Hey baby scratch your number

On my electric cucumber…

Да, это был один и тот же Хиде, красивый, яркий, как бабочка, мгновенно притягивающий к себе все взгляды, но при этом как два абсолютно разных человека. И сейчас это его раздвоение чувствовалось особенно сильно. Йошики множество раз пытался уверять себя, что нет тут никакого разделения, это Хиде, который просто меняет маски в зависимости от ситуации, но ничего не мог поделать. Своего Хиде, из «X», Йошики очень любил, а вот это чудовище, корчащее страшные рожи с экрана, вызывало у него явное отторжение.

У Йошики опять затряслись руки, и он слегка отвёл в сторону взгляд. Нельзя, нельзя к нему подходить, вряд ли у них сейчас получится конструктивная беседа. Лучше вообще держаться как можно дальше и наблюдать издалека, не очень-то хочется получить удар в плечо.

Словно почувствовав на себе его пристальный взгляд, Хиде слегка повернул голову и прищурился. Глаза встретились. Они молча смотрели друг на друга, но ни один не делал шагов навстречу. Между ними словно стеклянная стена стояла, вроде хрупкая, а всё-таки преграда, для преодоления которой нужно, чтобы кто-нибудь запульнул в неё чем-то тяжёлым и разбил. Йошики только нервно сглотнул, чувствуя, как быстро-быстро колотится в груди сердце, ударяясь в рёбра. У него перед глазами, как слайд-шоу, проскакивали моменты той последней недели, воспоминания о том времени, когда они были по-настоящему счастливы, и Хиде был такой нежный и ласковый… И оттого эта самая стена сейчас пугала ещё сильней, чем в прошлый раз. Больно. Ужасно больно.

Как такое вообще могло произойти? Как Йошики мог не понять, что Хиде не всерьёз, принять его слова как личное оскорбление и наорать всяких ужасов? Он ведь думал, что изучил возлюбленного, что способен по одному лишь слову угадать эмоции, терзающие его. А в такой важный момент не словил мышей. И неосторожной фразой разрушил всё, что у них было и о чём они мечтали.

Скопившиеся в глазах слёзы потекли к губам, и Йошики, отвернувшись, торопливо вытер их. Ещё не хватало рассопливиться тут, чтобы кто-нибудь увидел, как он плачет.

Он краем глаза видел, как Хиде фыркнул и дразняще провёл языком по губам. Заметил небось. А ведь он всегда, едва услышав в голосе Йошики всхлипывание, первым кидался утешать его и гладить по волосам. Йошики сжал зубы и стиснул в кулак руку в кармане. Он справится. Он спасёт их обоих. И никогда больше не позволит Хиде уйти. А себе — сказать ему хоть одно грубое слово.

***

Йошики гнал машину как сумасшедший. Залитые яркими огнями вывесок вечерние улицы бежали навстречу, свет фар отражался в лужах на асфальте и множестве стеклянных витрин. Хиде жил в хорошем районе недалеко от центра — когда они впервые прилетели в Лос-Анджелес, он сразу же отвёл Йошики туда и, смеясь, рассказал, что считает эту квартиру своим маленьким укромным местечком, потому что о ней почти никто не знает. И пианист хорошо запомнил дорогу.

Кое-как приткнув свой «Aston Martin» возле тротуара, он щёлкнул брелком и почти бегом направился в здание, зябко ёжась и запахивая куртку. Поднялся на нужный этаж и остановился перед дверью, надавливая на звонок. Было слышно, как в квартире отдаётся громкая трель. В неё вклинились лёгкие шаги, створка распахнулась, и на пороге появился Хиде, облачённый в слегка помятую футболку и штаны, явно являвшиеся частью пижамы. Увидев, кто к нему явился на ночь глядя, он слегка удивлённо кашлянул, но каменного выражения лица не поменял.

— Ого. Какие люди и без охраны, — несмотря на очевидный сарказм, голос звучал устало и отстранённо. — Плохое ты время выбираешь, чтобы шататься по гостям, лидер-сан. Чему обязан этим удовольствием?

— Сбавь тон, пожалуйста, — попросил Йошики и густо сглотнул, он ждал примерно такой реакции, но всё равно стало очень некомфортно, — я не ругаться с тобой приехал…

— А что не так с моим тоном? По-моему, я разговариваю более чем вежливо, даже куда вежливее, чем ты заслуживаешь, — Хиде сузил глаза и подбоченился. — Назови мне хоть одну причину, по которой мне не следует сейчас послать тебя трёхэтажным куда подальше.

Йошики выдержал удар, посмотрел в его налитые кровью глаза и тихо ответил:

— Можешь послать, если тебе так легче станет. Но ты ведь сам этого не хочешь, Хиде. Я знаю, — и, внезапно припомнив одну очень похожую сцену, добавил: — Делай что хочешь, но я не уйду, пока мы не поговорим.

Минуту Хиде молча буравил его глазами, потом угрюмо посторонился и мотнул растрёпанной головой — входи, мол.

— Если честно, я ждал, что ты скоро ко мне притащишься, — вдруг сказал он, наблюдая, как Йошики выворачивается из куртки. — После вчерашнего понятно было, что это вопрос времени… Правда, я не думал, что такого короткого. Я помню, что ты привык действовать решительно, но мне казалось, что ты будешь размышлять гораздо дольше.

— Я давно уже всё осознал и раскаялся в том, что натворил. Не о чем тут размышлять было, — Йошики повернулся к нему и прикусил губу. — Потому я и приехал.

Хиде криво улыбнулся.

— Что, через три месяца молчания извиниться решил? Ну-ну, лучше уж поздно, чем никогда. Пойдём в комнату.

Наверное, если бы кто угодно другой попытался разговаривать с Йошики в такой манере, гордый пианист мигом бы взорвался и сам послал собеседника в далёкое пешее путешествие. Но сейчас перед Йошики стояла задача спасти их обоих, время явно не лучшее для того, чтобы ещё сильнее портить отношения из-за своей гордости. Ради своей цели он даже подставил бы Хиде щёку для удара и не поморщился.

В просторной комнате было темно, лишь на тумбочке слабо мерцал голубоватым светом экран телевизора, на сложенном диване валялась подушка и скомканный плед — похоже, Хиде мирно дремал под бормотание «ящика» и вправду не ожидал посетителей.

Отодвинув одеяло в сторону, Хиде плюхнулся на диван, закидывая ногу на ногу, и похлопал ладонью по подушке рядом. Йошики осторожно умостился на сидении, на вид удобном, а на деле оказавшемся жёстким и скользким, и шумно вздохнул, собираясь с духом.

— Кофе не предлагаю, вряд ли ты его сейчас захочешь, — равнодушно сказал Хиде, — могу баночку пива принести, хочешь?

Йошики улыбнулся.

— Спасибо, но я за рулём.

— А…Точно. Я забыл, — Хиде откинулся на спинку дивана и тяжело вздохнул. — Действительно, пьяные принцессы за рулём — это опасненько… Ну, что ты хотел сказать?

За прошедший день Йошики, как ему самому казалось, в деталях продумал всю свою пламенную речь. Но сейчас, стоило ему лишь увидеть такого раздражённого Хиде, все заготовленные слова попросту вылетели из головы. Тем более что гитарист продолжал настойчиво сверлить его злым взглядом, и от этого становилось совсем уж не по себе. Такой Хиде жутко пугал Йошики.

— Мне очень жаль, что так получилось, — чуть подрагивающим голосом проговорил Йошики наконец. Захотелось сморщиться, ну что за идиотская безликая фраза первой пришла в голову. — Я не хотел сделать тебе больно, Хиде, правда… Знаешь, я уже на следующий день осознал, что натворил, и…

— И ни разу не позвонил мне с тех самых пор? Очень смешно, — Хиде фыркнул и скривил губы. — Йо, лучше не ври, у тебя это всегда хреново получалось. Тебе просто было наплевать, вот и всё.

— Я хотел позвонить, и не один раз. Но боялся.

— Чего? — язвительно спросил Хиде, ероша рукой без того встрёпанные волосы. — Что я тебя загрызу через трубку?

— Что заорёшь и пошлёшь куда подальше, — тихо ответил Йошики. — Это для меня было бы гораздо хуже.

Хиде мучительно застонал и прикрыл глаза согнутой рукой.

— Боже, как же у тебя всё сложно… Да позвони ты мне через пару недель после распада и попроси прощения — я бы всё тебе спустил, легко! А вот сейчас знаешь — не хочется. Вообще. И ты этими идиотскими отговорками только усугубляешь всё. Повторяю, лучше просто скажи честно: «мне было плевать».

— Да нет же! — взвился Йошики.