«Чего вы хотите?»
«Вик?»
«В эти игры я играть не люблю, но ещё ни разу не проигрывал»
«Вик?»
До чего надоела…
«Что?»
«Ни одна служба пока не отвечает»
Неудивительно.
«Я говорил тебе»
«Просто сломался кондиционер»
Нет. Не просто. Вы чего-то хотите. Все чего-то хотят.
«Вик, не сходи с ума»
Нет, нет, нет…нет.
Дверь разблокировалась и с тихим шорохом отъехала в сторону.
— Прошу прощения, займите своё место, сейчас всё починим.
Ремонтный дроид, хорошо. Очень хорошо.
«Вик? Ты в порядке?»
— Вернитесь в реанимационный блок…
— Чего? — Вик взглянул на дроида. Тот стоял довольно решительным видом, если такое вообще можно сказать про эти железки с электронными мозгами.
— Вернитесь в реанимационный блок или мне придётся применить методы физического воздействия.
— Не понял… — от нелепости ситуации даже захотелось смеяться. Если бы не жара. Или из-за жары
— Ваше состояние не предполагает нахождения вне реанимационного блока.
— Занимайся системой охлаждения, со своим состоянием я сам разберусь.
«Вик, не спорь»
— Не пойти ли тебе в жопу, детка? — внутри закипал гнев.
«Успокойся»
— Вернитесь в реанимационный блок или мне придётся применить методы физического воздействия.
— Ну, примени, — Вик даже привстал, скосив взгляд на открытый проём двери, не стоят ли там в полумраке охранные системы, — примени…
— Вернитесь в реанимационный блок.
«Вик, не дури…»
— Займись охлаждением, болван электронный.
— Вернитесь в реанимационный блок.
— Заладил.
«Вик…. пожалуйста…не давай им повода…» услышал он после продолжительной паузы «Не сейчас»
Вон, как ты заговорила? Гнев вдруг схлынул. Кондиционирование снова заработало.
— Вернитесь в реанимационный блок.
— Зануда, — выплюнул Вик в диодные глаза дроида, проходя к капсуле.
— Ваши препараты, — в чашке петри снова знакомая капсула и ещё одна.
— Это что?
— Согласно назначению. Ноотроп.
В этот раз не споря, Вик закинул в рот обе. Запил предложенным стаканом воды.
«Спасибо»
«Как бы нам не пожалеть об этом, детка»
«Мы в любом случае пожалеем. Но давай выйдем отсюда с минимальными потерями»
— Эй, чучело! — дроид застыл в двери, — знаешь, где моя одежда?
— Желаете одеться?
— Желаю…
— Запрос принят…
— Недостаточно, этого недостаточно. Повторите пару раз. С эффектом усиления. Дожмите его.
— Это может быть опасным.
— В достижении цели, мой друг, нет ничего опасного.
— Входящий звонок, господин Галицкий.
— Кто там? — Галицкий сморщился бы, если бы имел мышцвы лица, но сейчас его тело находилось в крио капсуле под надёжной охраной, а сознание блуждало по виртуальному пространству, переселяясь от одного аватара к другому. — Октавиус…
— Привет-тствую, Дава.
— Что привело тебя ко мне?
— Ты так сп-пешно уехал с Ар-рканума, даже забыл попрощаться.
— Что там делать, Октавиус, если Арканум пуст! Все люди здесь! — Галицкий расхохотался.
— Ценю т-твои аллегории, — кисло согласился Линц. — Они у тебя?
— Кто? — искренне удивился Галицкий.
— Н-не дел-лай из мен-ня дур-рака. Эт-то оскор-рбляет нас всех.
— Надо уметь проигрывать, Октавиус…
— А ты ув-верен, что выиграл, Дава? — что-то было в голосе, что заставило Галицкого насторожиться.
— Что ты имеешь в виду?
— Есть кое-что, что ты з-захочешь узнать. И на этот р-раз твои «соболи» теб-бе не пом-могут.
— Я знаю, как играть в эти игры, Октавиус. Меня не обмануть…
— Ты уж-же что-то выяс-снил? Фонемы, д-да? Тебе нужны фон-немы….
— Умей проигрывать, Октавиус, мой тебе совет…
— Не дум-май, что всё т-так прос-сто, вот теб-бе мой.
Галицкий выругался и оборвал связь.
Глава 19
— Ты тут посиди тихонечко, Тёмыч, ладно? И матери ни слова, а то аккумулятор в твоём аппарате опять сядет…. — это Лана, младшая сестра. Недавно она побрилась на лысо и проколола язык в трёх местах, что-то там говорила ещё про клитор, но это уже её личное дело.
«Посиди тихонечко»
По-другому не получается, только так. За стеной гремят жёсткие басы, сотрясая хрупкие перегородки. Дверь распахивается и вместе с клубами ароматного ядовитого дыма в клетушку заваливаются двое. Им всё равно, что на кровати лежит хозяин комнаты — они увлечены друг другом. Кажется, девка готова съесть своего парня, так широко раскрывается её жадный рот. В ответ тот стягивает с неё тонкие брюки вместе с нижним бельём. Рыхлая девка, но сочная. У неё на бедре татуировка, роза с шипами. Вздохи и стоны сопровождают действие. Парень заваливает свою пассию на кровать, прямо на чужие парализованные ноги, сдвигая их в сторону, как какую-то мебель, попутно снимает с себя всё, что мешает свершиться половому акту. Кажется, оба под кайфом.
— Давай, ну… — стонет девка, откидываясь на спину.
А Артём просто смотрит и молчит. «Посиди тихонечко».
Можно долго смотреть на искажённые лица, на податливое под чужими пальцами тело. Ритм не прерывается ни на долю секунды. Наконец, девка застонала, а её партнёр напрягся, а потом завалился вперёд.
— О, да, детка…
Девка, наконец, обратила внимание на молчаливого наблюдателя.
— О, извини, парень, — хохотнула она, в руки прилетели ношеные женские трусики, — на, хоть подрочишь тут…
Артём сжал кусок кружев в кулаке. Как она пахнет? Отвратительно…
— Артём, ты никуда не поедешь…
— Что-о не та-ак? — зубы сжимаются до судорог в челюсти. Говорить трудно, приходится растягивать гласные.
— Это опасно! Я не позволю ставить над тобой эксперименты, — звучит очень пафосно. Особенно от матери. Она была рядом едва ли пару дней за всю жизнь. Врачи и патронатные сёстры, вот, кто был рядом всё время. Каждый раз разные.
— Бо-оишься по-отерять посо-обие? Я у-уже по-одписа-ал контра-акт.
— Тёмка…. — мать в растерянности отступает, а в проёме двери видно ухмыляющуюся рожу Ланы и её подружки в светлом комбинезоне. Обе те ещё стервы.
— Дурак ты, Тёмка…
Вик снова проснулся от толчка в грудь. Последние дни, особенно ночи, переполнены воспоминаниями. Некоторые были приятными, но в основном тоскливые, жалкие, жестокие, болезненные. Какие угодно. Тори-Лис права, с памятью приходит усталость. Лучше никогда не открывать этот ящик. Он был сто тысяч раз прав, закрывая себе доступ к некоторым событиям.
Он поднялся. Сегодня голова не кружится. Кажется, восстановление завершилось. Снова. На столе лежит пакет с одеждой. Наконец-то.
Вик встал, раскрыл податливый локер, надел просторную бесформенную майку и брюки. Обуви не выделили, но это не беда.
— Вас приглашают к завтраку, — в дверях неожиданно возник уже знакомый дроид, которого Вик назвал Болван. Болван заходил довольно часто. Даже чаще, чем Тори.
Завтрак — это хорошо. Выйти из опостылевшей палаты — ещё лучше. Следуя за роботом Вик отмечал себе, что клиника, если это была она, пуста. Кроме обслуживающих роботов живых людей здесь не было. Что произошло с Террой за те годы, что прошли без него? Революция? Роботы сместили «кожаных мешков» на дно пищевой цепочки? Стало смешно.
Дроид привёл пациента в небольшую светлую комнату. Панели на потолке заливали всё пространство мягким желтоватым светом. Тори уже сидела за столом, поглощая виноград из миски перед собой.
— Смотри, какой, — она взглянула сквозь ягоду на диодный светильник над головой, с удовольствием отправила её в рот, — идеальный.
— Доброе утро, — Вик огляделся. Просто стены, даже без картин или грамот. Стол посередине и пара дроидов — официантов. — Тебя не смущает, что мы здесь единственные живые люди?
— Неа, — Тори ухмыльнулась, — это же Терра, тут вообще с этим туго…
— С чем?
— С людьми…
— Доброе утро, доброе утро, — в комнату вошёл робот, больше похожий на гигантского паука. — Меня зовут Давид Галицкий, не помню, представился я вам иди нет. Вы — мои гости…
