— Мадара, — позвал он голосом, едва различимым за шумом ветра, и тот повернулся, вопросительно взглянув. — Ты же понимаешь, что я попрошу оплатить мои услуги?
Мадара хмыкнул и сунул руки в карман.
— Цена все та же? — Тобирама со смесью неловкости и смущения кивнул вместо ответа, увидев в ответ многозначительную улыбку. — Тогда потянем.
Как только обе задние двери хлопнули, машина тут же сорвалась с места. Индра не из тех, кто очень терпелив и любит ждать. Вряд ли его устраивал третий человек, но он благородно молчал, стараясь даже не встречаться взглядом со своими пассажирами в салонном зеркале. Это всех устраивало.
Тобирама скользнул ладонью по сиденью и дотронулся до ткани пальто Мадары, слегка потянув его на себя. Мадаре пришлось оторваться от своих мыслей и созерцания белой зимы, чтобы кивком спросить, что нужно.
— А мне показалось, или ты действительно очень тепло стал относиться к этому мальчишке?
Индра слегка отклонился, чтобы подслушать тихий шепот, но мешало играющее радио, которое он никак не мог сделать потише, иначе бы выдал себя. Однако ответил Мадара вполне громко и отчетливо, чуть смеясь.
— Тоби, зайка, не будь Изуной. Все ты понимаешь.
— Ладно, вопросов больше нет, — Тобирама тоже отвернулся в окно, буквально почувствовав, что в разговоре их сейчас трое. — Только ты… это… не жди многого от этих отношений.
— Я и не жду, — тихо ответил он, не узнав собственного голоса, искаженного грустью. — Он этого не скрывает…
— А Мадара у нас любит собирать всякий мусор по подворотням, — рассмеялся Индра, и оба сзади даже переглянулись и вздрогнули от громкого голоса, однако радости не разделяли. — Сначала с альфой связался, затем вот этот отброс подобрал и обогрел. Легкие пути для слабаков, да, Мадара?
Оба мужчины немного смутились и отвернулись друг от друга, но, все же не выдержав, Мадара пнул коленом сиденье, на что услышал все тот же смех.
— Ой, замолчи, а, — пробубнил он. — Что-то я рядом с тобой никого не вижу. Сколько тебе уже лет? Сорок?
— Сорок два, — улыбаясь, поправил его Индра, все так же не обращая внимание на агрессию, которая была явно от бессилия. — Не переживай за меня, племяш, я никуда в этой жизни не тороплюсь.
Сев на кровати от испуга, что разговаривает сам с собой, Кагами обратил внимание на дверь, в надежде, что Изуна его не слышал. Подушка слетела на пол. Однако Изуна преспокойно подошел к шкафу и, повернувшись спиной, спустил халат до поясницы, что-то упорно выискивая на полках. Сзади его фигура по-прежнему казалась все такой же юношеской, хрупкой и соблазнительной. Парень засмотрелся. Щелчок, и пошла следующая минута. Изуна все так же рылся в шкафу, а затем, и вовсе забывшись, поднял вторую руку. Тяжелая махровая ткань упала на пол. На правой ягодице Изуны показалась маленькая, аккуратная татуировка: очень тонкими линиями был написан японский иероглиф, значения которого Кагами никак не понимал. Он уже хотел было отвернуться, понимая, что смотрит чересчур долго, но тут Изуна отрыл в шкафу длинную белую рубашку, по всей видимости, Тобирамы и, накинув ее на руки, стал медленно застегивать пуговицы, так и не повернувшись. Кагами неловко прокашлялся.
— Соблазнительно выглядит, — смущенно пробормотал он и потер шею.
Изуна мельком повернулся и сразу понял, о чем речь. Он задрал рубашку на том самом месте, внимательно осмотрев рисунок.
— Ты об этом?
Кагами кивнул, но Изуна снова отвернулся, продолжая заталкивать в петельки бесконечные пуговки.
— Что это значит?
— Страсть, — быстро и совершенно спокойно ответил он, пожав плечами, будто это было само собой разумеющееся.
— Ох, горячо, — Кагами расплылся в улыбке и откинулся спиной на подушку, совершенно забыв о том, что она на полу, а потому позвоночник больно приложился об деревянную спинку. Парень зашипел от боли, но тут же рассмеялся на свою неловкость. — И как только Тобирама разрешил тебе это сделать?
— Она временная, — все тот же бесцветный тон, будто за его спиной ничего и не происходило.
— Все равно, — настаивал парень, поднимая подушку и поправляя кровать. — Это же нужно было открыться постороннему. Место довольно интимное…
Изуна только недовольно фыркнул.
— А он уже на все согласен, лишь бы не спать со мной.
— Выглядит здóрово, — ободряюще воскликнул Кагами чересчур громко и тут же прикусил язык, когда Изуна наконец повернулся к нему передом. Даже под длинной, объемной рубашкой виднелся округлый живот, и парня немного сконфузило от такого зрелища. В одежде Учиха выглядел совсем по-другому. — А вот так уже не очень здóрово…
Недовольно закатив глаза, Изуна развел руками и подошел к кровати, опустившись на край и сгорбившись, будто дряхлый старик. Он не мог пропустить мимо ушей прямоту товарища, так как сам понимал, что выглядит ужасно. Раздражающее его брюхо и так лишало всего, чего можно, так теперь еще и отворачивало от собственного отражения.
— Ну спасибо, — буркнул он, глядя в пол, и тут же почувствовал теплые ладони у себя на плечах. Кагами звучно втянул воздух у самого виска, а затем горячо выдохнул.
— Прости, Изу, я не это хотел сказать. Это я только к тому, что сзади совсем незаметно.
— Да брось, сказал, что сказал. А ведь он будет еще больше, я так боюсь его, — Изуна повернул голову, а в глазах затеплилась надежда, едва их носы соприкоснулись.
Густо краснея, Кагами отпрянул и потер горящую щеку.
— Не бойся, — отмахнулся он, хлопнув по подушке. — Это ведь все постепенно происходит, успеешь привыкнуть. Скоро все это закончится, надо потерпеть. Кстати, Тобирама не будет рвать и метать, когда узнает, что я сплю на его месте?
Обрадованный тем, что тема сменилась, Изуна аккуратно прилег на спину и, сплетя на груди пальцы, задумчиво уставился в потолок.
— Нет, не будет. Теперь он понимает, что если будет ругаться на тебя, то соответственно и на меня тоже, а это как кидать говно на вентилятор, — парень слегка приподнял уголки губ в псевдоулыбке. — Тем более, он знает, что ты здесь.
— Вот как…
Оба лежали в неловком молчании, однако Изуна чувствовал, что взгляд темных глаз, подернутых плохо скрываемым азартом, упирается не туда, куда нужно, а потому быстро прикрылся уголком одеяла.
— Хватит на него смотреть! — рявкнул он звонко. — Меня это бесит.
Кагами поджал губы, понимая, что действительно виноват, но все же решился задать назревший вопрос.
— Изу, а ты уже знаешь пол ребенка?
— Нет, — быстро ответил он. — Еще рано, нужно чтобы прошло не меньше двадцати недель, вот через пару недель и узнаю, хотя мне это совершенно неинтересно. Лучше было бы узнать, чей он.
И то верно. В наступившей тишине вновь стало неуютно. Изуна изредка где-то внутри головы слышал голос Тобирамы, который до тошноты повторял одно и то же, что нужно подождать, что нельзя рисковать. Потеряв всякое терпение и надежду на то, что приятель сам все поймет, Учиха привстал на локте и, придавив грудь ладонью, напористо коснулся губами уголка рта Кагами, слегка лизнув. Но вместо того, чтобы испугаться, Кагами открыл шею, тихо выдохнув.
Тишина перестала казаться напряженной, ее уже шумно прошивали два перемешанных дыхания и звуки влажных поцелуев. Зачем слова, если сейчас говорит тело. Через давно знакомые поцелуи они вновь вспоминают, как им было хорошо друг с другом, как приятно было скрывать эту пикантную тайну ото всех. Так они сделают и сейчас. Изуна всегда говорил, что любовь — она только для двоих, но ведь их сейчас только двое, если бы не присутствующий запах чужих волос на подушке. Но даже его можно игнорировать, когда тебе настырно дышат в рот и пытаются залезть сверху. Кагами утешал себя мыслями, что это не любовь, это всего лишь временные порывы страсти, но с чужим языком во рту так сложно думать о чем-то другом.
— Кагами, — горячо прошептал Изуна и мазнул влажными губами по щеке. Тот отозвался невнятным мычанием и попытался восстановить дыхание. — Что еще мне нужно показать тебе, чтобы ты наконец решился?
