— Благодарю вас, Ваше Величество, — сказала она церемонно и отстранённо.

— Отлично, — ответил царь. ¬— Но если захочешь попробовать себя ещё в каком-либо занятии, то приди и скажи мне об этом.

— Благодарю вас, Ваше Величество.

Жалость в глазах теперь прятали многие. И поэтому лишь некоторым могло показаться, что царь смотрел на неё с надеждой.

Лишь Алении Хейгорёвой не было дела до жалости и надежды.

— Но, Ваше Величество, — сказала она, зло сузив глаза. Царь же выглядел так, как будто пытается что-то вспомнить. — Я ведь уже это сделала. Я три дня назад предоставила вам отчёт. Я сразу знала, что вам понадобится тайная стража, я начала работать над этим ещё на войне, вы знаете об этом, и…

— Отлично, — перебил её царь. — Заберёшь свой отчёт, передашь госпоже Марской. Мирея, воспользуешься её наработками.

— Да, Ваше Величество.

— Но, Ваше Величество…

— Негоже тебе, дуре, тайной стражей командовать. Ну… ладно, будешь в ней генералом. Мирея, найдёшь, где ей генеральствовать, ясно?

— Да, Ваше Величество.

Аления зло выдохнула. Но — злилась она только на Мирею Марскую. В её взгляде на царя господствовало смирение.

========== Доклад Неяндру о прошлом Миреи ==========

— Впервые эта женщина появилась в Богоси три года назад. Жители села Кривые Лодочки вспоминают, что в конце лета из-за реки пришла женщина, называвшая себя Мирита. Из-за реки — то есть, из Подрожных лесов. Крестьяне были очень удивлены, потому что, согласно их преданиям, в Подрожных Лесах живёт некое Древнее Зло. Поэтому её сразу сочли очень могущественной волшебницей. Мирита не понимала по-божески ни слова, однако быстро училась. Вспоминают, что в селе относились к ней хорошо, поскольку к ней можно было прийти практически с любой проблемой, и она была готова помочь. Некоторое время она прожила там. Согласно воспоминаниям крестьян, именно деревенские старухи переименовали Мириту в Миру, а после уже в Мирею. Когда она ушла из села, нам неизвестно, крестьяне путаются в показаниях. Возможно, к ним было применено стирание памяти. Зачем — пока не установлено, однако один из жителей слышал от неё оговорку о неких «ищейках Собрания», которые могут её искать. После этого она направилась в город Хостогор в…

— В Тысячерогой волости, — жёстко закончил Хорогов. — Дальше я и сам всё знаю. Меня интересует, что она делала до того, как появилась в том медвежьем углу и начала лечить крестьянскую скотину. Что там за ищейки Собрания? Венейцы?

— Да. Мы сверились с данными внешней разведки. Скорее всего, до этого она участвовала в восстании в Венее, воевала на стороне самопровозглашённого императора Цзиньюэ, известного также как Саян Лаое. Её звали Муань Миэюй, и она командовала…

— Всеми войсками мятежников. Не знал. Ничего себе у нас советница… Как она выжила после подавления мятежа?

— К сожалению, нам пока не удалось этого выяснить. Вероятнее всего, она скрылась в лесах Шаома. Венейцы верят, что в них живут очень страшные злые духи, так что её не должны были преследовать. Затем она перешла Высыльные горы и уже наши Подрожные леса.

— Замечательно. Есть только одно но: она не венейка. Судя по акценту, она откуда-то с Запада.

— Простите, господин генерал, но это всё, что нам известно. Мирита — тоже точно западное имя, но мы пока не смогли ничего больше узнать. Мы продолжим искать…

— Нет. Вы прекратите искать. Иначе привлечёте лишнее внимание. Все бумаги по расследованию уничтожить. Исполнителей — тоже. Кроме: тебя, Орейского, Мироедова, Косова, Виньева.

¬— Будет сделано.

========== Аления — убийство Надеи ==========

Лестницы в замке крутые и тёмные, узкие-узкие. Винтовые, конечно. По ним бегать нельзя, по ним можно только медленно, осторожно идти.

Идти. Медленно. Сейчас?! Эти лестницы просто выбешивали. Выбешивало всё: козлина Неяндр, его любовница малахольная, его звание, его должность, его замок, его поведение… лестницы были лишь каплей в море.

Он. Ей. Отказал.

Ах, как же! У него уже есть женщина! Он ей верен! Он собирается жениться! Да ни один мужчина, ни один не смел ей такое сказать! Да бабёнка его бледная как поганка, худая как нищенка — что она, способна с нею сравниться, что ли? С нею, с прекраснейшей из женщин при дворе, с царской фавориткой?

Злоба требовала выхода. Злоба требовала побежать, стукнуть кулаком об стенку, стукнуть кулаком кого-то, что-нибудь, что-нибудь сделать. Но никого вокруг не было, биться об стенку было бы больно, а бегать мешала треклятая лестница.

Она, кипя внутри от бешенства, дошла до третьего этажа, и в дверном проёме возникла светлая фигура.

— Вы не останетесь на ужин, госпожа Хейгорёва?

Бледная поганка, худющая нищенка, безродная девка… А смотрит как! Как будто вообще ничего не понимает! И одновременно — как будто бы видит насквозь.

Аления даже не сообразила, как это произошло. Руки будто бы сами схватили Надею за плечи, развернули, толкнули вниз.

Чем она лучше?

Надея даже не вскрикнула. Просто упала и осталась лежать. Неподвижно. Её светлые-светлые волосы, собранные даже не в причёску, а в простую до неприличия косу, стали будто бы наливаться алым. Аления подошла, посмотрела: тут уже ничем не помочь. Хотелось ещё пройтись, поломать каблучками её тонкие косточки, но разум уже возобладал над эмоциями, и она понимала, что нельзя оставлять следов. Так-то не видно, помог ли ей кто-то, или же нет. Так-то она и сама могла так упасть.

А сама Аления… если что, то она спускалась по другой лестнице, всё равно в замке их четыре. Вот прямо сейчас пойдёт на другую, чтобы никто её случайно не увидел внизу.

========== Мирея и Волот — об именах ==========

— Как тебя звали раньше, прекраснейшая?

«Прекраснейшая» — без какого-либо восхищения, конечно. Просто обращение такое. Не милой же её называть. И не по имени.

Он не любит фальшивые имена.

А она не любит прошлое.

Но — она знает — он не будет её так называть. Он никак не будет её называть.

— Миэюй.

— Нет.

— Да.

— Нет. Ещё раньше.

— Мирите.

Молчание.

Это странно. Но где-то внутри эта Мирите, хотя, скорее уж, её забытый отголосок, ещё осталась. Она почти не помнит это «раньше», но добавляет зачем-то:

— Майлоне.

Волот глухо смеётся.

— Ти Марианни.

Разведка при Веденее была хороша.

Ей, правда, плевать. Она молчит. И не двигается. Ни жестом, ни даже взглядом.

Царь продолжает смеяться.

========== Неяндр — Надея и поиск ==========

С каждым годом в Рогатом замке почему-то становилось всё холоднее и всё светлее, как будто боги, если они есть, или весь мир, если он есть, или просто собственные чувства, если они ещё остались, хотели что-то ему таким образом сказать. Неяндр не слушал. Неяндр работал. Неяндр искал. Неяндр только надеялся, что к концу его поиска не станет совсем невыносимо холодно.

Надеялся.

Надея.

Из слуг в замке остались одни только старые-престарые бабки-близнецы, горничная и кухарка, да какой-то блаженный парень, назначения которого никто давно не помнил. Остальные разбежались даже раньше, чем начала это делать падчерица, и правильно — если место принадлежит смерти и безумию, то и нечего в нём делать живым и настоящим. Иногда навещали бывшие сослуживцы, которых мысль не поднималась назвать друзьями, но они в основном спрашивали что-то по работе и спешили откланяться, отговариваясь той же самой работой.

Работа.

Надея.

Лишь только начальница бывшая (наверное, она-то скорее подруга?) залетала чаще остальных и служебных вопросов не задавала. Сама всё знала и умела. Даже слишком хорошо. Зато рассказывала, как дела в том мире, от которого он давно отошёл, интересовалась, как идут его изыскания, подкидывала идеи, приносила книги и артефакты, делала их сама по его редким просьбам, пила с ним чай и угощала сладостями. Он не знал зачем, тем более, что молочный шоколад он, например, не очень любил, но был благодарен. Как мог. Она тоже заботилась о нём, как могла. Но к нечаянным (или чаянным, но притворяющимся нечаянными) издёвкам, к словесным ударам хуже ножевых, к тёмной давящей атмосфере её рвущейся наружу силы, к напоминаниям и намёкам на бессилие он давно уже привык. Или делал вид — перед самим собой в первую очередь — что привык. Он уже понял, что она без этого не может. Он только одного не знал: что с ней в жизни случилось такого, что она так хорошо его понимает?