— Видимо, отец оказался лучше, чем я думал, — вздохнул он, хлопнув ладонями друг об дружку, признавая свое поражение. Обидно было, что отец не говорил этого при жизни. Теперь даже не извиниться перед ним. — Не знаю, хватит думать. Если нас все устраивает, то пусть так оно и будет, — Мадара перегнулся через кровать и выдернул листок из чужих рук, сам мельком пробежался по нему взглядом, но решил, что слишком устал. Не для того, чтобы читать самому, он брал с собой приятеля. — Я точно в это ввязываться не хочу, мне его деньги не нужны, а Изуне сейчас очень пригодятся.

Тобирама молча согласился, прикрыв глаза. И их сразу же защипало. Пришлось тут же скинуть очки на тумбу и потереть глаза пальцами. Только сейчас он вспомнил, что в спешке забыл дома глазные капли, без которых не мог обойтись.

— Это точно, — почти простонал он, сильно жмурясь. Сейчас мешал даже малейший свет, а потому Тобирама был вынужден выключить последний источник света, чтобы хоть ненадолго остаться в темноте.

— Тоби, расскажи мне, почему ты тогда так поступил с Кагами? — слова Мадары прозвучали будто ниоткуда. Тобираме пришлось в панике озираться, в голове неприятно закружилось от прочитанного большого текста. Темная комната теперь казалась абсолютно черной.

— Я не хочу об этом говорить, — отрезал он; было слышно, как зашуршало одеяло, но Мадара тут же дернул его на себя, не давая укрыться. Тобирама лишь недовольно фыркнул на это и пожал плечами. Отвечать-таки придется. — Это ошибки молодости. Не сдержался… Он очень притягательно пах, вот и все. Он вообще-то неплохой парень, только будь с ним аккуратнее. Кагами — тот еще лис, очень уж любит ножки раздвигать перед толстым кошельком.

Мадара махнул рукой. И все равно, что в темноте этого не видно.

— Не мой случай, — расслабленно ответил он, грузно увалившись на спину. — На меня где сядешь, там и слезешь. Ты же знаешь, что только одному мальчишке позволено сидеть на моей шее.

Дотянувшись до чужой горячей шеи, Мадара сжал ее пальцами и слегка помассировал, почувствовав, как Тобирама размял ее.

— Ха! — поежился он от очередного сжимания и покрылся предательскими мурашками. — Этот мальчишка удобно уселся на две шеи сразу.

— Вот скажи мне, если ты так поступил с одним, то почему не мог так же сделать с Изуной?

— Взять его силой?

— Ну да…

— Я этого не сделал, — возмутился Тобирама и шикнул от боли, когда Мадара слишком сильно сжал ладонь на шее. — Тебе мало моих слов, или думаешь, что Изуна ничего бы тебе не рассказал? И может, хватит уже разговаривать на эти темы в моем-то состоянии?

Мадара заметно оживился. Даже сон как рукой сняло. Вероятно, что именно этих слов он и ждал добрую половину вечера.

— Ты прав, — ухмыльнулся он и вскочил на колени. — Настало время расплаты.

Тобирама мог бы возмутиться для порядка, но не стал, почувствовав мощный заряд, пробежавшийся по телу после прикосновения тяжелых ладоней на скрещенных руках. Эта тайная связь каждый раз едва ли не вскрывала голову. От нее уже никуда не деться. К сожалению, он понимал, что Мадара ему не враг, он больше, чем друг, однако вовсе не любовник. Учиха для него — самая настоящая горькая пилюля, которую за последние годы Тобирама не только проглотил, но и полностью усвоил.

Мужчина прокашлялся от неловкости, прекрасно понимая, что кровь стыдливо приливает к бледным щекам. Прохлада в комнате разом куда-то исчезла. От навалившегося сверху тела стало тесно в самом себе. От пошлых мыслей проснулся стыд.

— Не нервничай ты, — усмехнулся Мадара в темноту. Его как обычно обманчиво ласковые пальцы бесстыдно касались напряженного торса. — Дверь я закрыл. Давай, поворачивайся. Сегодня я первый.

Тобирама страсть как не любит, когда им командуют, а терпеть касания от посторонних он и вовсе не готов. Он даже в детстве старался избегать вечно жизнерадостного Хашираму, который любил игры с тактильным контактом. Мадара был другим. Он такой же властный, как и сам Тобирама. Ему было интересно подчиниться. Вся их интимная связь больше походила на борьбу за первенство. Своеобразное поле боя.

Вот и сейчас Тобирама молча терпел, стиснув зубы, чувствуя на своей спине немалый вес, прекрасно ощущая, как большая горячая тень, в которую превращался Мадара в постели, силой придавливает его к матрасу.

— Терпи, Тоби, — усмехался Мадара, прильнув губами к влажному затылку. Его нежный слух ласкали эти беспомощные хриплые рыки, рвущиеся из непослушного горла. — Сегодня будет маленькая месть за моего мальчишку.

— Я убью тебя потом…

— Потом, Тоби…

А сейчас приходилось только терпеть грубые фрикции, приносящие уродливое удовольствие, да комкать свежие простыни и беспомощно ронять на них слюни, не решаясь ничего сказать взамен. Обычно во время секса они не разговаривают, ведь разговаривать и справляться о самочувствии можно только с близким человеком.

Мадара остановился, дав партнеру ничтожную передышку, чтобы вздохнуть, а затем снова бесцеремонно навалился сверху и сжал чужой подбородок пальцами, насилу поворачивая к себе лицо. Тобирама и не думал сопротивляться. Только не сейчас. Он охотно повиновался и приоткрыл рот, впуская в него горячий скользкий язык. И это всегда было настолько же ужасно, насколько прекрасно. Тело приятно отзывалось на ласки, хоть это и немного противоестественно. Руки Мадары настолько нетерпеливые. Он всегда говорит, что хочет сделать больно, но никогда не делает этого, а может, просто не способен.

— С каким бы удовольствием я тебя укусил, — хрипло прорычал Мадара, пристраиваясь к чистой шее. Но Тобирама лишь нервно рассмеялся. Ему, может, тоже иногда хотелось не только целовать, но и кусать, но это в их отношениях было запрещено. Иначе как объяснишь это другим?

Два тела настолько крепко слиплись, и дело было даже вовсе не в том, что в номере стало слишком душно. Они давно повязаны тайной друг с другом. Такую тайну теперь нести только в могилу.

Жесткими пальцами Мадара сильно сжал бедро и до боли вошел настолько глубоко, насколько смог, преодолевая ничтожное сопротивление. Тобирама даже позволил себе простонать, но глухо и стыдливо, воткнувшись в подушку. Казалось, что все тело чувствовало, как внутри растекается чужой липкий оргазм.

— Сучка… — сипло пробормотал Тобирама и потерся лицом о шелковую ткань, пытаясь избавиться от пота. Колени сильно тряслись, хоть он на них и не стоял, тело будто превращалось в вату. И это… радовало.

— Прости, зайка, прямо туда, — томно усмехнулся Мадара, нарочно громко облизнувшись у самого уха. И только после этого скатился на свое место, откидывая спутанные волосы с плеча. — Я ж предупреждал тебя, — он еще какое-то время наблюдал за совершенно неподвижным телом в темноте, а затем и сам лег на живот, положив руки под щеку. — Лучше тебе?

— Немного, — раздался призрачный голос. Тобирама зашевелился готовый встать. — Можешь не расслабляться, я уже готов. Четыре месяца — это тебе не просто так…

Как супругам, давно жившим вместе, им не нужно ничего говорить друг другу. Они уже давно знают, как каждому нравится. Тобирама привык просто лежать, так он чувствовал себя более расслабленно, Мадара же вечно выставлялся. Он заигрывающе становился на четвереньки, прогибая спину. Сразу и не скажешь, что мужчина в таком крепком и ладном теле может иметь поистине кошачью грацию. Этого у обоих Учих не отнять. Ничего не могло подпортить их фигуру.

Тобирама немного понимал, что плывет, а в глазах мелькают черно-белые мошки. Он решил, что с закрытыми глазами будет проще. Между ног все настолько напряжено, что одного раза действительно мало. Хочется грубо, хочется отомстить. Отметая собственные мысли, Тобирама прижался пахом к липким ягодицам, замечая, как они лениво подаются ему навстречу. Тоже нетерпелив. Ощутив жар чужого тела, мужчина склонился и очень осторожно погладил спину с тугими мышцами, затем еще раз и еще. Ладонь скользнула в волосы и совершенно неощутимо смахнула их на один бок. Глаза Мадары несколько расширились, когда тонкие губы коснулись его загривка. По телу пробежал неприятный озноб.