– Сникерс, я бы в жизни не заподозрил тебя в трусости, – успокоил я Сахарова. – В тупости или лени, заподозрил бы. Это легко, но не в трусости!

– Блин, Псих, как же я по тебе соскучился. Уж теперь мы точно, что-нибудь такое замутим, что укры такими кровавыми слезами умоются…

– Товарищ Белый, извините, что я вас перебиваю, – вмешался Рыжиков. – Но, давайте все-таки что-то делать! Сейчас нет времени трепаться, вспоминая прошлое.

– Белый! – в очередной раз съязвил я. – Сникерс, откуда такая погремуха? Типа, сахар – белая смерть?

– Крылов! – истерично взвизгнул старлей. – Я бы вас попросил!

– Проси, – смилостивился я.

Сникерс спрятал улыбку и сделал вид, что смотрит в другую сторону. Я в очередной раз взглянул на бывшего подчиненного, и лишний раз убедился, как быстро на войне меняется человек. В нашей старой команде Сникерс был самым молодым, бесшабашным и озорным. Эдакий, сельский дурачок. В старые времена, он ко мне обращался исключительно на «вы» или по отчеству.

А сейчас? Сейчас перед мной был совершенно другой человек. Жесткий, злой с пустыми, холодными глазами. Седая голова, шрамы от ожогов. Сникерсу пришлось тяжело, врагу такого не пожелаешь. Жить среди тех, в кого совсем недавно ты стрелял, среди тех, кто убивал твоих товарищей, кто на твоих глазах расстреливал мирных жителей. Притворяться своим среди чужих. Это тяжело, это невыносимо....

Честно говоря, когда я заметил, что связной – это Сникерс, то вначале подумал, что он враг! И когда я снял при нем балаклаву, то в руке за спиной у меня был пистолет, если бы хоть один мускул на лице Сахарова показал, что он «не рад» меня видеть, я бы открыл огонь, нисколько не сомневаясь.

– Да, что это такое? – по бабье всплеснул руками Рыжиков. – Крылов, вы здесь на птичьих правах, чего вы, вообще, в разговор влезаете?

– Рыжиков, тебе надо что-то делать с твоей интеллигентностью, в бою она сильно мешает, слишком долгие и длинные у тебя команды. Надо проще. К примеру: на хуй свалил из палатки, ушлепок! Причем это тоже долго. Хороший командир одним взглядом дает понять, что хочет от подчиненного, – посоветовал я стралею.

– Товарищ Белый, давайте все-таки вернемся к нашим баранам. Еще раз спрашиваю, что нам делать? Какие задачи выполнять? – Рыжиков, сделал вид, что я пустое место и вновь засыпал вопросами Сникерса. – Время идет, а мы здесь сидим без дела!

– Лейтенант я же уже говорил, что мне нужно было вас только встретить и обеспечить выполнение поставленных вами задач! – ответил Сахаров.

– Но, мне никаких задач не ставили, это вы должны мне поставить задачи! – настаивал Рыжиков. – С командованием я связаться не могу, из-за соображений секретности, вы мне задач не ставите. Что мне делать?!

– Самому себе поставить задачи, – предложил я. – В чем проблема?

– Крылов?! Ну, хватит уже! Выйдите, вон! – старлей вскочил с ящика и наполеоновским жестом указал на выход из палатки.

– Я, то выйду, – с видом обиженной гимназистки произнес я, – но, что вы без меня делать будете? К примеру, в прошлом году, когда стало известно, что через несколько часов начнётся военное вторжение на полуостров, то именно моему отряду предстояло сорвать вражеские планы. Кстати, действовали мы именно в этих местах. Так, что мне выходить или остаться?

– Оставайтесь, – обреченно махнул рукой Рыжиков. – Вы же здесь давно уже товарищ Белый, посоветуйте, где лучше всего нанести удар по врагу? – обратился старлей к Сникерсу.

– Старлей, а ты молодец, другой бы на твоем месте сразу бы бросился вплавь на ту сторону пролива, – похвалил я Рыжикова, но заметив, что он чуть ли не взорвался от моей похвалы, тут же перешел на деловой тон. – Сникерс, а ну накидай нам целей. Что тут у вас можно взорвать?

– Вы хотите целей? Их есть у меня. Значиться так, – Сахаров достал из кармана карту города и его окрестностей, и принялся тыкать в неё пальцем. – Вот тут у нас старый карьер, село Бондаренково, здесь же располога карательного батальона «Готенланд». Мы ударим по ним ночью, потом на машинах отойдем вдоль моря и ударим по Багеровскому аэродрому, там стоят шесть вертолетов, ремонтная база и цистерны с горючкой. Ты же помнишь, Псих, что по ним можно отстреляться издалека с близлежащих холмов. Ударим из «ПТУРов» и «Утесов». Дальше, ныкаемся в Багеровских каменоломнях и как только враг успокаивается, вновь наносим удар. Целей много, да и каменоломней, где спрятаться тоже хватает.

– Нормально, – прокомментировал Рыжиков. – Предварительную разведку надо проводить?

– Нет, я там все лично разведал, – ответил Сникерс. – Месяц на пузе лазил.

– В каменоломнях придётся сидеть не меньше недели, – вслух подумал я. – В полной темноте, сырости и холоде. Рыжиков у твоих бойцов нет, тех, кто боится замкнутых пространств? Клаустрофобия, если по-научному?

– Не знаю, – пожал плечами Рыжиков, но тут же поправился. – Если надо, потерпят! Ну, а вы, что скажите на предложения Белого?

– План, конечно, хорош, но как-то мелковат. Местечково! Размаху не хватает!

– Понятно дело, – развел руками Сникерс. – Это у тебя Псих обычное дело захватить вражескую «броню», «Грады» и хреначить укров целыми полками!

– Это, да, я такой. Ну, ладно, как говорил Леонов, в фильме «Джентльмены удачи», фенита ля комедия! – с этими словами, я закатал рукав куртки и показал надпись, сделанную на коже несмываемым, хирургическим маркером – 1882.

– А?! – Рыжиков удивленно распахнул рот. – Так, вы что и есть наш командир, теперь? Зачем комедию ломали и сразу не назвали пароль?

1882 – это пароль, который должен был быть назван старшему лейтенанту Рыжикову, тем, к кому переходит в подчинение он и его подразделение.

– Комедия нужна была для того, чтобы понять, что ты из себя представляешь, лейтенант Рыжиков. Вдруг, ты бы сразу сказал, что надо валить отсюда подальше или сразу сдаться в плен.

– Тоже, такое скажите, – скривился старлей. – Как это может быть, чтобы своих бросить или в плен сдаться? – искренне удивился Рыжиков.

– Вот, к примеру, жил-был себе полковник, с хорошим послужным списком, начальство его любило, подчиненные его боготворили, а главное Родину он любил, до колик в животе, патриотом был! А как войнушка началась, так он подчиненных бросил, по факту врагам сдал весь полк, а сам к вражинам переметнулся, продался, сука, за бочку варенья и корзину печенья. А есть другой пример – сержант заперся в танке и давай из пушки стрелять, ему в рацию кричишь, что мол, Сникерс, гад, бросай броню, у неё гусля сбита, вали оттуда. А он в ответ: ни хуя, у меня еще снаряды есть, я танк не брошу. Так и сгорел! Мог уйти, но не ушел. Правда, Сахаров?

– Ой, Палыч, не начинай. Как сложилось, так сложилось. Не сгорел до конца и, слава богу.

– Все, теперь, по сути. Сникерс как планировалось перевозить и доставлять людей?

– В моем хозяйстве три большегруза, прицепы «Тонар», таскаем песок. Вблизи Керчи нас никто не проверяет, ну, и по Ленинскому району тоже нормально все, у меня все, кто надо прикормлены. На них и хотели перевести бойцов, прикрыли бы брезентом, никто бы не заметил.

– А дальше сможешь доехать? – заинтересовался я. – До Джанкоя или хотя бы в село Советское?

– Нет. Там «блоков» больше, чем мандовошек у блядей на звезде. По-любому досмотрят.

– А как досматривают? Заставляют груз высыпать?

– Нет. Штырями щупают и всё. А что?

– Если мы на дно ящики уложим со снарягой, а сверху песочком закидаем. Заметят?

– Хрен его знает, – пожал плечами Сникерс. – Ты чего задумал Псих? Хочешь в самое пекло полезть? Там же укров, бармалеев и пиндосов, как собак не резаных.

– Ты по делу скажи. Сможешь, провести груз или нет?

– Смогу. Деньги есть. Если просто ящики на дне, то легко. Куда вести и когда?

– Второй вопрос. В Золотом по-прежнему браконьеры стоят?

– Ясный – красный стоят, куда они денутся? Им, что одна власть, что вторая, по-фигу! Рыбка идет, копейка капает! А чего от них надо?