— Она лучше в постели, чем я?

Еще один вздох, и его пальцы сжали мою руку.

— Инди, не задавай таких вопросов.

О… мой… бог.

Она лучше!

Черри Блэквелл лучше в постели, чем я.

Если бы это было не так, он бы не увиливал. Ли всегда выражался прямо, никогда не лгал, просто иногда избегал правды.

— Ладно, — ответила я, разозлившись, а затем развернулась и толкнула его в плечи, опрокидывая на спину. Мои губы коснулись его груди и начали двигаться вниз, когда Ли дернул меня вверх.

— Что ты делаешь? — спросил он.

— Собираюсь показать тебе кое-что для сравнения. Сможешь оценить нас, — я против Черри, — как фигуристок на Олимпийских играх.

— Олимпиада по минету? — весело спросил Ли.

— Типа того, — ответила я, теперь совершенно разозлившись, потому что он считал меня забавной. Я вырвалась из его хватки и снова начала спускаться.

Он подтянул меня обратно.

— Твой рот не приблизится ко мне, когда ты злишься, — сказал он.

Я пыталась продолжить, а он продолжал тащить меня вверх. Это превратилось в нечто вроде борцовского поединка, который Ли мог бы выиграть, приложив минимум усилий. Я могла сказать, что он был нежен и старался не причинить мне боль, что ставило его в невыгодное положение.

Мы боролись, путаясь в простынях, перекатывались, боролись еще и, в итоге, свалились на пол, и я полетела первой. К счастью, рука Ли, обнимавшая меня за талию, напряглась, и он выбросил другую руку, чтобы предотвратить наше падение, делая что-то вроде отжимания на одной руке. Тем не менее, я ударилась задницей об пол, а бедра Ли врезались в мои бедра.

Это чуть не выбило из меня дух, но я не сдалась, опрокинула его, а затем он опрокинул меня.

Затем, каким-то образом, во время перекатов, к переплетению рук и ног добавились наши губы и языки, и борьба стала уже более интересной.

Мы оба тяжело дышали, я сильно возбудилась, как вдруг фланелевая рубашка была стянута через мою голову, мои трусики исчезли, и Ли скользнул в меня.

Я мгновенно прекратила борьбу, обвила ногами его бедра и обхватила руками его спину.

Он двигался во мне, и я двигалась вместе с ним, наши губы соприкасались, но мы не целовались, лишь учащенно дышали. Я подняла голову, чтобы поцеловать его, но он отстранился и продолжал двигаться во мне. Затем его губы вернулись к моим, и я снова попыталась поцеловать его, но он снова отстранился.

— Ли… — прошептала я, собираясь сказать, что хочу его поцеловать, и он должен перестать валять дурака.

Он вошел глубоко и сказал мне в рот:

— Вот так.

А потом сам поцеловал меня.

После я все еще обхватывала его бедра ногами, одна моя рука запуталась в его волосах, другая лежала на его спине. Ли уткнулся лицом мне в шею, все еще оставаясь во мне.

— Черри — четыре. Ты — неоценима, — сказал он мне в шею.

Я могла бы подумать, что он несет чушь, но Ли не вешал лапшу на уши.

— Мне не следовало спрашивать, — сказала я.

— Нет, не следовало.

Он отстранился, затащил нас обоих на кровать, уложил лицом к лицу и прижал меня к себе.

— Я не хотела флиртовать с Эдди, — сказала я его горлу. — Это случилось на автомате.

Одной рукой он крепче обнял меня, другой начал перебирать мои волосы.

— Я буду лучше стараться… с флиртом, — сказала я.

— Был бы признателен за это.

— Тебе нужно лучше стараться… с ревностью, не каждый парень хочет залезть мне в трусики.

— Ошибаешься, на самом деле, каждый парень хочет залезть к тебе в трусики, — сказал Ли.

— Текс не хочет.

— Текс — не каждый парень. Текс — сумасшедший парень, и он достаточно стар, чтобы годиться тебе в отцы.

— Дюк не хочет, — попыталась я.

— Долорес отрубила бы Дюку член, если бы он только взглянул на другую женщину, и он тоже достаточно стар, чтобы быть твоим отцом.

— Хэнк не хочет, — не унималась я.

— Хэнк не в счет. Он думает о тебе как о своей младшей сестре.

— Дариус не хочет. — Я была как собака с костью.

— Дариус не трахает белоснежек.

Да вашу ж мать.

Я попробовала применить другую тактику.

Тихим, очень тихим голосом (потому что я вроде как надеялась, что он меня не услышит), я прошептала:

— Ты же знаешь, что это всегда был только ты.

Он услышал меня.

Ли замер. Затем его рука сжала мои волосы в кулак, и он потянул мою голову назад. Он поцеловал меня, долго и сладко, а когда закончил, снова притянул мое лицо к своей шее.

Я сделала глубокий вдох, а затем выдохнула.

— Было не так уж трудно, не так ли? — тихо спросил он.

Тяжелее, чем в аду, и страшно, и это заставляло меня чувствовать себя уязвимой.

Решив, что сегодня уже открылась достаточно, я замолчала.

Ли предоставил мне эмоциональное пространство.

— Элли пыталась вернуть серьги «Тиффани». Ей отказали в возврате. Я не приближаюсь к Кокси по разным причинам. Так что, тебе от них не избавиться.

— Все в порядке, — заверила я. — Я уже решила отдать их на благотворительность.

— Хороший план, — согласился он, а затем добавил: — Я находился в комнате наблюдения и видел, как ты их получила. Ты думала, они от меня.

— Да.

— Если тебе что-нибудь нужно, просто скажи, и мы это купим. Можешь выбрать, что угодно.

Я затаила дыхание.

— Серьезно? — на выдохе спросила я.

— Я не собираюсь пытаться читать твои мысли, когда ты чего-то хочешь. Просто скажи мне, и я достану это для тебя.

Вот, черт. Это облегчало ему задачу.

Если я просто скажу ему, чего хочу, ему не придется задавать умных вопросов, пускать в ход навыки детектива, вообще прилагать какие-либо усилия.

Я решила сменить тему, потому что вполне могла выйти из себя.

— Из-за чего Эдди так рвался увидеть тебя утром? — спросила я.

Ли перевернулся на спину, и я прильнула к нему, прижавшись щекой к его плечу.

— У Дариуса неприятности.

— Какие неприятности?

— Такие, с которыми Эдди не может связываться. Управление давит на него по поводу Дариуса, им не нравятся их отношения, и они хотят, чтобы Дариус вышел из игры.

— Эдди не послушается?

— Эдди — американец мексиканского происхождения, для него семья — это все. Он считает меня и Дариуса братьями. Это одна из причин, по которой мы с ним выжили, будучи влюбленными в тебя. Эдди никогда бы не предал Дариуса.

Я обняла его за талию.

— Что случилось с Дариусом? — спросила я.

— После убийства его отца, страховка жизни покрыла расходы на похороны и некоторые счета. Но денег не хватало, семья оказалась в бедственном положении. Внезапно Дариус с матерью оказались ответственными за дом и трех младших сестер Дариуса. Было тяжело, он был молод. Дариусу предложили более легкий путь, и он пошел по нему. Никто бы не подумал, что он сделает такой выбор, но после случившегося с его отцом, Дариус дико злился. А когда рассерженный чернокожий мужчина ищет неприятностей — он их находит.

— Он может выбраться?

— Легче войти, чем выйти, но, да. Любой может сделать все, что угодно, если достаточно сильно захочет.

— Ему нужна помощь?

Пальцы Ли выводили у меня на спине беспорядочные рисунки, но остановились, он обнял меня одной рукой, а другой приподнял мой подбородок, чтобы я посмотрела на него.

— Не пытайся спасти Дариуса, — предупредил он.

Я издала раздраженный звук, а затем сказала:

— Прозвучало как приказ.

— Братья не любят, когда женщины вмешиваются в их дела. Особенно белые женщины. Это относится и к Дариусу. Парня, которого ты знала в старших классах, больше нет. — Его голос стал немного пугающим.

— Хорошо, — сдалась я. — Не нужно так волноваться из-за этого.

Он отпустил мой подбородок, и я снова прижалась к нему.

— Я начинаю понимать боль моей мамы. Я беспокоюсь о тебе, и это сводит меня с ума. А у нее таких беспокойных детишек было четверо, — сказал Ли.

— Ты большой, сильный, крутой мужик. Ты выживешь, — заверила я его.