– Так…Крылов! Вы…это! Давайте, знаете, что держите свои мысли при себе! – взвизгнул Рыжиков.
– Лейтенант не кричи, а то подчиненные услышат, – прошипел я. – Тебе задачу надо выполнить или народ понапрасну угробить? Я старше тебя и опытнее, так, что слушай, что говорю. А будешь ерепениться и хуйню пороть, зря погибнешь и пацанов погубишь. Понял? Никто на твой авторитет не посягает и при посторонних, я тебе и слова поперек не скажу, но сейчас, когда мы вдвоем, то лучше меня послушай. Нельзя лезть в незнакомое место всем отрядом, надо предварительно произвести разведку. Это азы военного дела!
– Я понимаю…просто…просто, – Рыжиков замешкался с ответом, а потом густо-густо покраснел.
– Если ты боишься, то в этом ничего страшного нет. Все боятся, это нормально. Просто возьми себя в руки и все! Я выдвинусь к нужному месту с группой в пять-шесть бойцов, проведу переговоры с подпольщиками и если все нормально, то вернусь за вами. Ты только скажи, что там надо им говорить. Пароль или сигнал какой-то?
– Три раза мигнуть красным светом потом десять секунд и еще три раза красным светом, – Рыжиков протянул мне фонарик со сменными светофильтрами, – в ответ, если все нормально, они мигнут два раза красным светом. Если засада, то они повторяют наш сигнал: три красных вспышки, пауза и снова три красных вспышки.
– Ясно. Какие задачи стоят перед нашим отрядом?
– Это вам знать не положено, – твердо заявил Рыжиков.
– Рыжиков тебе, вообще известна моя биография и почему я здесь оказался?
– Ну, в общих чертах, – пожал плечами старлей. – Не важно, какая у вас биография, главное, что вам не положено знать наших целей.
– Ладно, хрен с тобой, спрошу у подпольщиков. Прикажи, чтобы автомат дали.
– Не положено!
– Офигеть, а если там засада, как я буду отстреливаться или ты мне прикажешь в плен сдаться?
– С вами будут мои люди, я прикажу им в случае опасности, вас сразу застрелить.
– Ладно, – после недолгой паузы, ответил я. – Я запомню твои слова.
Выбравшись из палатки, вытащил из рюкзака нож, повесил его на пояс, потом перелили из термоса горячий кофе в кружку и несколько раз отхлебнул. Рыжиков отвел в сторону сержанта и что-то ему горячо высказал, активно жестикулируя руками и периодически зыркая в мою сторону.
– Фомич, покарауль мой рюкзак, – я отдал старику свою ношу, потом снял «чулки» с ног и тоже протянул их деду. – Если услышишь выстрелы, драпай вдоль побережья на север. Там через пару километров будут дачи и лодочные гаражи, сныкаешься в них.
– Давай я с тобой пойду.
– Нельзя, обузой будешь, – отрезал я.
– Ладно, тогда на вот возьми, – старик незаметно засунул мне в карман куртки, что-то тяжелое. – Там всего три патрона, может сгодится.
– Это, что Наган? – удивился я, ощупывая подарок пальцами. – Откуда?
– Нашел, – соврал дед. – Удачи!
Допив кофе, сунул в рот карамельную конфету и обменявшись рукопожатиями с сержантом, которому давал наставления Рыжиков, двинул прочь от берега, став первым в колонне. Сопровождающие шли правильно, выдерживая положенный в таких случаях интервал.
Поднявшись на высокий склон, оглянулся. Три баркаса, на которых прибыл наш отряд, были похожи на туши, выбросившихся на берег китообразных. То ли кашалоты, то ли касатки, не знаю, кто там, чаще всего выбрасывается на берег. Но впечатление и ассоциации, были не очень приятные. Возможно, это из-за гнусной погоды, а может быть из-за накатывающего на меня приступа головной боли. Не знаю, ощущения были скверные, предчувствие скорой беды. Все из-за кофе! Мне после контузии, кофе и алкоголь были напрочь противопоказаны, но я плевал на запрет врачей и продолжал пить напиток из перемолотых кофейных зерен.
Баркасы разгрузили, и все содержимое уже перетащили подальше от воды, сейчас их вытолкают обратно и матросики, которые отвечали за посудины, отведут их обратно, на другую сторону Керченского пролива. Что пришлось предпринять командованию, чтобы скрытно высадить на захваченный врагом крымский берег восемьдесят семь человек мне неизвестно, но думаю, это было не просто.
Рыжиков со мной послал пятерых бойцов, все с автоматами, у их главного – сержанта АКС с подствольным гранатометом.
– Сержант тебя как звать-величать? – спросил я у догнавшего меня сержанта.
– Егор. Позывной Метла. А вас?
– Стас, позывной Псих. Ты воевал?
– Немного, всего две недели, потом ранили и уже после госпиталя сюда попал. А вы?
– Воевал, причем непосредственно в этих самых местах. Короче, давай так, сержант, ты делай как я говорю, а когда вернемся, Рыжикову ничего об этом не скажем. Хорошо?
– Не знаю, – насупился Метла. – Смотря, что вы хотите предложить.
– Я хочу тебе предложить сделать все по уму. Подойдем поближе, я покажу точки, где спрятаться твоим людям, на встречу с подпольщиками пойду сам, а вы в случае чего, прикроете мой отход огнем. Ясно.
– Нет, нельзя. Командир четко приказал, вас одного не отпускать. Вы должны быть все время рядом со мной.
– Хорошо, тогда на место встречи пойдем вдвоем, но пусть твои пацаны нас прикрывают издалека. Договорились?
– Хорошо, договорились, – согласился сержант.
– Есть лишний ствол? – на всякий случай спросил я.
– Нет, – ожидаемо ответил Егор.
– Ладно, сам разберусь, где мне стволом разжиться. Егор, а скажи-ка ты мне, хоть в общих чертах известна задача, которою надо выполнить?
– Нет. Вроде как подпольщики должны нам сообщить, для чего нас сюда забросили.
– Совсем хорошо. Никто ни хрена не знает. Ты внимательно следи за округой, и, если я закричу – «Бей!», то не тупи и хреначь во всех, кого видишь от души! Понял?
– Думаете, там может быть засада?
– Еще как может быть! Ладно, бог не выдаст, свинья не съест!
До нужного места было около пяти километров. Если мне не изменяет память, то раньше там были какие-то хозпостройки принадлежащие, развалившемуся в девяностые совхозу.
– Тебе Рыжиков приказал, в случае засады меня убить? – спросил я у сержанта.
– Ага, – после долгой паузы ответил Егор, – и не сомневайся, что приказ я выполню.
– На это только и надежда, – съязвил я, – твои парни не затупят в случае чего? Если начнётся стрельба, сообразят в кого стрелять, а в кого нет? Ты, их проинструктировал хорошо?
Сержант ничего не ответил, лишь зло зыркнул на меня, но отстав на пару шагов, чего-то шепотом начал втолковывать своим подчиненным. С ухмылкой глядя через плечо, я видел, с каким серьезным и немного боязливым видом они кивают в ответ.
Несмотря на мерзкую погоду и совершенно непонятное будущее, мое настроение улучшалось. Голова перестала болеть, в висках уже не ломило, да и дышать как-то стало намного легче. Я даже принялся еле слышно насвистывать себе под нос старую, пошлую песенку. Все из-за того, что я снова вернулся на Войну. Здесь я был как дома, здесь все понятно и знакомо. Вот мы сейчас идем по мокрой, пожухлой траве, а где-то там за очередным косогором, возможно, нас ждет засада. И вполне возможно, что уже через час я буду лежать на земле, глядя стекленеющим взглядом в серое небо, а из разорванного брюха уже перестанет течь кровь. Вполне возможно… А может все будет по-другому: нас встретят свои, напоят горячим чаем с бутербродами, горячей кашей, щедро заправленной жирной, свиной тушенкой.
Что-то я о еде размечтался. Жрать что ли хочу? Неожиданно! Аппетит и желание есть, у меня отсутствовали как явление уже полгода. Как в госпиталь попал, перенес несколько операций, так и отшибло любовь к чрезмерному чревоугодию. Хотя раньше, пожрать я был первый парень на деревне. Это, что на меня так возращение в родные пенаты действует?
– Сержант у тебя есть что-нибудь перекусить?
– Есть перед боем вредно, – коротко отозвался Метла, но порыскав в карманах, вытащил тощую пачку галет. – Если получишь ранение в живот, возможен перитонит.
– Это тебя так в учебке научили? – хмыкнул я, жадно вгрызаясь в пресные квадратики сухого печенья. – Думаешь, при ранении в живот самой большой твоей проблемой будут лишние пару съеденных галет? Как правило, в кишках любого человека несколько килограмм каловых завалов и именно они и станут причиной перитонита, а уж никак не скудный завтрак. Еще есть что-нибудь сожрать? У меня аппетит проснулся, а это верный признак того, что все пройдет хорошо. Так, что сержант надо бы задобрить моего «вещуна» и угостить чем-нибудь вкусным, а то удача уйдет.
