‒ Сюда иди! ‒ доносится из соседней комнаты.

Вхожу на кухню, застыв в дверях. Опасаюсь сделать хоть шаг, не вызвав недовольства мужчины. Бросает взгляд, задержавшись на моих ногах, поднимается выше, споткнувшись на уровне груди и, наконец, рассматривает лицо. Несколько секунд, чтобы оценить друг друга, сделав определённые выводы.

Ему за тридцать. Высокий, широкоплечий, источающий силу и уверенность, привлекательный блондин. Упругое тело пробивается рельефными мышцами сквозь тонкую ткань рубашки, и я мысленно выкрикиваю «вау», когда облизываю его взглядом. Светловолосые мужчины никогда не являлись объектом моего восхищения, но сейчас понимаю, как же я заблуждалась. Белокурые волосы слегка взъерошены, а почти квадратное лицо перекатывается тугими желваками. Глубокий шрам над верхней губой привлекает, делает мужчину жёстче и притягательнее. Но самое невероятное ‒ глаза: светло-голубые, почти прозрачные и холодные, словно арктические ледники.

‒ Жалкий котёнок, оказывается, не такой уж и жалкий, ‒ ухмыляется, и лишь на секунду на дне голубизны проносится что-то опасное, острое, что должно заставить насторожиться. ‒ Садись, ‒ указывает на стул. ‒ Зовут как?

‒ Арина.

‒ И как же ты, Арина, оказалась так далеко от дома, да ещё и в день собственной свадьбы? ‒ Белёсая бровь подскакивает.

Усаживаюсь на стул, подогнув ноги:

‒ Проснувшись сегодня утром, я совсем не ожидала…

‒ Стоп. Факты. Основные события. Кратко. По делу, ‒ открывает окно, подкуривая сигарету.

‒ Сегодня я должна была выйти замуж, но застала своего жениха, занимающегося сексом в туалете ЗАГСа с моей сводной сестрой. Сбежала, поймала такси, которое привезло меня в незнакомый район. Денег не было, поэтому таксист предложил расплатиться… натурой. ‒ Мужчина хмыкает. ‒ Потом на меня напала собака, порвала платье, а когда убегала, упала, сбила колени, ладони и окончательно уничтожила свой свадебный наряд. Попала под ливень. Вымокла до нитки, и в довершение вы окатили меня из лужи.

‒ Насыщенный день.

‒ Чересчур.

Неловкая пауза. Он докуривает, с силой тушит окурок в пепельнице.

‒ А вас как зовут? ‒ решаюсь спросить.

‒ На «ты». Глеб.

‒ Глеб… ‒ улыбаюсь, мысленно растягивая его имя. ‒ Глебушка, ‒ нестерпимо хочется произнести его именно так ‒ плавно, тягуче.

‒ Не смей. Только Глеб. Никак иначе, ‒ резко обрывает меня.

‒ Хорошо. ‒ Его дом ‒ его правила. Я лишь временная гостья. ‒ Можно позвонить?

‒ Телефон на зарядке. Как только оживёт, сделаешь звонок. ‒ Усаживается напротив. ‒ Кстати, кому?

‒ Позвоню подруге. Она сразу приедет за мной.

‒ Подруге? Странный выбор. Как же жених?

‒ Думаю, после сегодняшних событий у меня нет жениха и будущего мужа нет. Отцу звонить не хочу. Сегодня. Наверное, дома творится настоящий хаос с разборками и взаимными обвинениями. Не желаю быть участником.

‒ Обвинениями?

‒ Мой родитель хотел заручиться поддержкой отца моего жениха. Так сказать, сделка, скреплённая браком, ‒ поднимаюсь и, получив одобрение заглянуть в холодильник, наливаю в стакан сок. ‒ Я могла отказаться, но мы с Олегом друг другу понравились. Завязались отношения, а затем всё логически дошло до свадьбы. Но сегодня он сам всё перечеркнул.

‒ Кого трахаешь, на той и женись. ‒ Смотрю вопросительно. ‒ Это я к тому, что сделка останется в силе, если твой уже бывший жених поведёт в ЗАГС твою сестрицу.

‒ Нет. Катя лишь падчерица. К тому же появилась в нашей семье всего пять лет назад. Где гарантия, что папа завтра не разведётся с её матерью?

‒ Хм, верно мыслишь, ‒ одобрительно кивает, ‒ а родная кровь никуда не денется.

‒ Да… ‒ вздыхаю. Тревожный звоночек не даёт покоя: а что, если отцу плевать на мои желания и чувства и мне всё равно придётся стать женой Евдокимова? Встряхиваю головой, чтобы отогнать противные мысли, переворачивающие внутренности.

‒ Только без сырости.

‒ Что?

‒ Если собралась снова реветь ‒ не советую. Терпеть не могу, ‒ фыркает, поднимаясь и отходя к окну. ‒ Что, Арина, слюни пускаешь по своему несостоявшемуся браку? Принц на белом коне не оправдал ожиданий? Девичье сердце разбито и теперь тебя ожидают долгие месяцы страданий? ‒ усмехается, и, кажется, даже бросает презрительный взгляд, ожидая всего, что перечислил. Его слова подстёгивают в желании быть выше, уверенно опровергнуть каждое слово Глеба.

‒ Между нами была симпатия и даже влюблённость, но не любовь. Мне просто обидно, что так со мной поступил человек, с которым я… ‒ «спала» ‒ почти добавила, но вовремя осеклась, поймав заинтересованный взгляд нового знакомого. ‒ Я вполне стойко перенесу данную ситуацию, вычеркнув из своей жизни козла по имени Олег.

‒ Так хреново трахался?

‒ Ч-что?

‒ Слёзы не льёшь и даже не планируешь. ‒ В воздухе обводит пальцем моё лицо. ‒ Вполне ровно утверждаешь, что быстро распрощаешься с мыслями о женихе. Любви не было ‒ понятно, могу предположить, что и секс был не фонтан.

‒ Не твоё дело, ‒ поджимаю губы, отвернувшись, смотрю в одну точку, всё же чувствуя на себе обжигающий взгляд. Не могу же я признаться первому встречному, что понятия не имею, что означает этот «не фонтан».

‒ Так, ладно, ‒ вновь усаживается напротив, сцепив пальцы в замок, ‒ и что же ты собиралась делать, когда сбежала из-под венца?

‒ В смысле?

‒ План у тебя был? Куда отправиться? Как зализывать раны?

‒ Ну… если бы смогла, добралась до подруги. После рванули бы с ней куда-нибудь в клуб, чтобы оторваться по полной и забыть все ужасные события этого гадкого дня.

‒ Так банально?

‒ Банально для тех, кто там завсегдатай, а для меня несколько часов на танцполе ‒ праздник, дарованный раз в год на день рождения.

‒ Тебя в обычные дни наручниками, что ли, к батарее пристёгивают?

«Почти» едва не срывается с языка, но я вовремя себя останавливаю. Даже Настя не знает всех подробностей случившегося шесть лет назад, а Глеба я вижу впервые, ничего о нём не знаю. Конечно, можно представить, что мы два совершенно незнакомых пассажира в одном купе поезда и наши дорожки разойдутся, как только я покину его квартиру, но рисковать не стоит.

‒ Просто отец ограничивает свободу передвижений. На учёбу, с учёбы, в кафе, развлекательный центр и любое другое место всегда сопровождает охранник. У меня есть единственная подруга ‒ проверенная и благонадёжная, с точки зрения отца.

‒ Ни хрена себе ты проштрафилась, Арина! ‒ смеётся, укутывая в хриплые низкие нотки своего голоса.

‒ В смысле?

‒ Такие штрафные санкции можно схлопотать только после знатного косяка.

‒ Не в этом дело… Точнее, провинилась не я, ‒ мнусь, пытаясь сформулировать мысль, ‒ но расплачиваться мне. Запутанная история.

Вмиг Глеб становится серьёзным. Неловко, насколько скрупулёзно мужчина блуждает по мне взглядом, вгоняя в краску.

‒ Ладно. Допустим, вы поехали в клуб. Дальше? Сделала бы что-то из ряда вон выходящее?

‒ Обязательно!

‒ Совершила бы кучу глупостей?

‒ Непременно!

‒ Напилась бы до невменяемого состояния, сняла бы мужика или двух, а то и больше. И была бы жёстко оттрахана, а очнулась бы в каком-нибудь подпольном борделе с ясной мыслью, что вчера жизнь была намного лучше, чем сегодня.

‒ Ч-что? ‒ едва дышу, переваривая свалившиеся на меня предположения. Да я о таких местах даже не слышала и тем более не видела.

‒ Нет, конечно!

‒ Но если бы кто-то подкатил, ответила бы взаимностью?

‒ Возможно, ‒ пожимаю плечами, ‒ если бы мужчина мне понравился.

Знаю этого человека меньше часа, но кажется, что такой откровенной, как с Глебом, я ещё ни с кем не была. Его прямолинейность и явная хамоватость должны меня раздражать, отталкивая, но я же, наоборот, впитываю каждое слово подобно губке.

‒ Назло жениху? Отомстить?

‒ Нет! Возможно, новое знакомство вызвало бы во мне больше эмоций, чем Олег за последний год.

‒ Всё-таки он хреново трахается, ‒ указывает на меня пальцем, ‒ я был прав. ‒ Молчу, наблюдая, как он поднимается, чтобы вновь достать сигарету. ‒ Так?