По лицу Ли было видно, что он в настроении чего-нибудь завоевать.

Это длилось недолго, его взгляд прояснился, став деловым.

— Расскажи, что случилось.

Я пересказала историю с Рози, на что Ли никак не отреагировал.

— Как он узнал, что Шуберта убили?

Я замотала головой.

— Он не сказал.

— Он приходил туда?

— Он не сказал, но, похоже, был очень напуган этим.

— Почему ты стала центром всего этого? — спросил он.

Я пожала плечами.

Он секунду смотрел на меня, а потом сказал:

— Ты пахнешь пляжем.

— Масло для загара, — пояснила я.

Его глаза опустились на мое тело, и снова приобрели оттенок шоколада, его намерения были ясны еще до того, как он начал двигаться. Потянув за саронг, он приблизил меня к себе.

— Ты весь перепачкаешься в масле, — предупредила я.

— Тогда я разденусь.

Святое дерьмо.

Сердце пропустило удар.

— От Дюка что-нибудь слышно? — спросила я, меняя тему.

Ли явно не хотел менять тему, он вытаскивал футболку из джинсов.

— Дюк будет дома через пару часов. Текс в порядке. Он в курсе, как обстоят дела. Мы направлялись проверить зацепку с Рози, когда он заявился сюда.

Ли развязал мой саронг, и тот упал на пол. В глазах Ли вспыхнул огонь.

— Мэтт и Тод внизу, — напомнила я.

Он протянул руку мне за спину и закрыл дверь.

— Ли! Мне нужно закончить салат из макарон, а в моем заборе дырки от пуль! Кто-то должен это остановить, и этим кем-то будешь ты.

Он притянул меня к себе, достаточно близко, чтобы мои груди коснулись его груди. Волна электричества пронзила тело, когда его руки скользнули вокруг меня.

— Если я в скором времени не попробую тебя на вкус, то брошу поиски и увезу тебя в свою хижину в Гранд Лейк. Ни телефонов, ни сотовых, ни дверных звонков. Любой, кто постучит в дверь, получит пулю.

У Ли была хижина в Гранд Лейк.

Я этого не знала.

Мне нравилось в Гранд Лейк.

Я отбросила мысли о городке в горах.

— Мы должны поговорить, — напомнила я.

— О, мы поговорим, — пообещал он, и у меня снова возникло то же чувство, что сейчас Рождественский Сочельник, только проводила я его в компании с дьяволом.

Ли наблюдал за мной.

— Я ничего не могу прочитать по твоему лицу.

— Некоторые мысли должны оставаться в тайне.

Казалось, Ли остался доволен этим, что удивляло.

По моему опыту, существовало два типа парней. Первые каждые пять минут спрашивали, что у тебя на уме, а потом бесились, когда ты не хотела с ними делиться. Вторые никогда не спрашивали, и уже бесилась ты, полагая, что им все равно.

Ли, по-видимому, относился к третьему типу, своего рода, гибрид первых двух, который знал, что у меня на уме, но был счастлив оставить меня наедине с этим. Я не понимала, что с этим делать. От этого я чувствовала себя менее напряженной, но более сбитой с толку, потому что один из нас должен беситься, но ничего подобного не происходило.

— Скажу тебе одну вещь, — заявила я, — я без понятия, что с тобой делать. Никак не могу ухватить суть.

Его руки напряглись, а лицо приблизилось, но в последнюю минуту отклонилось от курса. Он прошептал мне на ухо пару вещей, которые я могла бы с ним сделать, и еще пару, что я могла бы ухватить. Все южнее талии задрожало, и я ничего не могла с собой поделать, я прижалась губами к его шее, а затем коснулась ее языком. Казалось, мне тоже не терпелось попробовать его на вкус.

И тут раздался звонок в дверь.

Ли перестал шептать мне на ухо и выругался.

Я вырвалась из его объятий, схватила саронг и завязала его на бедрах. Ли заправил футболку.

Вероятно, Гранд Лейк — это именно то, что нам нужно.

К тому моменту, как мы спустились вниз, Тод и Мэтт, не отрываясь, разглядывали огромную глянцевую белую коробку, перевязанную красной лентой, которая стояла на оттоманке. Мэтт держал банку диетической шипучки. Тод в одной руке держал шипучку, а другой обхватил самый показушно-большой букет красных роз на длинных стеблях, которые я когда-либо видела, в нем было, по меньшей мере, две дюжины.

Мне и раньше присылали цветы, но никогда в таком количестве и без глянцевых коробок. Я бросила взгляд на Ли, но он с напряженным лицом смотрел на цветы. Ясно, кто бы их ни послал, это был не Ли.

— На коробке есть карточка, — сообщил Тод, тоже глядя на Ли.

Я схватила карточку, и на ней было написано: «Ужин в среду вечером. Надень это платье. Терри».

Едва дочитав, я почувствовала приступ тошноты, Ли выхватил карточку из моих пальцев.

Я уставилась на коробку, будто из нее доносилось тиканье.

— Ты ее не откроешь? — спросил Тод.

— Сам открывай, — придушенно выпалила я.

Тод не нуждался в дальнейших уговорах. Сунув букет-монстр мне в руки, он поставил газировку и зарылся в коробку. Взвизгнув от восторга, он вытащил потрясающее маленькое черное платье.

— Я видел его в «Сакс», когда искал обувь. Оно стоило тысячу семьсот пятьдесят долларов!

Тошнотворный спазм в животе усилился, превратившись в вот-вот готовый разразиться приступ рвоты.

Тод радостно смотрел на Ли, полагая, что это от него, и что я напала на золотую жилу в образе красавчика с платиновой картой.

Мускул на щеке Ли дернулся, и он перевел взгляд на Тода.

— Положи платье обратно в коробку, — приказал Ли, и Тод быстро сделал, как ему велели, на его лице отразилась растерянность.

— Кокси, — обратился Ли к Мэтту.

Челюсть Мэтта напряглась, и он перевел взгляд на меня.

— Я ничего не делала! — завопила я. — Он меня похитил! Я его совсем не поощряла! Он жуткий.

— Кто жуткий? — спросил Тод.

— Парень, который прислал мне это. Он похож на дедушку Мюнстера, только по-настоящему пугающий.

— Это прислал не ты? — Тод повернулся к Ли.

Ли не ответил, просто схватил коробку и сунул ее под мышку.

— Я верну это, — объявил он устрашающим тоном.

Я кивнула.

— Не выходи из дома. Никому не открывай дверь. Бобби следит за Рози, а после визита к Уилкоксу, мы с Мэттом проверим ту зацепку. Вернусь, как только смогу.

Я снова кивнула.

— Я сделаю все возможное, чтобы убедить Кокси, что ты не заинтересована в нем.

— Буду тебе признательна.

Лицо Ли совершенно ничего не выражало, пока он нескольких секунд смотрел на меня. Как только он заговорил, я поняла, что он раздумывал над тем, сколько мне можно рассказать, и решил, что доверит столько информации, чтобы я не психанула.

— Ты завладела его вниманием. Кокси — человек, который привык получать то, что хочет. Он знает, что я считаю тебя своей. Это объявление войны.

Я ахнула. Тод ахнул. Чаулина гафкнула.

— Но он мне не нужен! Он гадкий, — возразила я.

— Многие женщины закрывают глаза на любую гадость, когда к их двери приносят платья за тысячу семьсот долларов, — ответил Ли.

— Ради этого платья я мог бы закрыть глаза на гадость. Оно подошло бы к моим босоножкам, — вставил Тод.

Ли посмотрел на меня.

— А ты?

Я почувствовала, как закипает кровь, мои глаза сузились. Уперев свободную руку в бедро, я приняла позу, которая кричала о моем мнении на это счет.

— Серьезно? — спросила я, не веря, что он действительно посмел задать подобный вопрос.

Ли продолжал наблюдать за мной.

— Гадость есть гадость. От гадости никуда не деться. Он не только гадкий, но и жуткий. Даже если можно закрыть глаза на гадость, нельзя не обратить внимания на его жуткий вид. Боже.

Ли никак не отреагировал на мой выпад.

— Не выходи из дома.

Затем он ушел, оставив меня с розами.

Как только дверь закрылась, Тод повернулся ко мне.

— Подруга, он обалденный. Раз так в двенадцать. Он — новое определение «обалденного».

— Я была влюблена в него с пяти лет, — сказала я Тоду.

— Теперь и я в него влюблен. Хочу иметь от него детей, — заявил Тод.

Мы оба все еще смотрели на дверь, и я по-прежнему держала розы.