— Круто смотришься, — Кагами смерил приятеля оценивающим взглядом. Он никогда бы не подумал, что вот так запросто окажется в машине любимого альфы своего друга, а еще лучше — без него самого.
— Спасибо, — смущенно улыбнулся Изуна в ответ и аккуратно, почти пешком, вывел машину с парковки на дорогу. Шипованные шины отлично вгрызались в лед, издавая характерные звуки. — Но мне кажется, что я смотрюсь нелепо. Ну, знаешь, как говорят: не по Сеньке шапка.
— Да брось! Тебе очень с ним повезло, этот человек тебя не обидит. Сколько он уже дорогих подарков тебе сделал с тех пор, как ты перебрался?
Но Изуна уже не хотел его слушать, полностью сосредоточившись на дороге.
— Давай не будем об этом, ладно? Я этого не люблю.
— Хорошо, не будем, — Кагами кивнул и развалился в кресле, расслабленно скрестив руки на груди, однако с любопытством рассматривал посерьезневший профиль друга. — А ты знаешь, что эта дорога ведет не на Нэш Плейс? Мы не едем домой? Или ты любезно согласился добросить меня до студии?
— Я отзанимаюсь последний месяц, а с декабря брошу, — в голос закрались нотки грусти. Левой рукой Изуна тронул себя за живот и покачал головой, сочувствуя самому себе. — Мне жалко расставаться с преподавателями да и вообще с любимым занятием, но скоро мое положение будет сильно бросаться в глаза.
— Выходит, что сегодня предпоследнее занятие?
— Выходит, что так.
Парковка у студии была забита полностью. Многие ездили на занятия на личном авто, а мест было не так уж и много. Раньше Изуна не обращал внимания на такие мелочи, как парковочное место, но сейчас раздраженно искал хотя бы что-то, куда можно ткнуться. Как нарочно остались только места вдоль дороги, а дороги в этой части города узкие и, к сожалению, расширить их уже не получится, ведь между старыми зданиями и спокойными водами реки Патомак места больше никогда не появится.
— Ты не видел, там был знак, запрещающий парковку? — Изуна ерзал в кресле, пытаясь заглянуть сразу в три зеркала. Обычно он был внимательным, а тут просмотрел, пока примерялся, влезет ли между двух машин.
Кагами обернулся и для верности даже приоткрыл дверь, но так и не увидел, есть знак или нет. Ледяной воздух с реки вцепился в лицо и взъерошил волосы, но парень, быстро схватив сумку, выбрался на улицу. Даже учитывая тепло и комфорт, в машине все равно было находиться неприятно из-за постоянно присутствующего запаха. Кагами этот запах не любил, но Изуне в этом никогда бы не признался.
Узкий коридор старой, известной в городе студии был оборудован автоматическими светильниками. Реле щелкало, когда человек проходит мимо, а потом свет тут же гас. Душная раздевалка с приоткрытым окном, которое не спасало совсем. Стало ясно, что предыдущая группа ушла только недавно, а посему можно было и дождаться свободного места на парковке. К черту. Сейчас не об этом, все и так хорошо. Вот зеркальная стена, у которой можно покрутиться в облегающем тренировочном костюме, вот любимый шкафчик, вот лавочки, за столько лет ставшие родными. Сколько секретов было рассказано на них после занятий. Сколько обнимашек прошло в этом месте. Изуна пообещал себе, что обязательно вернется сюда после того, как родит. Нужно же будет вернуть себе прежнюю форму.
— Не переживай, все пока хорошо, — Кагами подошел сзади и приобнял за пояс, положив подбородок на плечо. Парни улыбнулись друг другу в зеркале. — Никто не заметит твоего шарика.
— Мне кажется, что я иногда чувствую, как он растет, — Изуна заметно погрустнел и, вывернувшись в объятиях, встал лицом к лицу и прижался своим лбом в чужой.
— Ну, наверное, это нормально и так и должно быть…
— Мне страшно… — прошептал он и уронил голову на плечо. Руки Кагами скользнули в волосы и прижали крепко. Хотелось реветь, кричать, даже просто бежать, только это ничего бы не изменило.
— Не бойся, все через это проходят. Ты ведь не хочешь от него избавиться только потому, что тебе страшно?
Изуна поднял голову и взглянул в глаза, в которых застыл вопрос. Такие вопросы ему не нравились, но только потому, что он знал на них ответ, и он был положительным. Иногда самыми одинокими вечерами сидя в пока еще чужом доме один, он думал о том, чтобы навредить ребенку, спровоцировать выкидыш или что-то в этом духе, но никогда не решался. А потом Тобирама возвращался домой, и с его присутствием все снова вставало на места. Чувствуя его запах и сильную ауру, которая, казалось бы, блокировала все неприятные мысли, Изуна успокаивался, падал в объятия за порцией нежностей и моментально забывал все свои поганые мысли.
— Нет, не хочу. Я не знаю, чей он, но избавиться не хочу. Брат сказал, что я потом, возможно, совсем не смогу иметь детей, так что он имеет право жить.
Нервно передернувшись от брошенных слов, Кагами встряхнул головой и растрепал свои волосы, словно пытался что-то вытряхнуть из головы. Оставив короткий поцелуй на бледной щеке, парень направился в класс, поманив друга за собой. И то верно. Занятия начались уже десять минут назад.
Приятная музыка и до боли знакомые движения классического танца расслабляли лучше всего на свете. Даже тексты с их арт-терапией иногда такого не могли. И все шло почти гладко до тех самых пор, пока преподаватель не решил снова отрепетировать поддержки и вращения. Для этого партнера нужно было сильно держать за пояс.
Изуна напрягся и попятился в сторонку, пока этим занимались другие пары. Запыхавшийся Кагами присел рядом у стены, свесив руки между колен, и нервно сплюнул на пол. Он тоже был расстроен, ведь за последние четыре недели они ни разу этого не делали, а тут, пожалуйста.
— И что нам делать? — Изуна беспокойно озирался, видел, как другие легко тягают друг друга, а сам прижимал ладони к животу. Чудесно. Просто чудесно.
Презрительно изогнув одну бровь, Кагами посмотрел на приятеля, что прибывал в явной растерянности. Они оба прекрасно понимали, что не смогут сделать так, чтобы не навредить плоду.
— Скажем, что устали и пойдем домой? — с усмешкой предложил он, совсем растянувшись на полу и рассматривая мерцающий свет лампы.
Мысли прервал грубый холодный голос, который давно был записан на подкорке мозга. В нос ударил неприятный запах. Кагами моментально вскочил, услышав, как Изуна пискнул, и заметив, как тот зажал ладонями рот, хотел было схватить того за плечи, спросить, все ли у него в порядке, но сам замер, скованный страхом, не решаясь даже дотронуться до друга.
— Где эта тварь? — ревел мужчина низким басом, едва ли не встряхивая девушку-преподавателя за шиворот. Она только и успела прикрыть лицо, указав рукой в дальний угол.
Изуна панически вжался в стену и сунул пальцы в рот. Идиотская привычка — грызть ногти при стрессе. Поясницу сжало, будто тисками, что стало невозможно пошевелиться, глаза затмили слезы, образ давно знакомого мужчины приближался, но не было ни сил, ни возможности увернуться, когда сильная рука в закатанном до локтя свитере протянулась вперед, пытаясь схватиться. Изуна зажмурился и, кажется, даже закричал, но так и не почувствовал удара. Услышал только сдавленный крик приятеля.
— Да пусти ты меня, сука! — Кагами кричал, пытаясь вырваться. Учиха открыл один глаз, все так же отчетливо понимая: он не может сойти с места приросшими к полу ногами.
Никто не смотрел на эту безобразную картину. Было похоже на сон, когда ты кричишь, пытаешься бежать, но у тебя ничего не выходит. Жизнь мимо тебя идет своим чередом, и никто тебе не поможет.
— Я тебе сейчас напомню, кто тут сука, — спокойно отвечал мужчина, после чего отпустил подростка и рывком швырнул его к выходу из класса, а затем повернулся к Изуне, улыбаясь почти дружелюбно. — Тебя это тоже касается.
Изуна действительно чувствовал себя, как во сне, плелся на непослушных ногах, будто пьяный, ничего не видя перед глазами. Только каким-то чудом смог протиснуться в дверной проем, как лицо тут же облизал свежий воздух, вернув трезвость ума.
Тобирама стоял прямо над ним, смотря сверху-вниз совершенно уничижительно. Тяжелый взгляд придавил к полу, руки судорожно нащупали скамейку, дабы не промахнуться мимо нее. Изуна присел, но перед глазами тут же встала пелена, которая больно вгрызлась. Он отчаянно тер закрытые веки, но становилось только хуже. Впечатление такое, будто растираешь стекло. Паутина сосудов лопнула. Казалось, что даже слышно было, как разрываются капилляры.
