— Совсем зажрались королевские задницы, — разрезает тишину Гарыч, возмущаясь их безответственности. — Ничего уроды не боятся.

Ещё раз проговариваем действие каждого бойца, место и время взрывов вплоть до секунды. Сверяем часы, выставляем счётчик и выжимаем кнопку «пуск». Последние минуты тишины, пока продвигаемся в сторону ворот. В эти минуты каждый молится своим богам и просит, если не выжить, то погибнуть с честью, как настоящий воин. Я молюсь всем богам сразу, прося только одно — вытащить жену и вернуть её домой. Боги услышат мою мольбу, я в это верю. По-другому не может быть. Наш с Вероникой жизненный танец только в самом начале.

Он

Жизнь выходит из-под контроля, руша выстроенные годами планы. Хитрый араб умудрился вычислить Илхома и напал на его след. Не думал, что так быстро найдут его, и что так скоро придётся делать выбор. Быстрые сборы, взлёт, а у меня одна цель — добраться до объекта первым.

Бывший дружок окопался хорошо, засев в крепости и окружив себя армией головорезов. Илхом всегда собирал мусор, которому нечего терять. Каждый из его бойцов смело пойдёт на пули вместо того, чтобы прятаться или бежать. А если учесть прилежный приём допинга в виде наркоты, то в бою они становятся выносливыми берсерками, рвущими врагов с особым усердием.

Взрыв, прорезающий тишину ночи, служит сигналом к началу, и я устремляюсь в черноту дома, пробивая путь автоматными очередями. Илхом всегда предпочитал спальни с окнами на восток, поэтому я сразу направляюсь в крыло, встречающее своими стенами восход солнца. Долго искать не приходится. Третья дверь, за ней друг, спешно одевающийся после сна.

— Я ждал тебя, брат, — тяжело вздыхает Илхом, отбрасывая на кровать куртку и поворачиваясь ко мне. — Расскажи, что ты чувствуешь после того, как предал друга, давшего тебе доверие и работу, после того как украл у него семью и обрёк её на страдание и смерть, после того как подвёл меня и моих детей под нож? Стоит твоя больная ненависть гибели стольких судеб?

— Хорошо себя чувствую, — с издёвкой смотрю на него. — Намного лучше, чем ты.

— Недолго, брат. Недолго, — качает головой и закрывает глаза, произнося губами молитву.

— Ну ты прости, что так получилось.

Навожу на него дуло пистолета и, не сомневаясь ни секунды, нажимаю на курок. Илхом валится на спину, стонет, но продолжает дышать. Подхожу ближе, собираюсь пустить контрольный в голову, но в нескольких метрах за дверью раздаётся грохот, ломаемого в щепы дерева. Осматриваю интерьер в поиске укрытия, и ничего не нахожу лучше, чем нырнуть в гардероб. Среди полок и пыли замираю, кажется, перестаю дышать, и впиваюсь в щель между досками, наблюдая, как Дамир падает на колени.

— Где моя жена?! Куда ты её дел?! — паника бьёт его крупной дрожью, пока он судорожно пытается задержать Илхома на этом свете.

— Семья… Клянись… — булькает кровавой пеной бывший друг, цепляясь в рукава Захратова.

— Твои жёны и дети останутся в живых. Клянусь. Говори! — перетекаю весь в один огромный слуховой аппарат, слушая, что он выдавливает из себя Миру.

— Аль-Саффар… Рабыня… Саудов… — последние слова Илхома, и тихий выдох, отправляющий его к праотцам.

А дружок оказался хитрой и умной тварью. Отправить Веронику рабыней в Аравию вместо того, чтобы заработать на продаже шлюхи в бордель. Отсрочил время и дал шанс. Выторговал жизнь своим ублюдкам. Интересно, как быстро заморский принц разглядел милое личико белой рабыни и сделал её своей наложницей?

Решаю под шумок бойни завалить Захратова и убить сразу двух зайцев — избавится от ненавистного Мира и оставить в рабском плену высокородную задницу Вероники, целюсь в него, но глухой щелчок, сглаженный очередным взрывом, указывает на пустой магазин. Видно, судьба снова оберегает урода, или сам дьявол прикрывает его. Сука! Когда же ты сдохнешь?! Сколько твоё существование будет ещё прожигать мне нутро?!

Приходится распрощаться с идеей завалить Захратова здесь, отсидеться, пока он не свалит, и присоединиться к бойцам, начавшим прочищать верхние этажи. Теперь развитие событий пойдёт по двум путям. У Веронике и детей появится шанс выжить, если Мир откажется соваться к принцу, а если рискнёт — до его пассии придётся добраться раньше, как до Илхома. Никто не смеет угрожать моей жизни и спокойному существованию.

Сворачиваем операцию, грузимся и валим из страны, пока власти не очухались и не прислали армию. В самолёте араб с Захратом анализируют слова Илхома, угадывая ребус из трёх слов. Они долго спорят о судьбе осиротевших детей Илхома, решают, что с ними сделать, пока жадность Шахима не соглашается прибрать барыши. Хитёр, паскуда. Мой мёртвый дружок умел откладывать деньги.

Всю дорогу нахожусь в подвешенном состоянии и жду дальнейшего развития ситуации. Какое решение примет Мир, согласится ли его поддержать араб. Другое государство, другие законы, другой уровень врагов. Не успеваем приехать, и всё закручивается в смертельную воронку. Шахим оказывает поддержку, привлекает спецов по диверсионной деятельности, берёт координацию операции на себя. Он хорошо знает, во что лезет, но всё равно делает выбор в сторону Мира. Что же Захратов ему пообещал?

Бойцов с нашей стороны отбирают всего двадцать человек, включая в список только самых лучших. Делаю всё, чтобы попасть туда, и удача в этот раз на моей стороне. Изучаю со всеми снимки со спутника, вычисляя примерное местоположение высокородной выскочки. Если не ошибаюсь, она должна быть в общем гареме, который расположен в западном крыле.

Собираюсь, чищу оружие, заполняю патронами и гранатами вещь мешок. Руки потрясывает от страха допустить ошибку и не успеть. Единственное спасение в правильном выстреле, или в двух, и я должен первым её найти.

В самолёте звенящее напряжение и тяжёлая тишина. Все готовятся к сложной работе без поддержки и права сделать ошибку. Ставка делается на глубокую ночь и возможность проникнуть под покровом темноты. Главная задача вытащить Веронику, по возможности не будя дом. Кто-то противно точит нож, скребя по мозгам, кто-то шепчется с фотографиями родных, но основная масса спит, накапливая силы для последнего рывка.

Впереди пятнадцать километров с мешками за спиной под тридцать килограмм, которые преодолеваю с трудом. Наверное, уже не тот возраст, чтобы скакать как козёл.

Белоснежный дворец за кованной оградой, накрытый сизым небом с тусклым свечением звёзд. Они все спят и не догадываются, что в их дом пришли враги, не рассчитывают, что эту ночь могут не пережить. Смотрю в чернеющие пасти окон, издаю рык, ускоряю злостью вброс адреналина. Верчу головой и вижу такие же звериные оскалы готовых идти и убивать.

Отмашка Мира, ожившие цифры секундомера, и мы крадёмся в тишине. У каждого свой квадрат зачистки, моя цель западное крыло. Мягко ступаю по коврам, вслушиваюсь в темноту, отслеживаю в прибор ночного видения движение пятен. На моём пути вырастает охранник, спящий, облокотившись на стену, и это последнее, что он делает в жизни. Нож гладко полосует горло, и тёплая кровь толчками выплёскивается на меня. Обтираю нож о штаны и двигаюсь дальше. Резная дверь в обрамлении невесомой ткани, и я знаю — это моя цель.

Вероника

Я не помню, как меня сняли с цепей, я не знаю, кто перенёс меня в подвал и уложил на матрас. Прихожу в себя от обжигающей боли и касания холодной тряпки к раскалённой коже.

— Принеси чистую воду, — слышу резкий приказ Джабиры и грохот ведра. — Глупая девчонка. Хотела избавить себя от одного, а сделала ещё хуже. Теперь терзать тебя будет целая свора диких зверей.

— Не будут. Я не позволю, — шепчу, еле двигая потрескавшимися губами.

— Снова сделаешь что-нибудь с собой? Возьмёшь грех на душу? — ворчит женщина, промывая раны и меняя нагревающуюся ткань.