мелко завитых малиново-чёрных кудряшек, и гитарист слегка потряс головой, окончательно растрёпывая их. — Ну, и как ты отреагировал?
— А как ты думаешь? Естественно, я согласился.
— Вот как… — Хиде зевнул и откинулся на спинку кресла. Йошики дёрнулся — ему показалось, или в голосе прозвучало явное разочарование? — А мне казалось, что ты его до конца жизни не простишь…
— Старею, видать. Сентиментальным становлюсь, — Йошики хихикнул. — И потом, если он завязал с этой дрянью и сам предложил помириться, что в этом плохого?
— Ничего, — равнодушно бросил Хиде и принялся теребить пальцами мех на своём капюшоне. — За исключением того, что ему мозги промыли, и я вовсе не уверен, что это всё тот же Тоши.
Йошики слегка нахмурился и, увидев, как погасли стоп-огни у стоящей впереди машины, осторожно придавил педаль газа.
— Слушай, я поступил так, как считал нужным. Уж извини, что я с тобой не посоветовался. Не забывай, я с Тоши общался гораздо дольше, чем ты, я почти не помню того времени, когда не знал его. Естественно, я хочу с ним помириться. Если ты не хочешь, так и скажи, я тебя заставлять не стану. А вообще, Хиде, ты медленно и верно превращаешься в ворчуна. Становишься как Тайджи.
