Я встряхиваю головой и прощаюсь с ненужными мыслями.

Когда Митч говорил о благотворительном мероприятии, я представить не могла, какой оно будет иметь масштаб.

Просторный зал демонстрирует всё древнеримское величие и изысканность. Стены кремовых тонов украшают золотистые молдинги, а многоуровневый потолок представляет собою отдельный вид искусства. Я поднимаю голову и разглядываю искусственные подсвечники, до дрожи поражаясь роскошью и терпением людей, которые сотворили такую красоту.

Люди вокруг спешат занять свои места. Маленькие сумочки женщин, кажется, лопаются от количества денег, которые они готовы отдать. Моё сердце делает одобрительный кувырок. Я никогда не оставалась равнодушной к такому проявлению доброты. Даже если всё только ради собственной выгоды и похвалы, главное, что деньги получит кто-то, кому они действительно необходимы. Они спасут ни одну жизнь.

– Боже, я попала в рай, – полушепча произношу я, озираясь по сторонам.

Митч жмёт плечом.

– Наверное.

– Ты привык и перестал видеть в этом что-то удивительное.

– Возможно, ты права, – его тёплые карие глаза обращаются ко мне от мужчины в чёрном классическом костюме, которому он успел кивнуть. – Но мы всё равно можем напиться.

– Ни за что. Я хочу своими глазами видеть, как на столе будет отсчитываться каждый доллар для помощи нуждающимся.

– Они не дают наличку, Одри. Они выписывают чеки. Это не баночка с пожертвованиями на кассе в супермаркете.

– Значит, я хочу видеть стопку чеков с баснословными суммами.

– Я в тебе не прогадал, – с улыбкой замечает он.

Я считаю это за комплимент и дарю взаимную улыбку.

Спустя несколько минут начинается водоворот приветствий, пожатий ладоней, обсуждение непонятных мне терминов. Меня награждают лестными жестами внимания, от которых я, полагаю, должна таять подобно сахарной вате. Тыльную сторону ладони целуют по меньшей мере десяток мужчин, некоторые щекочут кожу усами, от каких-то прикосновений бросает в дрожь, какие-то едва заметны и ничем неприметны. В конце концов, через небольшое количество времени желаю сбежать в дамскую комнату и вымыть руки. Я не поклонница телесного контакта с незнакомыми людьми, каким толстым бы ни был их кошелёк. Мне вполне достаточно вежливой улыбки. К сожалению, это не та область, где ценят простоту. Иногда места, в которых мы мечтаем оказаться, на деле не такие уж привлекательные. Не всегда желаемое совпадает с действительным. Или это просто не для нас.

Когда к нам подходит какая-то женщина с чопорным выражением на лице, я вовсе теряюсь.

Она сладко улыбается Митчу и притягивает какую-то блондинку возрастом двадцати двух лет, и я не буду сильно удивлена, если они родственницы. Такое ощущение, что девушку выставляют товаром. Что ж, она вовсе не против, судя по тому, как выпятив грудь с нехилым декольте, перенимает улыбку женщины. Это аквариум с акулами, среди которых обитают ядовитые змеи. Говорят, что змея не нападает, если не чувствует опасность, я готова оспорить данное мнение.

– Митчелл, – щебечет женщина, а блевануть хочется мне. Поразительные процессы и возможности организма подстраиваться под ситуацию.

– Ариана, – коротко кивает Митч, следом обращаясь к более взрослой версии девушки: – Миссис Грин.

Бледно розовое платье девушки облегает каждый изгиб её тела подобно второй коже, подчёркивая идеальный фарфоровый оттенок, и которая, вероятно, ежедневно подвергается излучению в лучших спа-салонах Нью-Йорка. Парадокс в том, что на её фоне я не чувствую себя хуже, как могла бы. Клише. Она ничем не лучше меня, а то, что сейчас торги идут на её – только ниже. Родители никогда не пытались выставить меня в лучшем свете, подложив под денежный мешок.

Её стеклянные голубые глаза небесного оттенка останавливаются на мне, а следом перемещаются на руку Митча, которая покоится на моей пояснице. В них тут же вспыхивает ледяное пламя.

Я выдаю самую лучшую фальшивую улыбку, от которой за версту несёт наигранной радостью.

– Прекрасное платье, юная леди, – отчеканивает женщина и глупо принимать это за искренний комплимент. Вполне возможно, она злорадно смеётся внутрь себя.

Мне приходится напомнить себе, что эта женщина может спасти чью-то жизнь, прежде чем ляпну что-то язвительное.

– Спасибо, – лаконично отвечаю я.

– Одри, – Митч представляет меня двум гиенам, после чего вежливым тоном сообщает: – Извиняюсь, мы должны найти свои места.

Он не дожидается «приятно познакомиться», а тут же подталкивает меня вперёд.

– Не хочу, чтобы ты была замешана во всём этом, – создав расстояние, на котором нас не услышат, говорит он.

– Во всём этом?

– В дерьмовых сторонах моей жизни.

– Не переживай, я легко справлюсь с высокомерием девочки с чековой книжкой в заднице и её взрослой версией.

– Это ничего не меняет.

Стоит ему произнести это, как наш путь отрезается двумя незнакомыми лицами.

Этот вечер может стать сущей пыткой.

Две пары глаз бегают между нами. Я не могу прочитать их эмоции, от чего становится не по себе. Я не признаюсь, но именно подобная черта пугает в людях. От таких не знаешь, чего ожидать. И таким является Трэвис, чёрт его побери. Опять.

– Прекрасная спутница, – начинает мужчина, рассматривая меня, к счастью, без неприязни во взгляде. Его глаза оттенком дорогого виски, останавливаются на моём лице. – Одри, я так полагаю?

Я отрывисто киваю и перевожу внимание на женщину, которую мужчина держит под руку.

Её точёная фигура под золотистым платьем кажется шикарной, такой женственности позавидуют девочки-подростки, хотя морщинки вокруг карих глаз выдают возраст. И я сразу отдаю отчёт, на кого похож Митч, понимая, кто перед нами. Боже, храни мои мозги, потому что я не припёрлась сюда в том, в чём ходила на прослушивание. Джинсы могли разойтись по швам от стыда.

Мужчина протягивает мне ладонь, я вкладываю свою, и он целует тыльную сторону, как все предыдущие до него лица мужского пола.

– Вы обворожительны.

Понятия не имею, как реагировать, поэтому отвечаю полуулыбкой.

– Мои родители, – представляет пару Митч: – Рональд и Меган Джексон.

Ничего не остаётся, как выдать:

– Приятно познакомиться.

– Мы бы поболтали, но через пару минут начало, поэтому лучше найти места, – снова говорит Митч, на этот раз не подталкивая меня вперёд. – Я дам вам возможность познакомиться, но позже.

– Увидимся, красавица, – отзывается мистер Джексон, провожая нас взглядом. А вот подобные комплименты волей-неволей заставляют поёжиться от беспокойства. Совершенно не хочется слышать от взрослых мужчин, что я «красавица». Звучит как извращение из личного архива серийного убийцы.

Мы легко находим свои имена на одном из столов и прекращаем поиски, усаживаясь в кресла с мягкой обивкой.

– Твои родители тоже не лучшая сторона твоей жизни? – тихо спрашиваю я, чтобы никто из присутствующих за столом не мог нас услышать.

– Вовсе нет, – тем же тихим шепотом, отвечает Митч.

– Тогда твоё поведение для меня не вполне понятно.

Он подмигивает.

– Не хочу тебя с кем-то делить. Если впущу кого-то третьего, то это уже не будет считаться свиданием.

– Мы не обсуждали тот вариант, что это свидание.

– Значит, я информирую тебя, что это свидание.

Я качаю головой и смеюсь, прогоняя мрачные мысли, которые начинают твердить, что подобное поведение – отклонение от нормы.

На зал опускается тишина. Верхний свет сводится к минимуму, на смену приходят настенные светильники. Я могла бы назвать атмосферу романтичной, если бы не знала истинного повода для проведения мероприятия.

На небольшую сцену, созданную у одной из дальних стен, поднимается мужчина с залысинами среди седины. Приветствуя гостей, он заводит речь о том, как важна тема благотворительности, что в таком деле имеет особенное значение каждый собранный доллар. Его речь имеет ту же длину, что и Нил. И о ней можно складывать те же легенды. Я подумать не могла, что через десять минут захочу заснуть на благотворительном вечере.