– Во время учебы в университете я немало времени посвятил изучению творчества мастера Уайльда, – пояснил профессор. – И мне показалось, что в вас я нашел родственную душу. Но, быть может, я ошибаюсь.

Оскару стало жарко, и он оттянул ворот рубашки.

– Нет, вы не ошибаетесь, – ответил он, понимая, что его никто не собирается выгонять или жаловаться на него. – Оскар Уайльд весьма повлиял на меня… Я бы многое отдал чтобы иметь такого же учителя и покровителя, как он.

И он мог бы поклясться, что в этот момент серо-зеленые глаза профессора потемнели до цвета грозового неба.

– Наверное, об этом еще рано говорить, но я буду рад, если вы выберете меня куратором своей курсовой работы.

– С учетом того, что я собирался в качестве темы брать гомоэротическое искусство в литературе викторианской эпохи, пожалуй, лучшего куратора и пожелать нельзя, – сказал Оскар, сглотнув.

– Что ж, у нас с вами ещё есть время, чтобы определиться с материалом для более глубокой проработки, – кивнул Уайт, и от того, как в его устах прозвучало слово "глубокой", у Оскара мурашки побежали по всему телу.

– У нас же с вами будут… персональные консультации? – спросил Оскар, услышав, как осип его голос.

– Думаю, без них нам никак не обойтись, – развёл руками профессор. – Но я постараюсь не слишком докучать вам правками.

Неизвестно, до чего бы они договорились, но в дверь кабинета постучались и к ним заглянула секретарь.

– Профессор Уайт, напоминаю, что собрание в деканате перенесли на четыре часа, – сообщила она. Потом увидела Оскара, кивнула ему и исчезла, ничего не заподозрив.

– Не могу вас больше задерживать, мистер Дарлинг, – Уайт вернул очки на переносицу. – Но буду рад увидеть ваши наработки, если у вас уже есть какой-то материал. Если же нет, просто определитесь со списком авторов.

– Я напишу вам… на мейл, хорошо? – предложил Оскар, направившись к двери, и по пути споткнулся, ухватившись да дверную ручку. – Простите, обычно я не такой неловкий…

Он с достоинством выпрямился, понимая, что споткнулся из-за того, что член в слишком тугих брюках банально мешал ему ходить.

– Буду ждать с нетерпением, мистер Дарлинг, – со спины Уайт в полной мере оценил тыл Оскара, поймал себя на мысли, что молодые англичане, похоже, его слабость, о которой лучше никому не знать.

– Сделай мне, пожалуйста, свое какао с бурбоном, – попросил Оскар, после занятий придя в кофейню. Себастьян удивленно на него посмотрел, но принялся выполнять заказ.

– Ну, надеюсь, тебя не обвинили в харассменте? – спросил он.

– Нет, – Оскар покачал головой, не в силах поверить, что все обошлось. – Представляешь, профессор предложил мне быть куратором моей курсовой работы. И разрешил взять тему, которую я начинал прорабатывать еще в Лондоне.

– То есть его так гей-порно впечатлило? – спросил Себастьян, наливая какао в большую кружку и добавляя туда бурбон.

– Получается, что так, – закивал Оскар, хрюкнул, а потом зашелся в приступе истерического смеха, уронив голову на свою руку – сказался отходняк от всего случившегося.

Себастьян подумал и влил еще порцию бурбона в его какао.

– Поделись с дядюшкой Себом, бариста почти как психотерапевт, обещаю, не расскажу Иззи и Монро, – сказал он, чуя, что за этим смехом кроется нечто большее.

Оскар поднял к нему лицо, его губы все ещё растягивала немного дурная улыбка. Постепенно она сползла, на лице отразилось сомнение. Но, кажется, ему и правда следовало поделиться с кем-то.

– Наверное, вас удивило, почему я сорвался с учёбы в такое время? Когда учебный год только начался.

– Да не особо, если честно, – пожал плечами Себастьян. – Мало ли у тебя могло быть причин?

– Только одна! – Оскар поднял вверх указательный палец и глотнул какао. – У меня была связь с моим преподавателем. Абсолютно добровольная и взаимоприятная.

– В Лондоне? – удивился Себастьян. – Подожди, с твоим преподавателем или вообще преподавателем?

– С моим преподавателем, – кивнул он, заполняя какао паузы между фразами. – Тоже по литературе, что характерно. Похоже, у меня какой-то определённый типаж, не связанный с внешностью.

– Слава богу, я не профессор литературы, – пошутил Себастьян. – Итак, значит, твой нынешний профессор вовсе не против, а очень даже за, я прав?

– Почему это, слава богу? – возмутился Оскар, скрестив руки на груди. – Я что, такой страшный, что тебе кажется такой ужасной перспективой секс со мной?

– Нет, что ты, я не это имел в виду! – Себастьян запротестовал. – Ты вполне себе привлекательный, просто…ты мой сосед, я тебя иначе воспринимаю!

– Ладно-ладно, не оправдывайся. В конце концов, быть заколотым во сне Монро в порыве его ревности мне тоже не улыбается, – усмехнулся Оскар. – Ну а по поводу моего нынешнего профессора, на сто процентов я не могу быть уверен, но он явно не собирается заявить на меня, и сам предложил кураторство. Мне кажется, это о чем-то говорит.

– А кураторство – это какой-то эвфемизм или правда кураторство? – уточнил Себастьян. – И Монро вряд ли тебя бы заколол. Скорее задушил бы подушкой.

– Правда, кураторство… ну, по крайней мере, речь шла именно о нем, – Оскар невольно задумался о двойном дне этого предложения. – Мне в любом случае надо будет писать курсовую работу.

– А твой бывший? Вы плохо расстались? Ты никогда о нем не говорил, – сказал Себастьян.

– Мне казалось не слишком правильным афишировать это, – честно признал Оскар. – А расстались мы более чем мирно, без каких-либо претензий. Мы изначально решили, что нас интересует только секс друг с другом.

– Иззи проиграла мне двадцатку, – хмыкнул Себастьян, услышав это. – Она ставила на то, что ты девственник.

Поначалу Оскар хотел было оскорбиться, но потом понял, что наоборот может гордиться собой, ведь именно такого эффекта он и добивался.

– Ты обещал не афишировать то, что я тебе расскажу, – напомнил он, прищурившись.

– То есть, не видать мне моей двадцатки? – уточнил Себастьян. – Потому что я не смогу сказать ей, что выиграл?

– Ну, если ваш спор не ограничен во времени, увидишь, – хмыкнул Оскар. – Вряд ли эта информация останется тайной слишком долго…

– Все зависит от тебя. Тебе полегчало? – спросил Себастьян, кивнув на опустевшую кружку. Глаза у Оскара блестели, как у кота.

– Честно говоря, да, полегчало, – признал Оскар, сам не догадываясь, как важно ему было с кем-то поделиться. – Ну что, обсудим Хэллоуин?

Себастьян выставил коробки с хэллоуинскими украшениями, Монро и Иззи вызвались ему помочь. Посетителей пока было немного, но неудивительно – внезапно Нью-Йорк накрыла снежная буря. И это 30 октября. Новостные каналы только о ней и говорили, все аэропорты закрыли, а в их квартире было так холодно, что Иззи всерьез вознамерилась ночевать в кофейне.

Оскар ворвался в кофейню вместе с порывом метели, закоченевший до полусмерти.

– Никто мне не говорил, что в Нью-Йорке бывает такая погода! Октябрь на дворе! – выпалил он, подходя к булерьяну.

– Я подозреваю, что это ты из своего промозглого Лондона привёз нам, – проворчала Иззи, вырезая из флористической губки черепушку.

Себастьян уже заваривал ему чай, не забыв про имбирь и специи, чтобы усилить согревающий эффект.

– Я погуглил, всю Новую Англию накрыло, – отозвался Монро, намечая рожу у тыквы. – Так что старушка Англия прибыла к новой Англии. Дурацкий каламбур, но что поделать. Иззи, почему на твоих тыквах надписи "Ипотека" и "Пандемия"?

– Хочешь сказать, эти вещи пугают меньше, чем старина Джек? – вопросительно выгнула бровь Иззи.

Оскар понемногу отогревался, снаружи и изнутри. Когда к пальцам вернулась чувствительность, он смог присоединиться к остальным.

– Ладно, пожалуй, ты права, – согласился Монро, но продолжил вырезать классическую зубастую морду. Себастьян сварил на всех глинтвейн, пока они собирали гирлянды из фигурок ведьм на метлах и черных котов вперемешку с британскими флагами.