========== 1. Канкуро ==========
Больше всего во время экзамена на чуунина ему хотелось застать настоящий дождь. Он мог бы думать, конечно, о чём угодно кроме этого — о привычном страхе перед сумасшедшим младшим братом; о косых взглядах на улице родного города, потому что в нём текла кровь беспощадного убийцы и диктатора, который неудачно застал, казалось, закат совсем ещё молодой песчаной державы; он мог бы думать о Книге Лиц, потому что было бы неплохо подобрать новый грим и новую роль; он мог бы думать о шёпоте за спиной у сестры, слишком сильной и своенравной женщины для патриархальных стариков. Но Канкуро предпочитал мечтать о ливне. Джонины, которым дозволено и доверено отправляться на миссии в далёкие страны, часто о нём говорят, и в их выцветших уставших голосах слышатся отголоски почти исчезнувшего детского восхищения, и даже глаза у них чуть блестят последними искорками веры в чудо.
Они говорят, от настоящего ливня не укрыться ни зонтиком, ни плащом, его капли холодны и проникают под одежду так глубоко, что могут смыть даже вездесущий песок — немыслимо. А шторм, настоящий морской шторм, это даже лучше. Считанные единицы его застали, разумеется. И даже в самом скучном очевидце, когда дело касается бушующего моря, тянущего свои могучие тяжёлые лапы к небу, просыпается дар сказителя. И шпионы на задании нет-нет, да и выйдут к берегу под десятками иллюзий, даже если есть шанс провалить задание, быть схваченными, отданными на пытки, убитыми, потому что застать море или даже океан таким живым, таким могущественным, пропитаться его свежим солёным дыханием — одна возможность на всю жизнь, скорее всего. А дальше даже не стыдно умирать. Маленькие ампулы с ядом надежно сидят на дёснах. Канкуро даже в оазисах ещё ни разу не застал дождя. Не повезло.
Коноха, говорят, сама по себе оазис. Пышные невиданные деревья, маленькие и большие, но с раскидистыми ветками, зелёная трава повсюду, много облаков на небе, и там периодически идёт настоящий дождь, иногда ливень и совсем изредка — буря. Не песчаная, сухая в своём холоде, а мокрая. Не песчинки царапают лицо, а вода обильно барабанит по голове, спине и плечам со всех сторон, будто омывая ото всех грехов и благословляя на скорый рост. Канкуро даже решил, что если ему повезёт, то он позволит дождю смыть с себя грим, снять с себя маску; он отдастся воде таким, какой есть, как никогда не позволял себе делать на родине. Ветер сушит краску на лице, а песок издавна использовали, чтобы сушить чернила на пергаменте. Нет, в Сунагакуре положено держаться за своё фальшивое лицо, положено играть свою выбранную роль, пока декорации не сменятся или смерть не придёт пожать руку после выступления. Тем более, членам гильдии кукловодов.
— О чём задумался? — голос Темари вырвал его из мыслей.
— О дожде, — честно ответил Канкуро.
— Опять? Мы на пороге войны. Думать надо о другом.
Старшая сестра всегда занимала свою голову важным и насущным. Цеплялась за любые ниточки силы, которые ей были доступны. Караван отправился из Сунагакуре два дня назад; она за это время успела поучаствовать в военном собрании, на которое её никто не приглашал, поговорить с четырьмя джонинами, и ей почти удалось пообщаться с отцом. Почти, потому что Раса любил Деревню, но не своих детей, и особенно избегал старшую дочь, слишком похожую на мать и покойного дядю.
— Поговори с отцом, — потребовала Темари, нахмурившись.
— О чём?! С гильдией кукловодов он не хочет иметь дела аж с предательства Сасори.
— Канкуро, — в её голосе звучало предупреждение.
Канкуро, даже дочери Казекаге нужно бороться за свои права каждый день — не сказала она. Канкуро, между тобой и Гаарой у нас только один адекватный мужской наследник. Канкуро, я боюсь неизвестности и ненавижу отсутствие контроля, а мы отправляемся в Коноху на войну почти вслепую, и я хочу знать всё, мне необходимо знать, на какую смерть идут наши люди, и будет ли она достойна их жертвы.
Ей следовало бы родиться в другом веке, не раз и не два думал Канкуро, когда женщинам уже можно всё, и она бы стала незамужней королевой, сильной и прекрасной, и никто бы не посмел перечить её желанию делать добро для Сунагакуре и страны Ветра. В Книге Лиц была бы маска Темари, потому что народ пишет пьесы о своих героях, и каждая девочка гильдии кукловодов наносила бы этот макияж перед тяжёлым боем.
— Ладно, — обреченно вздохнул Канкуро. — Когда он вернётся, я попробую.
— Постарайся, — поджала губы Темари. — Я на тебя рассчитываю. Мы все на тебя рассчитываем. Оказывается, большинство джонинов даже не слышало об идее атаковать Коноху. Мне это не нравится, совсем не нравится.
— Гильдия кукловодов тоже не в курсе. Я спросил ещё накануне у Вепря, ты его помнишь, наверное, он заведует внутренним шпионажем; и даже смог выловить Шакала!
— Шакал и театр теней вернулись?! — почти ахнула Темари. — Почему? Их не было на месте два зодиакальных цикла… Подожди, когда они прибыли?
— Неделю назад. И о-о-очень тихо. Даже во время нашего отъезда далеко не все знали, что театр теней вернулся.
Темари мысленно что-то прикинула.
— Вернулись почти тайно, спустя два года, да ещё и в период Овна.
— Ты лучше прикинь, в каком доме сейчас луна.
— В каком?
— Темари, ну блин, ну я же тебя учил!
— Да не томи, скажи уже! А то стукну! У нас серьёзный разговор, между прочим!
Канкуро по-детски поджал губы, но молча согласился; с годами тумаки старшей сестры продолжали приходить по адресу.
— Луна сейчас в восьмом доме, — неохотно сказал.
И поскольку каждый коренной житель Суны традиционно смотрел на звёзды, поскольку больше по ночам смотреть было не на что, и разбирался хоть как-то в движении небесных тел и их влиянии на земной мир, даже не будучи в этом сильно заинтересованным, Темари побледнела. Смерть и перерождение — не самая приятная звёздная декорация, под которую хочется начинать войну.
— Шакал сказал, что все концы ведут к началу, а начало начинается с нас, — мрачно продолжил Канкуро. — Как-то так, точную формулировку подзабыл, — это ложь, — слишком много песка было во фразе. Мне показалось, он был напряжён. Но намёк остался ясен: начало «начинается» с нас. Не мы его начинаем, скорее, оно само, и вот это самое неприятное; значит, или ему опять звёзды нашептали; или шары для предсказаний, ладони, кофе, карты, маятники, кости показали; или так просто судьба складывается для нас и для всех причастных. Или, — Канкуро понизил голос и взглянул на сестру из-под ресниц, — что хуже, ветры наговорили.
— Нас хотят использовать, — одними губами догадалась Темари, не рискнув шёпота.
Канкуро кивнул.
— Гильдия кукловодов ничего не знает! — громче нужного воскликнула она, переводя тему. — А должны были бы! Сколько лет прошло с предательства Сасори! Гильдия уже многократно расплатилась за свою оплошность.
— Ну, — Канкуро помялся с ноги на ногу, подыгрывая.
— И ты думал, я не заметила, что краска на твоём лице нарочито не красная?! Сын самого Казекаге с фиолетовым гримом, предназначенным для самураев и ниндзя, но не для принца!
— Я отказался от красного, — спешно заверил её Канкуро. — Красный сейчас — политически небезопасный, сама понимаешь.
Они, не сговариваясь, скосили взгляд в один из дальних концов разбитого лагеря, куда ушёл бродить Гаара.
— С ним сейчас Баки-сенсей? — нахмурившись, спросил Канкуро.
Темари встрепенулась.
— Вот чёрт! — и унеслась в сторону Гаары.
Значит, сенсея с младшим братцем не было. Хм.
Канкуро скорчил недовольную гримасу, глядя на чистое лазурное небо. Ни тучки, разумеется. Почему в Сунагакуре нет ни одного клана, который специализируется на погоде? И экономику бы подняли на пасмурных днях и дождях, и качество жизни бы улучшилось. Но нет, из кланов — одни бывшие кочевники; причём некоторые из них ещё и традиционалисты. Ладно бы они просто запрещали своим девушкам становиться куноичи и заставляли их рожать от своих же кузенов, пока плодородность женского тела не кончится. Но нет, они, к тому же, были ещё и кастовыми извергами. Члены низшего сословия клана, по их мнению, не могут пойти в Академию, девочка ты или мальчик. Но дети об этом толком не знают, потому что родители, привыкшие к своим кандалам, не смеют говорить. И поэтому «вольнодумным» предлагается испытание — если пройдёшь, то дверь в академию вон там, а дальше получишь бандану с бляшкой принадлежности Сунагакуре, и ты даже вроде как свободен; по крайней мере, свободнее. Но испытание, насколько знал Канкуро, ещё никто не прошёл. Ещё бы: детей вышвыривали в песчаный шторм далеко от Деревни и велели добраться до города. Кто-то погибал во время бури, кто-то утопал в зыбучих песках, или умирал от ядовитых тварей, или изнемогал от страшной жажды всего в паре километров от главных ворот. Откуда детям пяти-шести-семи лет (от родителей-гражданских) заиметь чакра-техники базового выживания?
