Снова легко коснувшись губами, Хёнвон ощущает, как ладони Хосока скользят за пояс брюк и крепко сжимают его ягодицы, заставляя сдавленно застонать. Как признаться, что, даже спустя целый год, он каждый раз хочет его, как в первый? Парень отзывается довольным рыком, сам вцепляется пальцами в широкие плечи и впивается поцелуем в горячий рот, прижимая любовника лопатками к спинке дивана. А так и не скажешь, что у него хватило бы сил это сделать.

Иногда Хосок ловит себя на мысли, что ради таких моментов и живёт. Скромный мальчишка становится настоящим демоном, и это заводит. Парень неосознанно выгибается и сипло стонет прямо в рот, охотно признаваясь себе, что всё, что он сейчас хочет — чтобы эти чувственные пальчики его трогали, гладили, ласкали снова и снова. Ухмылка на мальчишеских губах заводит, даже несмотря на то, что она быстро сменяется оскалом, когда зубы крепко стискиваются от боли.

— Что, малыш? — тихо переспрашивает Хосок и выдёргивает руку, снова слыша болезненное шиканье.

Хёнвон хватается ладонью за поясницу и трёт поцарапанное место. Кожа действительно оказалась содрана.

— Ты чем-то царапаешь меня, — немного пристыженно признается он, пытаясь повернуться вполоборота, чтобы показать, что не врёт.

Из-под манжета рубахи виднеется массивная застёжка на золотом браслете. Вероятно, что она и стала причиной столь незначительных, но неприятных ранений. Хёнвон даже рот не успевает открыть, только глупо таращится, когда видит, что часы почти за двадцать тысяч долларов так небрежно отлетают куда-то в угол дивана и прячутся под подушкой.

— Больше не буду, — улыбается Хосок и расстёгивает молнию на своих брюках. — Резинка в кармане.

Они оба уже достаточно изучили друг друга, а потому не спрашивали, как и кому нравится. Просто в самом начале кто-то брал инициативу на себя и вёл до конца.

Всем своим мощным телом Хосок прогибается от ощущения пылающей жаром узости, но худые руки Хёнвона тут же прибивают его обратно к спинке. Хёнвон никогда не признается, что любит сам управлять своим и чужим оргазмом, ведь он чувствует, как добраться до самого уязвимого места, а также просто обожает издеваться, привставая и замирая на самом кончике, а затем резко садясь обратно. Эти крики из чужого горла и фантомное ощущение беспомощности партнёра заводят его только сильнее.

— Подожди… — хриплым от возбуждения голосом, почти умоляюще просит Хосок, хватается за тонкую талию сильными ручищами, сам приподнимает бёдра, чтобы посадить любовника до конца и тем самым остановить. Он слишком хорошо чувствует, как податливая мышца сжимает его, но не может позволить мальчишке кончить первым.

Хёнвон слушается с удовольствием, он сам чувствует, что возбуждён возмутительно сильно. Чёртов аппетит всегда приходит к нему во время еды. Это только поначалу он корчится и неохотно ворочает её вилкой. Добрые глазки сверкают чем-то очень пошлым. Так сильно он никого не хотел и никого так безоговорочно не слушался.

Пытаясь перевести дыхание и немного отсрочить оргазм, Хосок бьётся лбом о грудную клетку Хёнвона, стук сердца из которой может сейчас и оглушить. Он пытается отвлечься, разглядывая давно знакомую фигуру: маленькие шрамики и редкие родинки на бледном восковом теле. Проводит ладонью по хорошо выделенной талии, а затем скользит в область паха и касается внутренней стороны влажного от пота бедра.

— Продолжай, — доносится очень глухо.

Хёнвон касается губами горячей макушки через копну волос, обхватывает голову ладонями и снова начинает двигаться, хоть и прекрасно понимает, что долго не продержится. Тонет в своих сладких мыслях, запрокидывает голову и кончает так неприлично громко, что сам пугается своего голоса. Хосок только и успевает высвободить голову из рук, схватить первое, что попалось под руку, чтобы накрыть этим чужой пах и не испачкать спермой свою одежду.

Пробираясь с головы до ног крупной дрожью, Хёнвон с хрустом разгибает колено, чтобы подтянуть свои штаны и плюхнуться рядом на диван. Со смесью ужаса и смеха он осознаёт, что лежит у него между ног.

— Я скучал, — пытается отдышаться он, зачёсывает длинную чёлку на затылок и брезгливо откидывает на пол испачканную одежду.

— Именно поэтому я буду настаивать на твоём переезде, — так же устало слышится в ответ.

— Хосок-а, не дави на меня, пожалуйста, — делает Хёнвон свой голос наигранно детским. — Я не против к тебе переехать, только пока не могу. Я постараюсь в скором времени решить этот вопрос. Будь уверен.

Какое же огромное удовольствие Хосок получает сейчас от вида совершенно сконфуженного мальчишки, который старается изо всех сил не выказать этого. Снова пытается скрыть чересчур худую фигуру за растянутым свитером совершенно несвоего размера и будто незаметно пихает грязную футболку ногой под диван.

— Это была его футболка, да? — Хосок пытается скрыть довольную улыбку, но уже понимает, что держится из последних сил. Честно, у него и в мыслях не было таким странным образом унизить или обидеть Чангюна. Это как-то само выходит, причём из раза в раз.

— Да, его.

Хёнвон понимает, что нелепо смеяться над таким, но вот эти случайности у него уже как кость поперёк горла. Он верит, что Хосок неплохой человек, может, чуточку вредный временами. И как у него получается генерировать вот эти ситуации? Парень не сдерживается от смеха.

— Я случайно, Хён, правда, — смеётся тот в ответ, застёгивая пуговицы на рубашке.

— Ты не случайно, — в отместку Хёнвон хлещет этой же футболкой Хосока по руке, после чего всё же относит её в корзину для стирки. Вот, ещё незапланированные дела. Сколько их ему этот день подкинет? Если бы он знал, то решил бы застрелиться прямо сейчас. В крайнем случае, вышел бы в окно. — Ничего страшного, Вон, я всё равно собирался стирать.

Он надеется, что сарказма в голосе неслышно. Спокойно вытряхивает грязное бельё в машинку, но решает подождать, а вдруг ещё какие казусы случатся. Надо бы позвонить Чангюну и узнать, где он сейчас и сколько будет отсутствовать. Страх острыми зубами начинает кусать за пятки, ужасы множатся. А когда Хёнвон вспоминает, что остался без телефона, то совсем опускает руки. Лучше бы ему голову отрубили, чем оставили без телефона.

— Я там купил тебе кое-что, — слышит парень из гостиной и грустно вздыхает, но приводит себя в чувство двумя чёткими шлепками по щекам.

— Опять подарки? — он пытается ответить бодро, растягивает рот в наигранной улыбке перед зеркалом, чтобы посмотреть, как выглядит. — Я уже не знаю, куда их прятать. Может, тебе стоит остановиться?

— Да ты не паникуй, подарок скромный.

Хёнвон проходит мимо коридора и замечает в сумке Хосока коробку, содержимое которой скрыто за слоем блестящей упаковочной бумаги. Действительно, хорошо, что небольшой. В очередной раз поместится под подушку или в шкаф для нижнего белья.

— И что же там? — пытается потрясти он коробкой у самого уха, подобно шоколадному яйцу с игрушкой.

Хосок манит к себе мальчишку пальцем, чтобы снова усадить на колени, а тот и рад стараться. Сводит колени вместе, будто и не было сейчас никакой близости. Снова прикидывается скромным ребёнком.

— Я очень не хочу, чтобы ты скучал и изводился, когда меня нет рядом.

При виде такого сального взгляда, в голове Хёнвона появляются нехорошие догадки. Он пристыженно отворачивается и решает, что ни за что на свете не порвёт упаковку, лучше откажется от подарка.

— О, Боже, — вздыхает он, снова потряхивая коробкой. — Я не хочу знать, что это.

— Давай же, открывай, — подначивают его в ответ и тычутся носом в плечо. — Я научу тебя этим пользоваться.

К щекам снова приливает краска. Хёнвон в замешательстве. Чем дольше он тянет, тем больше проходит времени, и они могут не успеть попрощаться. Опять придётся выгонять, как нашкодившему перед родителями школьнику. Порой это начинает злить.

— Я не буду этого делать, — решает он и откладывает коробку на диван. — Ты меня не заставишь. Я не настолько схожу с ума.