Довольно неожиданно было ощущать чужой язык, ласкающий в столь интимных местах. Ведь Кагами всего лишь друг. Тобирама — другое дело, но он себе такого и не позволял. Отчего-то мужчина всегда крайне ответственно подходил к сексу, не делая лишних движений. И вот теперь, когда горячее горло так нагло сжало чувствительный кончик, Изуна не сдержался и, постыдно простонав, излился в рот приятелю. Ужасно. К скулам бросилась кровь, а кончики ушей защипало.
Странная смесь чувств накатила на мальчишку большим неразборчивым комом. Он чувствовал, как Кагами аккуратно поправил его штаны, как в очередной раз коснулся живота губами, а затем навалился сверху, как и прежде вжимая в мягкую ткань одеял.
Не понимая зачем, а также не имея желания и возможности сопротивляться, Изуна вновь вцепился в чужие губы, словно в спасательный круг, собирая по каплям вкус собственного тела. Такой непривычный, такой странный. Вот так он для всех и пахнет?
— Давай, сделаем это, — сбивчиво шептал Кагами, жарко дыша прямо в рот и не смея отпустить его. Один раз он уже обжегся на этом, но решил, что больше не отступит. Собственные штаны слишком жали, до боли хотелось нежного секса с объектом воздыханий, особенно тогда, когда он настолько расслаблен и почти готов уступить.
Изуна зажался, попытался оттолкнуть приятеля ногами, но получилось только раздвинуть их шире и подпустить Кагами ближе, отчетливо ощущая, как стояк упирается между ног. Ступни запутались в складках одеял, руки сжали чужие плечи, но оттолкнуть не выходило. Даже если Изуна сам пытался, то его губы и скользкий язык говорили совсем о другом.
— Подожди… — вымолвил он через силу, скользнув мокрыми от слюней губами по щеке Кагами. — Это же все очень громко.… Нас могут услышать…
Кагами усмехнулся, но привстал, с нескрываемым удовольствием следя за порозовевшим лицом приятеля. Так оно выглядело еще соблазнительнее, ведь Изуна действительно не такой невинный и скромный, каким хочет казаться.
— Так у вас это обычно происходит громко? — тихо рассмеялся он, трогая горячие щеки Изуны, легко касаясь их подушечками пальцев. — Мы сделаем все тихо.
Стыд накатывал удушающими волнами. Изуна действительно в очередной раз растерялся, не понимая, чего же он хочет. Это не больно, и это он уже знает, а тем более, что сейчас Учиха уже далеко не девственник. Тобирама никогда не заходит в комнату, если его омега решил побыть один.
— Постой, — твердо выдал Изуна, приложив свою ладонь к губам приятеля. — Не забывай, что мы тут не одни.
Ласково взяв ладонь Изуны в свою, Кагами поцеловал ее, не прекращая улыбаться, тронул губами каждый пальчик и только потом отпустил.
— Не поверишь, — прошептал он, снова нагибаясь ближе. — Как же меня возбуждает тот факт, что нас тут трое…
— Четверо… — инстинктивно поправил Изуна и обессиленно прикрыл глаза, отдавшись смазанным поцелуям.
Прекрасно чувствуя, что Кагами берет его руку и сует ее себе между ног, Учиха по-прежнему молчал. Даже чувствуя чужую плоть пальцами, он молчал, только несмело сжимал. А что будет дальше? Как после такого смотреть друг другу в глаза?
— Я быстро… — улыбнулся парень в поцелуй, начиная стаскивать штаны со своей задницы.
Изуна помотал головой, крепко зажмурившись, и запротестовал, вцепившись жесткими пальцами в край чужих штанов.
— Нет! — хрипло закричал он, но тут же снова понизил голос до шепота. — Туда… Так нельзя! Это же измена. Я не хочу этого делать.
Кагами спокойно сидел на чужих бедрах, наблюдая сверху вниз за скрученным в узел лицом. Он и понятия не имел, что можно настолько морщиться от неприязни, когда самому действительно хочется.
— Но ведь тебе хочется, — без нажима поправил он, в удивлении вскинув брови и переложив ладонь на чужой пах.
Изуна не хотел ничего слышать, только несмело задергался, пытаясь стряхнуть с себя приятеля. Безумию нужно было положить конец. Бежать некуда. Как всегда и говорил старший брат: нужно просто поговорить.
— Кагами, скажи мне, пожалуйста, — начал он вполне спокойно, когда тот неторопливо слез и упал рядышком, подперев голову на локте. — Почему ты каждый раз хочешь со мной это сделать?
Недовольная усмешка, почти презрительная.
— А ты не понимаешь? — прищурился Кагами, заглядывая в наивное личико, пытающееся отвернуться от правды. Изуна покачал головой. — Потому, что ты мне нравишься.
— Нравлюсь?
— Именно, — совершенно серьезно продолжил парень. — Даже больше, чем нравишься, Изу, я влюблен в тебя.
— Но это ведь неправильно, — скривился Изуна и обнял себя за плечи.
— Ха! И как часто ты говорил брату об этом?
— Это другое… — настырничал он, хоть и понимал, что товарищ прав, а потому просто отвел взгляд в сторону, смущаясь.
— Нет, Изу, это то же самое, — нервно пристукнул Кагами по кровати кулаком. — Да, на тебе есть его поганая метка, но ведь это ровным счетом ничего не значит в тот момент, когда ты напористо целуешь меня…
— Но мы друзья…
— Изуна! — встряхнул он друга за плечи, заглянув в лицо. — Да очнись ты! Друзья не сосутся друг с другом!
— Но… — едва ли не всхлипнув и почувствовав, как на глаза наворачиваются слезы от непростой правды, которую Изуна и без того понимал, он просто ткнулся лбом в чужое плечо.
Оба замолчали. Все было сказано. Кагами лишь ласково сжимал подрагивающие плечи и гладил по волосам Учиху.
— Изу, давай я сейчас пойду домой, иначе мы опять поругаемся, — снисходительно сказал он на тяжелом выдохе. — Можно я тебе только кое-что скажу? — Изуна молча кивнул, но так и не поднял головы, продолжая потираться лбом о влажную шею. — Ты живешь тут, как в клетке. У тебя и без меня есть очень много. Я понимаю, что ты не захочешь этого всего потерять. Я просто хочу, чтобы ты знал, что я люблю тебя. Пускай у тебя будут здоровые ребятишки, пускай у тебя будет твой любимый Тора, да даже целый мир… Разреши мне просто любить тебя. Большего мне не нужно.
Задрожав сильнее и уже не сдерживая слез, Изуна разревелся на плече у любимого друга. Как же это было просто — поговорить. Но что теперь делать ему с этой правдой? И так уж ли не знал он ее до этого?
На улице совсем стемнело, а свет в комнате так и не зажегся. Тьма стала уютной. Изуна уже и забыл, что после ухода Кагами, ему придется объясниться перед своим альфой. С ним действительно было комфортно, его не хотелось терять. Трясущиеся солоноватые губы коснулись теплой щеки. Пусть любит. Ведь в сущности ничего не изменится, они все так же будут вместе. Учиха и понятия не имел, что будет, стоит ему остаться без лучшего друга, которому можно всегда пожаловаться на судьбу, особенно сейчас, когда очень непросто.
— Спускайся вниз, — прошептал Изуна, вытирая покрасневшее лицо рукавом. — Я сейчас умоюсь и провожу тебя. Нельзя, чтобы он видел меня таким.
Кагами осторожно спускался по лестнице, ступая почти на ощупь. Света в холле не было, но от этого было только спокойнее, ведь это означало, что Тобирама отправился к себе или же засел в ванной, что он очень любил делать. Парнишка не на шутку вздрогнул, когда от хлопка зажглись крохотные лампочки, вполне осветив темную лестницу.
— Что-то ты быстро, — прозвучал насмешливый грубый голос откуда-то сбоку. Кагами заозирался, пытаясь понять, к кому это вообще обращаются, и вцепился обеими руками за гладкие перила.
— Ты это мне? — подрагивающим голосом спросил он полумрак.
— Ну, я еще не выжил из ума, чтобы говорить сам с собой.
Тобирама, не скрываясь, насмехался над замешкавшимся подростком, стоя в проеме двери, ведущей в столовую, и недовольно скрестив руки на груди. Кагами заметно оскалился, но не застыл на месте, чтобы не показать свою слабость. Все же, несмотря на свою смелость, он боялся человека, который не так уж и давно попросту изнасиловал его. На что он способен сейчас? Парень отчего-то был уверен, что Тобираму не остановит ни Изуна, ни будущий ребенок. Он вполне может сорваться на кого-то еще. Такова его сущность.
