– Шутишь?

– Нисколечко. На войне приметы и суеверия – это самое первое дело. У меня друган есть Колян, по прозвищу Якут, так вот он, на полном серьезе с духами разговаривал, и те ему отвечали. И всегда россказни этих духов были – в масть. Он у них спрашивает, всякие подношения им подгоняет, а они ему рассказывают, что будет. Так, что гони тушенку или сало! – подытожил я.

– Держи, предсказатель! – сержант протянул мне небольшую пластиковую банку паштета и плитку шоколада.

Нисколечко не смущаясь, я все это съел на ходу, даже не заметив, что гусиный паштет вприкуску с горьким шоколадом – это не совсем привычное сочетание.

К нужному месту мы добрались быстро, уложились за час. Последние полкилометра осторожно крались, несколько раз переползая по-пластунски открытые участки местности. Бойцы двигались неплохо, довольно умело перемещаясь, видно было, что они зря жрали свой хлеб в учебке и там их хорошенько понатаскали.

– Пшонкин, – позвал сержант оного из своих пацанов. – Сиди тут и смотри в оба за проводником. Если, что пойдет не так и в меня начнут стрелять, то ты сразу его кончай. Понял?

– Неожиданно, – удивился я такому крутому повороту событий. – Это с чего вдруг такие перемены? Или Рыжиков изначально планировал, что на встречу я не пойду? – спросил я у сержанта.

– Не вашего ума дело! – нервно хмурясь, отозвался Метла. – У меня свой приказ. Ваша забота – довести нас до места, вы справились, так, что дальше – сидите под кустиком и отдыхайте.

– Ясно, – отмахнулся я. – Сержант ты гранату без чеки в руке зажми и держи так, чтобы её видно было. Очень хорошо помогает в переговорах. Если там враги, то они должны захватить тебя живым и граната в руках помешает им это сделать. И автомат со всей снарягой здесь оставь, так ты будешь легче и если, что, то драпать будет сподручней, а мы тебя с горочки огнем прикроем.

– Не учи ученого! – гордо выпятив грудь, заявил сержант. – Я не собираюсь драпать!

– Это ты зря, лишнее геройство на хер никому не надо, – спокойно ответил я на эмоциональный выпад сержанта. – Ты главное, не тормози, если почувствуешь, что что-то идет не так, бросай гранату за спины встречающей стороны и сразу же тикай к нам.

Метла ничего не ответил и лишь многозначительно посмотрел на бойца с фамилией Пшонкин и пошел в сторону виднеющегося недалеко архитектурного ансамбля из разрушенных двух длинных коровников.

– Тебя как звать Пшонкин? – спросил я у своего сторожа.

– Валера, – отозвался молодой боец. – А вас?

– Стас, но можно по батюшке – Палыч. А ты значит у нас Валера? Валерон! Прям как певец Сюткин или Меладзе. Хочешь, я тебя буду называть – Сюткин?

– Нет, не хочу.

– Зря, на войне клички быстро присваивают, а с твоей фамилией быть тебе Пшенкой или Кашей. Согласись не очень благозвучно.

– А, Сюткин, что лучше? Это, вообще, кто такой?

– Ты не знаешь Валерия Сюткина? – искренне удивился я. – Гонишь? Группа «Браво»! Их хиты: «Оранжевый галстук», «Вася», «Дорога в облака»? Не слышал?!

– Нет, – смущенно пожав плечами, ответил боец.

– Ну, а о Меладзе слышал?

– Слышал. Он брат продюсера группы «Виа Гра», а там, у девок сиськи зачетные, – мечтательно произнес Валера, – я бы любой из них вдул!

– Ладно, о бабах поговорим потом, – строго произнес я. – Дай бинокль, твой сержант уже добрался до коровников. Не фиг клювом щелкать, предупреди остальных, чтобы смотрели в оба, – приказал я.

Пшонкин тут же принялся исполнять приказ. Хорошо, что он оказался такой легко внушаемый и не упертый, как Метла. Вся эта триада, о певцах и кличках нужна была только для того, чтобы установить контакт с молодым бойцом.

Глядя в оптику бинокля, я наблюдал за перемещениями сержанта Егора, по кличке Метла. Двигался паренек весьма умело – низко пригнувшись и быстро передвигая ногами, пробежал пустое пространство и упал у одной из стен. Немного полежав в траве, видимо в этот момент он прислушивался, сержант осторожно поднялся и скрылся из виду, обойдя коровник.

– Ну, что там? – спросил Пшонкин.

– Пока все нормально, не мельтеши Сюткин, жди. Давай немного сменим позицию и выдвинемся вперед, вон на тот холмик? – показал я рукой.

– Зачем? – напряженно спросил боец. – Егор велел ждать его здесь.

– А затем, что если Метлу все-таки спеленали, то его сейчас уже потрошат и он как миленький расскажет, где мы его ждем. Ты же не хочешь, чтобы нас сейчас накрыли огнем из АГээСа?

– Нет, не хочу, но Егор, когда вернется вломит мне звездюлей.

– Скажешь, что я тебе угрожал револьвером.

– Каким еще револьвером?

– Вот этим, – оскалившись, я показал ему Наган.

– А, э-ээ?! – удивился боец.

– Все Сюткин, не тупи, полезли за мной, – приказал я, и низко пригнувшись, двинул к соседнему холмику, который находился чуть в стороне, – давай, не отставай.

Пшонкин немного помедлил, но все равно двинул следом за мной. Хороший пацан, решительный, выйдет из него толк. К холмику, похожему своей формой на раздавленный кекс мы вышли за семь минут, передвигая ногами, и внимательно осматривая округу, я считал про себя, фиксируя время.

– И, что дальше? – спросил Пшонкин,

– Ждем и глядим в оба.

Больше вопросов Пшонкин не задавал, чем еще больше повысил градус уважения к нему.

Дождь прекратил сыпать с неба и даже тучи немного разошлись в стороны, явив нам кусочек чистого неба. Того и гляди потеплеет, птички зачирикают, и голуби начнут срать на головы.

Из-за угла коровника показались две фигуры. Одна принадлежала сержанту Егору, по кличке Метла, а вторая незнакомому человеку, чью морду закрывала чёрная «баба Клава», она же балаклава.

– Идут, – прошептал я. – Метла с кем-то. Второго держи на прицеле, – предупредил я Пшонкина. – Если, крикну «бей»! Гаси его на хер! Понял?

– Понял, – отозвался Пшонкин, – но Метла мне вломит, как бог есть вломит!

– Не бзди Сюткин, – успокоил я Валеру, вглядываясь в фигуру спутника Метлы.

Что-то в походке второго было знакомое, как будто я его уже где-то видел. Ну, вот знаешь ты человека, часто с ним общаешься и запоминаешь, как он ходит, как держит руки во время движения. Вот и сейчас я мог руку дать на отсечение, что походка второго мне была знакома. Причем не просто знакома, а пиздец, как знакома. Как будто это был кто-то из моих парней.

Как будто…это был…Это?

Да, нет, не может быть…

Да, ну на фиг! Он же погиб. Сгорел в танке, расстреливая скудный БэКа трофейного «Булата». Как он мог здесь оказаться?!

Пашка Сахаров по кличке «Сникерс»…Живой?!

– Сюткин у тебя балаклава есть? – враз осипшим голосом, спросил я.

– Да.

– Дай сюда!

– Вот такие пироги с котятами, – закончил я свой рассказ. – Ну, а ты как докатился до такой жизни? Как, вообще удалось выжить, да еще и затесаться к вражинам в доверие?

– Повезло. Из горящего танка меня вытащил укропский механик, помнишь, тот самый, которого мы вместе с танком захватили. Я без памяти был, очнулся уже на пункте сбора раненых. Оказалось, что контузия. Укры меня приняли за своего, у них там вообще неразбериха в армии, по сути, там и армии никакой нет, так сборище различных частей и подразделений, которые не понятно кому подчиняются. От госпитализации я отказался, пересидел в батальонном военно-полевом госпитале, а когда окончательно встал на ноги, оказалось, что часть, к которой был приписан тот боец, за которого меня приняли, полностью уничтожена. В общем, напросился в механики одной из автобаз в Ленинском районе, где понемногу занимался вредительством и сбором разведданных. За последние три месяца активной работы уничтожил шесть офицеров ВСУ и совершил три диверсии.

– Нормально, – похвалил я друга.

– На самом деле можно было и больше сделать, просто я максимально шифровался. Но только ты не подумай, что из-за страха быть раскрытым, нет, просто, я с самого начала верил, что в скором времени наши вернуться и мы перейдем в наступление.