Оскар перекатился на спину, переводя дыхание. Джордж нашарил на тумбочке сигареты, прикурил одну и протянул ему – Оскар обожал его предусмотрительность даже в таких мелочах. Затянувшись и выпустив дым, он подпер голову рукой и взглянул на любовника, все еще взмыленного после их секса.

Прощального секса.

– Найдешь себе нового студента? – спросил он, глядя, как Джордж надевает очки, прикуривает сигарету себе и куда-то тянется. Миг и перед парнем оказалась завернутая в бумагу книга. – Прощальный подарок? – констатировал он, разворачивая обертку, и хмыкнул. – Джордж, в самом деле, ты даришь мне Оскара Уайльда? – спросил он, рассмеявшись и видя, что Джордж ни капли этим не смущен.

– Разумеется! Что же еще я мог тебе подарить, – профессор Блэквуд протянул руку и потрепал своего теперь уже бывшего студента по волосам. – Я профессор английской литературы, а в моей постели юноша по имени Оскар. Отвечая на твой первый вопрос, – он сделал паузу, чтобы затянуться, – ты меня нашел, а не я тебя. Совершенно коварно совратил, – отведя с руку с сигаретой в сторону, Джордж потянулся к нему и поцеловал, так что дым они разделили на двоих. – Это мне впору спрашивать, найдешь ли ты себе нового профессора. Но не спеши с этим. Как известно, Америку заселили пуритане. Все самые развратные остались здесь.

– Ты не тянешь на Альфреда Дугласа, уж прости, – Оскар поцеловал его еще раз и улегся на него сверху, совершенно бесцеремонно. – Скорее на Лорда Генри.

Ему не хотелось уезжать, но ему ясно дали понять, что либо он добровольно переводится, либо будет отчислен со скандалом. Репутацию Блэквуда он тоже едва не уничтожил, так что уезжал больше ради него. Собранные чемоданы уже стояли в коридоре, а до вылета оставалось меньше десяти часов. Джордж приехал помочь ему со сборами, но они закономерно оказались в постели.

– Ах, ты поразил меня в самое сердце! – Джордж запрокинул голову, хлопнув себя тыльной стороной ладони по лбу, заодно снова снял очки, а свободной рукой потянулся к ягодице Оскара.

Они не ставили друг другу никаких условий, ничего не требовали. Наоборот, с самого начала было понятно, что их встречи лишь ради секса, к которому потом добавился бонус в виде интересных разговоров. Но и этого было достаточно, чтобы сожалеть о расставании.

Джордж добрался пальцами до мягкой, влажной дырочки и проник в нее сразу двумя, углубляя поцелуй.

Завтра первой парой у него тест, а значит, можно будет предаваться воспоминаниям об их последней ночи.

– Ты ужасен, – хмыкнул Оскар, прогибаясь в пояснице и довольно постанывая. Он пристроил сигарету в пепельницу, уперся руками в грудь Джорджа и оседлал его бедра, а потом и его член, который легко скользнул внутрь.

– Если ты думал, что ты меня трахаешь… то это не так, – простонал Оскар, запрокидывая голову назад. – Это я тебя трахаю на прощание, – он резче двинул бедрами, зная, что от этого мозги у Джорджа сразу выключаются.

– Ты самый настоящий суккуб, – это была последняя связная мысль, которую выдал разум Джорджа, после этого утянутый Оскаром и его умелой попкой в бездонные пучины наслаждения.

Впрочем, обвинить его в безучастности было никак нельзя – руки Блэквуда не замирали ни на миг – скользили по гладкой груди, стройным бедрам, покрытым волосками, такими же рыжеватыми, как голова Оскара. Его член тоже не был обделен вниманием профессора.

Оскару нравилось быть суккубом. Это была его тайная личность, о которой никто не подозревал. Он всегда был безупречным студентом, застегнутым на все пуговицы. Никто не предполагал, что он может быть таким страстным в постели, к примеру. А ему всегда хотелось большего, так он и оказался в постели профессора, которого приметил еще на первой лекции в начале года.

Движения бедрами становились все резче и чаще, Оскар хрипло постанывал, выводя их обоих на пик наслаждения. Джордж обхватил его член ладонью, помогая ему, чтобы они смогли кончить одновременно.

Что ж, профессор эту сущность познал в полной мере. Однажды, когда они занимались сексом в грозу, и сполохи молнии освещали комнату, танец Оскара на его члене показался ему чем-то демоническим.

– Оскар! – охнул Джордж и, прогнувшись на лопатках, кончил, не замедлив движение руки по члену, даже когда ощутил, что к смазке добавились капли спермы.

Позже ночью, когда Джордж уже спал, Оскар сидел на краю кровати полностью одетый. Он соврал Джорджу о времени вылета, не хотел, чтобы тот ехал провожать его в аэропорт – он ненавидел такие полные драмы прощания. Такси ожидало внизу, в окнах не было и намека на серый осенний рассвет. Джордж спал, разметавшись по кровати, с очками на животе, вымотанный несколькими раундами секса. Оскар запечатлел его в своей памяти, а потом, подумав, сделал фото на телефон. Забрал сигареты Джорджа, подаренную книгу, и вышел из квартиры, как можно тише управившись с чемоданами и дверью.

На ближайшие девять часов самым ярким воспоминанием об их закончившихся отношениях будет натертая до боли задница.

Уже оказавшись в кресле самолёта, Оскар порадовался, что не стал жадничать и взял билеты в первый класс, иначе риск в конце полёта не подняться на ноги был бы слишком велик.

Но вот он уже был под безоблачно-кристальным небом Нью-Йорка, а спящий на кровати Джордж казался далёким и эфемерным.

Дальше были сплошь формальности, которые плотно заняли следующие несколько дней. Снять номер в отеле, разобраться с документами в Колумбийском университете, который был совсем не похож на его родной и теперь уже бывший Оксфорд. Изучить немного город и точно осознать, что жить в общаге он не хочет. Он просматривал объявления на сайтах и непристойно ругался вполголоса, считая цены совершенно безумными.

Понятное дело, что и у него были свои требования – в трущобах он жить не хотел, как и тратить несколько часов на дорогу в университет. Но квартиру целиком в одиночку он ни за что бы не потянул. Промучившись пару дней и пойдя на сделку с совестью, он стал искать варианты совместного съема.

То ли его догнала хандра, то ли эмоциональный откат после потенциального скандала и бегства из Лондона, но теперь его решительно все раздражало, от пробок в Нью-Йорке, до того факта, что нормального чая у них тоже не водилось. В кофейне, где он попросил чай, ему налили что-то совершенно на него не похожее. Зато бариста радостно сообщил, что молоко в чае веганское.

– Шли бы в жопу эти придурки, – снобски выругался Оскар и больше в ту сеть кафе даже не совался.

Та кофейня, в которую он решил заглянуть после очередной отбракованной квартиры – жуткий клоповник было бы более верным названием – снаружи больше походила на бар. Во всяком случае, дубовая бочка, стоящая прямо у входа на улице, для Оскара была более привычным атрибутом паба. Но вывеска гласила, что это именно кофейня. "Кофейня Алхимика".

Входя внутрь, Оскар подумал, что крайне забавно было бы там отравиться.

– Добрый день, сэр, – поздоровался он с барменом. – Скажите, есть ли малейший шанс получить здесь чашку хорошего Эрл Грея?

Бармен оказался рослым и мускулистым, хотя в Нью-Йорке, кажется, в качалку не ходил только ленивый. Пшеничные волосы были убраны в хвост, в ухе покачивалась сережка. На нем была, черт возьми, тельняшка и кожаный фартук с названием кофейни. Все же здесь через одного все были пижонами.

– Увы, ни единого шанса, – убийственно честно сообщил бармен, но до того, как Оскар развернулся и ушел, добавил: – Но могу сварить вам настоящее пряное какао. Самое лучшее, что только может быть осенью.

Оскар переступил с ноги на ногу, глянул за окно, где привычно внезапный порыв ветра взметнул пыль с тротуара, и решительно кивнул.

– Была не была! – он дёрнул узел насыщенно-изумрудного шарфа, отправил его в рукав пальто и присел на высокий стул у стойки. – Что, и зефирки найдутся? – уточнил он, наблюдая, как бармен колдует над кусочками чего-то, по цвету похожего на шоколад.