— Так ты нарочно не надел белье, да? — попробовал улыбнуться он, и Изуна повернул голову, различая в полумраке, как ладонь судорожно сжимает его задницу, а затем снова нагнулся к горячим губам.
— Прошу, сделай мне приятно…
Это чувство, вроде бы забытое, начинает вновь сводить с ума. Этим не с кем поделиться и от этого в груди становится тесно. Чувства хотят наружу настолько, что порой кажется, что тебя рвет на куски. Забыв обо всех своих обещаниях о верности, Кагами поддался, настолько увлеченный поглаживанием нежных ладоней. Это ведь не измена… Так говорил Изуна?
— Ничего, что мы сделаем это в вашей кровати? — торопливо спросил Кагами и, схватившись за плечи, совершенно забыв об осторожности, повалил Изуну на спину. Тот будто и не заметил этого.
— Это заводит, правда?
Очнулся парнишка лишь тогда, когда почувствовал ком отвращения в горле. Бедренная кость так сильно напоролась на твердый живот, что Кагами вспомнил, как в детстве, будучи на ферме, собирал яйца из гнезд. Он настолько увлекся процессом, что не заметил, как нога скользнула по ступеньке, и в попытке за что-либо схватиться, парень просто раздавил яйцо в ладони. Сейчас ощущения были примерно такие же. Он ведь настолько твердый снаружи, но внутри… там же другая жизнь…
— Изу, постой, — прошептал он, отстранившись. Однако правда не желала сорваться с языка. — Я помню, что с тобой случилось, но… Можно я попрошу тебя встать на колени?.. Я не умею по-другому.
Не говоря и слова, Изуна кивнул и послушно встал на четвереньки. Не хотел он ничего слышать да и очень старался забыть тот случай. Кагами откровенно врал, но не только потому, что якобы не умеет, но и потому, что зачем сейчас портить настроение разговором о каких-то куриных яйцах.
Трудно сдержать довольного, разомлевшего стона, когда тебе между ягодиц упирается возбужденная плоть, которая так и хочет войти в тебя, но медлит отчего-то. Голова тому причина. У Кагами все еще есть голова, которая очень некстати именно сейчас никуда не исчезла и даже не сунулась в песок. Как, интересно, было бы тогда, давно, если бы Изуна согласился?
Изуна сам подался назад, и смазанная горячая головка скользнула в раскаленное нутро, приятно заполняя его. Парень попробовал еще раз дернуть бедрами, но ощутил, как молочные ягодицы кольнуло недавно сбритыми волосками. Да, размер не самый впечатляющий, но этого хватит, чтобы вызвать долгожданный оргазм именно от проникновения.
— Быстрее… — требовательно простонал Изуна, начав уже двигаться сам. Он еще ни разу так не просил, а потому немного испугался собственного тона, но плевал на это да и на гордость.
Приятель его слушался и панически хватался то за поясницу, которую не мог объять ладонью по понятным причинам, то за мягкие ягодицы. Сам не замечая того, он активно сминал их, особенно там, где был кричащий рисунок иероглифа. Хорошо и горячо.
Ни с того ни с сего Изуна больно ткнулся задницей в надутый от возбуждения пах и застыл. И хорошо, что Кагами не видел, насколько исказилось лицо Учихи, иначе дело было бы кончено прямо сейчас.
— Изу, — вымолвил он сухим горлом. — Что-то не так? Прости, нужно было сказать раньше, но это мой первый раз…
Изуне это было откровенно до лампочки, хоть он и услышал. Парень помотал головой и потянулся к чужой руке, переложив ее под тяжелый живот.
— Можешь придержать? Я сам не могу… Только не сжимай сильно.
Это все, чего Кагами так сильно боялся. Нужно было все сказать, только уже поздно. Он даже уже представил, как сильно сожмутся пальцы Тобирамы на его горле, когда тот узнает, что они натворили… Или могут натворить. Парень настолько задумался, что совершенно не заметил, как сильно они уже оба толкаются друг другу навстречу, а в голове становится горячо и тяжело, совсем как перед потерей сознания. Услышав яркий стон Изуны, который тут же заложил уши, увидев, как того выгнуло, Кагами быстро выскочил наружу и сжал головку пальцами, чувствуя, как по ним растекается горячая сперма. Дыхание окончательно кончилось, а перед глазами поплыли мыльные пузыри. Парнишка свалился в подушку, задержав себя на локте и пытаясь не только отдышаться, но и прийти в себя.
— Ты чего? — послышался успокаивающий шепот Изуны, а его пальцы нырнули во влажные от пота волосы и коснулись горячего затылка. — Можно же было…
— Нельзя, — перебил его Кагами, прекрасно понимая, что тот скажет дальше, и не желая это слышать. — Совесть не позволила.
Изуна повалился на бок и рассмеялся. Смеялся так громко и истошно, что заболели скулы, а когда услышал, что друг пытается бесшумно и скромно хихикать в подушку, то настырно перевернул его на спину и коснулся губами потного лба, ощущая соль. Внезапно оба мальчишки почувствовали, что сроднились, пусть так, через секс, но похоже, что именно этого в их отношениях и не хватало. Теперь все на месте.
— А ты заметно повеселел, — отметил Кагами, сам широко улыбаясь. Он накинул на Изуну одеяло, а тот сразу же набросил второй уголок на приятеля, и они оба потонули в прохладном перьевом облаке.
— Это не главное, — шептал Изуна под одеялом, подминая под себя одну ногу Кагами. Округлый живот все еще неприятно упирался в его собственный, но парень уже не замечал его, только упивался ароматом близости, разлитым в душной комнате. Изуна прильнул к самому уху, будто дома еще кто-то был. — Главное, что чесаться перестало.
— Чесаться? — снова расхохотался Кагами.
— Серьезно. Я уже готов был елозить по ковру, как собака, у которой глисты.
На что Кагами несильно пихнул товарища в плечо.
— Вот ты дурачок…
— Сам такой! — обиженно надул Изуна губы и тут же схватился за нос друга. — Я еще в подобной ситуации на тебя посмотрю.
— Обязательно.
Редко этот дом слышал подобный беззаботный подростковый смех. А сейчас, когда они одни, то звонкие звуки разливались уже у самого потолка, заполняя комнату. Оба парня откинули одеяло до груди и, переглянувшись, рассмеялись на взлохмаченные прически друг друга. Пробежавшая электрическая искра тронула их обоих за плечо.
— Послушай, — Кагами задумчиво уставился в потолок и, даже не глядя, знал, что приятель сейчас делает то же самое. — Дружеский секс… Звучит, а?
— Главное, что чувствуется прекрасно, — ответил ему Изуна, снова рассмеявшись.
В просторном номере отеля, одном на двоих, было довольно прохладно. Вероятно, что недавно его проветривали от предыдущих постояльцев. Вернувшись с небольшого балкона после принятия очередной порции никотина, Мадара устало потер лицо и присел на край кровати, свесив руки между колен. Он устал не физически, а морально, ведь не каждый день приходится опознавать своих родственников в морге, а затем еще и бегать по конторам, разыскивая их пресловутое завещание, которое сейчас внимательно изучал Тобирама.
Мужчина полусидел в кровати, скрестив ноги и прислонившись к деревянной спинке, изредка поглядывая на своего приятеля поверх плюсовых очков в красной оправе, сдвинутых на нос. После каждого тяжелого вздоха хотелось спросить, все ли с ним в порядке, но Тобирама держался. Это явно не тот вопрос, который можно было задать сейчас. Он вновь воткнулся носом в бумаги, во второй раз перечитывая последнюю страницу.
— Может, хватит уже читать на ночь всякий бред? — первым начал разговор Мадара и погасил свой ночник, намереваясь лечь. Но все, на что его хватило, так это скинуть брюки на пол и снова сесть на край кровати.
Тобирама промычал в ответ что-то неопределенное, но так и не отложил документ, пока не дочитал.
— Сейчас дочитаю и больше не буду, — тихо и беззлобно возмутился он глухим голосом. — Разве ты не за этим меня сюда звал? Честно, я не понимаю, что твой дядька хочет тут изменить. В завещании ясно сказано, что все состояние переходит младшему сыну. Так что не так?
Мадара кивнул и спрятал лицо в ладонях, а затем задумчиво поднял взгляд в сторону окна. Впервые за целый день он облегченно выдохнул. Даже снег на улице прекратился, и в номер проникал чистый свет уличных фонарей, который был совсем не ярче единственного ночника.
