За предыдущую неделю Гаара застал зарождение и растворение утреннего тумана, густого и влажного, как холодный пар; увидел, как рассветные лучи раскрашивают в яркие краски, а потом обесцвечивают пушистые облака; он слышал тихую поступь оленей из глубин леса и прыткие прыжки белок. И даже застал робкий дождь — морось, он называется, так сказала Сакура — в самый тёмный предрассветный час.

— Я сегодня видел зайца, — настолько возбуждённо, насколько мог, заявил Гаара за завтраком.

— Правда? — удивилась Темари, намазывая себе маслом поджаренный тост. — А как ты понял, что это заяц?

— Он представился, — Гаара, казалось, даже не мог усидеть на стуле от восхищения. — Огромный такой. С тесаком! Мы с ним долго говорили о грешниках. Он сказал, что я отлично справляюсь с работой.

Канкуро и Темари обменялись многозначительными взглядами.

— Он тащил чей-то труп в лес, — продолжил, как ни в чём не бывало, Гаара. — Сказал, что деревья растут лучше, если их кормить. Темари, можно я тоже так буду делать?

— А заяц разрешил? — серьёзно спросила сестра, ничуть не обеспокоившись. Канкуро уже сказал ей, что друг Сакуры обладает весьма… своевольным призывом.

— И показал, как правильно делать, — кивнул Гаара. Его широко распахнутые глаза почти светились от удовольствия. — Песок может быть полезен для деревьев, если его использовать определённым образом. Даже маме понравилось!

Ну, раз даже Шукаку одобрил, — пожал плечами Канкуро.

И потом, раз Гаара с кем-то общается, это же хорошо, верно? И общее хобби у них есть. Что в таком случае говорят старшие братья?

— Молодец, — нашёлся с ответом Канкуро. — Может, в следующий раз, на охоту вместе пойдёте. Делать мир лучше — это важно, — и кивнул сам себе на правильное поощрение начинаний младших товарищей.

— Ты думаешь? — и без того округлённые глаза Гаары стали ещё круглее.

— Конечно! Раз даже… маме он понравился, почему бы и да?

А сам мысленно поставил себе галочку — предупредить Сакуру по поводу тандема зайца и Гаары. Шпионы в рядах джонинов Суны, в конце концов, рано или поздно закончатся. Чем тогда удовлетворять потребности Гаары? Вдруг в Конохе тоже можно кого-то зачистить? Гаара после своих карательных операций всегда очень умиротворённый и довольный. Главное только направлять его в нужное русло.

Темари прочистила горло.

— Канкуро разузнает, можно ли вам с зайцем кого-нибудь убрать. Правда, братец?

— Конечно! Сегодня же и спрошу.

— Буду ждать ответа, — очень важно кивнул Гаара.

Вот и договорились, — с облегчением выдохнул Канкуро. — Может, здесь действительно понадобится Гаара. Тем же лучше для будущих дипломатических отношений Суны и Конохи.

Нынешние же дипломатические отношения складывались удачно. Темари и пляшущий под дудку любимой ученицы Баки-сенсей уже разнесли до ключевых и не очень джонинов информацию о большой подставе, связанной с убийством Казекаге. Покинуть же экзамен на чуунина впопыхах — удар по международной репутации. Так что внутри делегации из Суны мягко разносились вести и, заодно, вычислялись шпионы. Всего два дня назад Гаара разобрался с джонином по имени Юра, который, на удивление, оказался шпионом не кого-нибудь, а самого Сасори. Хо! — думал Канкуро. — Марионеточных дел мастеру не плевать всё-таки на историческую родину!

Обнаружить шпиона Акасуны даже казалось честью, причём настолько, что если бы песок Гаары не разбирался с трупами, Канкуро в этот раз даже вызвался бы помочь. В конце концов, Третьего Казекаге никто не оплакивал, а вот по потерянному таланту Сасори в гильдии кукловодов скорбели. И тот факт, что из-за своей гордой бабки Акасуна не вступил в Балаган, даже дела с ним не имел, и соотвественно, не знал культуры собственного ремесла, только добавлял его фигуре трагичности. Седой Вепрь не раз говорил, что, будь у Сасори соратники, может, и не пришлось бы ему бежать по личным причинам (занимался бы своим ремеслом и всё; у членов гильдии есть выбор вообще не участвовать в сражениях) или по политическим (ради своих можно и государственный переворот втихую устроить).

Темари, между тем, так грамотно собирала союзников среди своих, что не оставалось сомнений — в этот раз традиционалисты пойдут к чёрту, потому что шляпа достанется именно ей. Канкуро, как член гильдии, не имел права выдвигаться на позицию власти, но ему и не хотелось; у сестры, в отличие от него, были планы и желания менять не только климат, но и общество. А Гаару старейшины, с поддержкой ключевых джонинов Темари, не решатся выдвинуть. Впрочем, даже если рискнут, младший брат как раз чему-то научился у того зайца… Та же Чиё обзавидуется, что Темари смогла достичь того, о чём старушка всю жизнь мечтала, но это уже не их проблемы. В самом крайнем случае, Канкуро лично отправится кланяться Сасори о том, что никакой управы на его бабушку нет, а было бы неплохо. Предательство ей какое-нибудь служба пропаганды придумает и распространит среди населения, а Сасори реабилитируют и оставят в покое. Пусть творец занимается любимым делом. А то, что он над трупами работает… это тоже можно будет обыграть. Или подсунуть гению какую-нибудь задачу поинтереснее. Климат, например. Или проект кукольно-марионеточного дома.

… По отцу среди их маленькой семьи никто не скорбел.

Когда шок прошёл, и должно было осесть на сердцах горе, выяснилось, что потеряли они его уже давно; так давно, что даже добрых слов не нашлось для первой поминки в стенах Конохи. Баки-сенсей уселся с ними тогда в ещё необжитом гостином номере, плеснул по пластиковым рюмкам саке, сказал «мда-а-а» — и больше никто из них не сказал ничего из сожалений.

— Я буду лучше, чем он, — торжественно, но мрачно только и пообещала Темари, уставившись куда-то вперёд. Даже по такому случаю не опустила глаз.

— Выпьем за это, — кивнул Баки-сенсей. И они опрокинули рюмки. Гаара смешно поморщился от терпкого вкуса.

Сенсей отдавал дань человеку, которого когда-то знал, почти всю оставшуюся ночь. Закончил бутылку в одиночку. Но не было историй о том, каким Раса был до своего величайшего горя; может, Баки не видел смысла сыпать соль на рану детям; может, он не хотел винить Гаару в смерти его настоящей матери. Когда, по приказу своего Казекаге, погиб Яшамару, Раса уже не был самим собой. Это даже Канкуро понимал. Оставалось только двигаться вперёд.

Цель Темари заключалась в том, чтобы получить свой уже десять раз заслуженный жилет чуунина, а потом убраться восвояси из Конохи, не потеряв ни человека, за исключением шпионов, и напоследок публично пожать руку Третьему Хокаге. Этот международный жест, который должны были увидеть не только джонины Суны, но и Конохи, сделал бы её кандидатуру ещё более желанной в глазах народа. Даже Раса не удостоился рукопожатия ни от кого из других Каге. Канкуро также подозревал, что сестра попросит у старого Сарутоби одолжение подкорректировать печать на Гааре. Это ведь малая плата за избежание огромного количества смертей.

Раньше Темари бессильно любила и ненавидела свою родину, потому что не могла ничего изменить в ней к лучшему. Сейчас же она преисполнилась силами сделать всё необходимое, чтобы вернуть Суне бывалый престиж. С её подачи город мог бы стать местом исполнения мечтаний, а не голодного и бедного отчаяния; она придумывала планы реформации академии, озеленения города, дипломатических программ обмена. Канкуро переполняла за неё гордость. Пока не было войны, стоило ориентироваться на мир, на улучшение жизни населения, возникновение новых возможностей. Темари, крепко стоя ногами в настоящем, смотрела в будущее, только вперёд, и хотелось следовать чужому примеру, как никогда раньше.

… На встречу Канкуро собрался скрупулёзно. Снял с себя грим. Покрасил волосы на несколько оттенков светлее. Подобрал одежду местного гражданского, сменив традиционные чёрные робы члена гильдии. Распечатал из свитка лютню, на которой каждой балаганный кукольник хоть немного, но играл. И поскольку сестра уже ушла заниматься организационными вопросами, обратился к Гааре, который флегматично сидел на подоконнике: