Шикаку смерил Иноичи многозначительным взглядом.
— Ладно-ладно, — поднял руки Яманака. — Не смотри на меня так. Я что-нибудь придумаю; к Хинате, по крайней мере, можно подойти через других детей и хотя бы прощупать. Но я бы не рассчитывал. Девочку слишком сильно надломили. Она может отказаться от борьбы.
— А может загореться таким праведным огнём, что мы все челюсти уроним, — покачал головой Шикаку. — В хорошем смысле, конечно. Вообще, если меня чему-то и научила вся эта история с Суной и Ото, так это тому, что детям надо доверять больше. На них можно рассчитывать, на них можно положиться. Они расцветают под ответственностью. У меня нет никаких сомнений, что поколение наших детей приведёт Коноху и страну Огня к золотой эпохе. Но им надо дать плодородную почву. Им надо дать возможность изменить мир к лучшему. Да, именно поэтому, пожалуйста, придумай что-нибудь касательно Хинаты. Никто никогда не давал этой девочке шанс — мы дадим, я лично дам.
— Я с тобой согласен. Но не слишком ли ты надеешься на детей? Дать им плодородную почву для грядущего «золотого века» это достойно. Но ты же не планируешь заниматься только компостом?
Хороший вопрос, — подумал Шикаку, побарабанив пальцами по столу. И честно сказал:
— Как получится.
Он не знал каким образом, какой ценой Третий, седовласый, смертельно уставший старик с больными коленями, нашёл в себе силы для последнего рывка, последней тонкой и опасной политической игры. Чего это стоило старому Сарутоби, Шикаку даже не пытался представить, чтобы не щемило сердце. И ведь господин Хирузен смог. Поднажал, прыгнул коброй и оскалился тигром. Саннины вернулись, отдел внутренней разведки занимался тяжёлой реабилитацией их общественных репутаций. Данзо и старейшины были в добровольно-насильственном порядке сопровождены на вечный покой. Корень действительно распустили и разделили — половину в АНБУ служить и умирать, привыкать к двойственной жизни лучших из лучших, где ты и убийца, и человек. Половину помладше — в полицию к Учиха Саске и команде 7 под надёжное доброе крыло. Сарутоби мастерски подавил все возмущения традиционалистов на свои последние решения, он был непреклонен и добр, и тяжесть прожитой жизни в его глазах вызвала понимание, если не сочувствие, даже у самых упрямых. И ведь всё было сделано так, чтобы образ Конохи не покачнулся в глазах жаждущих лёгкой наживы иностранцев. Третий провёл свои последние реформы быстро и эффективно, не вызвав общественного резонанса, не ослабив хватки.
Шикаку получил от него натянутые вожжи. Ответственность и страх совершения тяжёлых ошибок пришли к нему вместе со шляпой.
А Третий с превеликой радостью ушёл на пенсию. И гонял чаи со своими учениками.
Ну, он заслужил покой.
Шикаку считал, что лично он, как Нара, не заслужил переданной ему в руки проблематичности. С другой стороны, нельзя считать проблемы проблемами, лучше расценивать их как задачи, так меньше вероятности махнуть рукой и позволить эволюции творить свой жестокий суд.
— Хьюга цензурят свою библиотеку, — наконец сказал он. — Иноичи, тебе надо убедиться, что маленькая Хината прочла «Мемуары», и доложить о её мыслях. Мне, лично. У тебя, вроде как, почти прямой контакт с Кибой, верно? Саске сейчас занимается внутренней безопасностью Конохи и коллаборирует с нашей внутренней разведкой. Если Хината решится на реформацию, она сама будет знать, с чего стоит начать, — или с кого, умолчал последнее Шикаку. — Если Хьюга начнут меняться и изменения пойдут к лучшему, Курама задумаются. Им не понравится их отставание от прочих кланов.
Тогда и театр будет, и об остальных реформах можно будет задуматься, — заключил про себя Пятый. За положительные изменения в Конохе он был готов взять на себя грех; но лучше уж срезать старые больные ветки и дать место новому под солнцем, чем позволить гнили погубить дерево. С Хьюга дела пока обстояли не так плохо, стагнация ещё не поставила их на колени, но уже склонила. Курама нужно было срочно заняться своим выживанием, они нуждались в новой свежей крови для рождения здоровых талантливых детей. Удивительно, что проблемы селекции ударили по ним первыми, но ещё не замахнулись на Бьякуган. Шикаку не был силен в генетике, впрочем.
Гильдии же, наверное, сами всё между собой решат, когда закончат тасовать сферы своего влияния при новой власти. Если победители окажутся традиционалистами, можно будет что-нибудь придумать. В конце концов, задачи надо решать по мере поступления.
Иноичи склонить к пиву на рабочем месте, к сожалению, не получилось. Старый друг на предложение выпить поспешил откланяться, чтобы зайти в полицию Учиха и поймать за рукав Кибу. Шикаку махнул рукой агентам АНБУ вернуться на свои посты. Его ожидала скучная и муторная бумажная волокита.
К вечеру уставшие глаза отказывались воспринимать текст. Нара неохотно надел очки для чтения — помогло с переменным успехом.
— Ничего, ничего, — ободряюще сказал он сам себе, — вот сейчас закончу эту кипу и покурю, потому что заслужил. А потом наемся до отвала такояки. Закажу себе шариков двенадцать на вынос и ни с кем не поделюсь!
— Даже со мной? — скрипнула дверь кабинета.
— Особенно с тобой! — громко заявил Шикаку, улыбаясь. — Проходи, проходи. АНБУ, оставьте нас, пожалуйста.
Чоза в два широких шага оказался у стола и медленно опустился в кресло для посетителей.
— Ну что, какие новости? — спросил Пятый.
Глава Акимичи потёр подбородок.
— Да вот, — ответил после небольшой паузы, — не нахожу серьёзного повода отказать Наруто в его желании вступить в АНБУ. Пока условились, что Джирайя возьмёт его с собой путешествовать на год, чтобы азам своего ремесла научить. Но мальчик, надо сказать, прирождённый инфильтратор и шпион даже без своих уток. Генма верно отметил, что у Наруто чистый талант актёра, к тому же его способность к хенге, пожалуй, уникальна, не говоря уже о навыках разговорить и расположить к себе кого угодно. Я посоветовал дотерпеть до создания театра, чтобы ребёнок успел там постажироваться, скажем так. Два года в запасе есть, или хотя бы полтора.
— Джирайя обеспокоен Акацуки и их проектом с биджуу, — заметил Шикаку.
Чоза важно кивнул:
— Именно поэтому Наруто лучше спрятать. Но спрятать так, чтобы ему самому это было полезно.
— А что по поводу Сакуры? Есть возможность использовать связи гильдии её семьи?
— Они торгуют шёлком, насколько мне известно, так что варианты есть. Я бы посоветовал дипломатию. Тем более, она на короткой ноге с верхушкой Суны, так что это надо будет использовать. Пятая Казекаге и её братья будут более расположены к предложениям Конохи, если таковые будут поступать от знакомого им человека.
— Разумно, одобряю. Но кто её обучит?
— Цунаде набирает себе учеников с хорошим контролем чакры. Маленькая Сакура может и не станет ирьенином, но ей и так нужен учитель по фуиндзюцу. Если Джирайя заберёт Наруто на год, она не успеет выучиться у него. Остаётся только Цунаде, потому что социальная реабилитация Орочимару идёт медленно.
— Это оставит Саске в Деревне, в то время как его друзья будут скитаться по миру, — нахмурился Шикаку. — Он потянет разлуку?
Чоза миролюбиво фыркнул:
— С ним молодое поколения Корня и Киба. Скучать ему не придётся. Более того, Ино-чан договорилась о менторстве в кендзюцу, да ещё и не с кем-нибудь, а с самой Узуки Югао; а поскольку Цунаде занимается Гекко Хаяте, то…
— То Узуки не рискнет покинуть Деревню надолго в любом случае, потому что очень любит своего жениха, — резюмировал Шикаку. — Таким образом, Ино в ближайшем будущем тоже будет в Конохе.
— Как-то так, да, — согласился Чоза. — Удивительно, что Иноичи тебе этого не сказал.
— Неа, отнюдь не удивительно. Его единственная дочь решила действительно научиться владению мечом, чтобы потом орудовать Кубикирибочо. Зная Иноичи, он до сих пор в шоке, — не без хитрости улыбнулся Шикаку. — Но будь я на его месте, лучше бы не было. Благо, Шикамару ещё генин, и мне не нужно пока думать о его судьбе. Как Чоджи?