Литмир - Электронная Библиотека
Содержание  
A
A

Желание Н. А. Вознесенского сохранить дистанцию с братом имело и чисто политические причины – Николай Алексеевич был вполне разумен, чтобы не подвергать себя лишней опасности. В этом контексте важны слова В. С. Абакумова, сказанные им уже на собственном следствии:

«…В ЦК хорошо известно, что [Н. А.] Вознесенский был очень осторожным человеком в отношении своих связей, и даже был случай, когда [Н. А.] Вознесенский, узнав о предполагаемом назначении его брата [А. А.] Вознесенского на должность, связанную с Министерством иностранных дел, что влекло за собой неизбежное общение с иностранцами, воспротивился этому, и просил ЦК не назначать его брата на эту должность, так как это может скомпрометировать [Н. А.] Вознесенского самого»[31].

Возможно, когда в декабре 1947 г. А. А. Вознесенский ездил в командировку в Москву и был в ЦК ВКП(б), он имел предварительный разговор с А. А. Ждановым и А. А. Кузнецовым насчет будущего назначения. Произошло оно месяц спустя, в понедельник, 19 января 1948 г. Вознесенский по вызову выехал в Москву в служебную командировку, оставив исполняющим обязанности ректора своего заместителя по научной работе профессора С. В. Калесника[32]. В этот приезд он опять имел разговор со Ждановым.

24 января 1948 г. на заседании Политбюро ЦК ВКП(б) было принято постановление ЦК ВКП(б) «О Министерстве просвещения РСФСР», подписанное лично И. В. Сталиным, первые два пункта которого закрывали кадровый вопрос:

«1. Освободить т. Калашникова А. Г. от обязанностей Министра просвещения РСФСР.

2. Назначить т. Вознесенского А. А. Министром просвещения РСФСР, освободив его от работы ректора Ленинградского государственного университета»[33].

Мнение Н. А. Вознесенского об этом назначении выражено на оригинале протокола заседания Политбюро лаконично: вместо традиционного «Вознесенский – за» на документе начертано «Вознесенский – знает». Такая запись свидетельствует о действительно серьезном сопротивлении Николая Алексеевича, который, однако, был вынужден согласиться с решением Сталина и Жданова.

Этим же числом партийное решение было продублировано законодательной властью: Председатель Президиума Верховного Совета РСФСР И. А. Власов и секретарь Президиума Верховного Совета РСФСР П. В. Бахмуров подписали Указ Президиума Верховного Совета[34], а 13 марта Сессия Верховного Совета РСФСР, на которой присутствовал и А. А. Вознесенский, единогласно утвердила этот указ[35].

Правительственная комиссия, на которую было возложено обследование министерства при передаче дел[36], предъявила бывшему министру вполне традиционные обвинения, которые носили для сталинского времени универсальный характер:

«В аппарате Министерства нарушается государственная дисциплина.

Ряд постановлений и распоряжений правительства, а также приказов и заданий министра не выполнялся или выполнялся формально, с нарушением установленных сроков. ‹…›

Руководство Министерства устранилось от рассмотрения жалоб и заявлений, передоверив это дело второстепенным работникам.

Общая недисциплинированность в аппарате привела к несоблюдению государственной тайны.

Лично бывший министр Калашников А. Г. допустил грубые нарушения установленного порядка сношения с представителями иностранных государств.

Многие, в том числе руководящие работники, нарушают Инструкцию по ведению секретного делопроизводства»[37].

Поскольку в данном случае не было цели политического или физического уничтожения прежнего министра, А. Г. Калашников просто был смещен в кресло заместителя. Однако в аналогичной ситуации подобные обвинения могли заканчиваться и намного хуже.

Вместе с тем бывшему министру вменялись и ошибки идеологического характера:

«Коллегией не рассматривались программно-методические документы и важнейшие учебники. Несмотря на прямое указание Совета Министров РСФСР, материалы по делу профессоров Клюевой и Роскина не были обсуждены на Коллегии»[38].

Отметим здесь, что такое обвинение выглядит абсурдным, поскольку сам гриф документа – «Закрытое письмо ЦК ВКП(б) о деле профессоров Клюевой и Роскина» – исключал его вынесение на обсуждение Коллегии без соответствующей санкции ЦК. Тогда как в установленном порядке, на закрытом собрании парторганизации Министерства, дело Клюевой и Роскина было рассмотрено.

Также при передаче дел министерства особо отмечалось, что «руководство Министерства просвещения РСФСР не сделало всех необходимых выводов из постановлений партии и правительства о школе и решений ЦК ВКП(б) по идеологическим вопросам»[39].

В Москве А. А. Вознесенский деятельно занялся школьным образованием, не оставляя славянский вопрос. Оставался он и членом президиума Научно-методического совета при министре высшего образования СССР, куда он был назначен 4 ноября 1947 г. приказом С. В. Кафтанова[40].

Ко времени назначения А. А. Вознесенского на пост министра просвещения РСФСР

«…в ЦК партии сложилось резко критическое отношение к деятельности Академии педагогических наук и ее президента И. А. Каирова. Александру Алексеевичу было даже предложено параллельно с министерством взять на себя и руководство академией. Он отказался, заявив, что поможет президенту в течение полугода выправить положение. И действительно, они постоянно, даже по воскресеньям (тогда был один выходной день в неделю), чаще всего в доме отдыха “Сосны”, работали над проблемами академии до тех пор, пока вопросы к ней не были сняты»[41].

Новый министр просвещения был человеком большого масштаба и не меньших амбиций:

«Сочетание научной глубины с деловитостью, умение мыслить масштабно, перспективно с оперативностью и четкой организованностью – вот что отличало стиль работы самого А. А. Вознесенского. Но прежде всего – большевистская партийность, коммунистическая идейность, безграничная преданность делу партии, верность своему партийному и государственному долгу, высокое чувство ответственности перед партией и народом. Прежде всего он был коммунист и как коммунист честно и самоотверженно, не жалея сил, трудился на том участке, на который его поставила партия»[42].

Понимание текущего политического момента диктовало новому министру первоочередную задачу – повышение идеологического уровня преподавания, а наиболее важной тогда была область преподавания литературы. Опыт руководства Ленинградским университетом, хорошие отношения со многими профессорами-филологами (особенно с М. П. Алексеевым), а также поддержка секретарей ЦК ВКП(б) А. А. Жданова и А. А. Кузнецова помогли ему в осуществлении планов.

«Большой государственный деятель, ученый с широким кругозором, коммунист ленинского стиля, он умел видеть главное и основное, что на том этапе определяло развитие народного образования. Школу он рассматривал как важнейший участок идеологической работы, как учреждение ответственное за идейно-политическое воспитание детей и юношества, за формирование у молодежи коммунистических взглядов и убеждений, коммунистического отношения к жизни, к труду. ‹…› И новый министр сосредоточил свое внимание и усилия аппарата министерства именно на проблемах идейно-теоретического уровня преподавания. Прежде всего его внимание привлекли дисциплины гуманитарного цикла, особенно литература, которой по праву принадлежит роль учебника жизни в системе школьного образования.

Началось с критического просмотра всего того, чем располагала школа, – программ, учебников, методических пособий. Стол в кабинете Александра Алексеевича был завален книгами, и он, при всей его огромной занятости, находил время, чтобы их просмотреть. По его заданию мы организовывали рецензирование этой литературы и лучшими учителями, и известными учеными, писателями, журналистами»[43], – вспоминала его официальный помощник и близкий друг О. В. Челпанова.

вернуться

31

Там же. С. 259.

вернуться

32

ОДО СПбГУ. Приказы ректора. № 110 от 19 января 1948 г.

вернуться

33

Там же. Оп. 163. Д. 1509. Л. 1. Протокол 62, п. 1. Ниже подписи Сталина в столбик стояли подписи членов Политбюро ЦК: «за – Л. Берия / за – А. Микоян / за – Г. Маленков / т. Каганович – за / т. Ворошилов – за / т. Вознесенский знает (sic!) / т. Косыгин – за».

вернуться

34

О назначении тов. Вознесенского А. А. Министром просвещения РСФСР / Указ Президиума Верховного Совета РСФСР // Приказы и инструкции / Министерство просвещения РСФСР. М., 1948. Сб. 2. С. 3.

вернуться

35

Заседания Верховного Совета РСФСР 2-го созыва: Вторая сессия (10–13 марта 1948 г.): Стенографический отчет. [М.], 1948. С. 217.

вернуться

36

В состав комиссии вошли: заместитель председателя СМ РСФСР И. П. Далматов (председатель), член Оргбюро ЦК ВКП(б) Н. Н. Шаталин, 1-й секретарь ЦК ВЛКСМ Н. А. Михайлов, сотрудники Управления пропаганды и агитации ЦК ВКП(б) Н. Н. Яковлев (заведующий отделом школ), Н. М. Васильев, А. Стулов. Председатель комиссии И. П. Далматов докладывал о работе комиссии непосредственно А. А. Жданову.

вернуться

37

РГАСПИ. Ф. 17 (ЦК ВКП(б)). Оп. 125. Д. 626 (Акт приема-передачи Министерства просвещения РСФСР от 21 февраля 1948 г.). Л. 123.

вернуться

38

Там же. Л. 125.

вернуться

39

Там же.

вернуться

40

Об утверждении состава научно-методического совета при Министре высшего образования СССР // Бюллетень Министерства высшего образования СССР. М., 1947. № 12. Декабрь. С. 15.

вернуться

41

Вознесенский Л. А. Указ. соч. С. 66.

вернуться

42

Челпанова О. В. Прежде всего – коммунист // Ученый-коммунист: К 75-летию со дня рождения А. А. Вознесенского. Л., 1973. С. 122–123.

вернуться

43

Там же. С. 116–117.

6
{"b":"788975","o":1}