Кирилл приходил каждый день, приносил домашние задания, помогал изучать новый материал, радовал новостями. Дни шли. Он стал появляться реже. Девчонки рассказали, что Кирилл с дискотеки ушёл с Люсей, её лучшей подругой. Обида отбирала последние силы. Мама, узнав об этом, предложила отпустить парня.

Вечером Кирилл постучался в дверь. Обычно смелый и решительный, он вдруг стал, как мякиш белого хлеба, в глаза не смотрел, не знал, куда себя деть. Галине хотелось броситься на шею, крепко обнять, расцеловать. Но!.. Она натянуто улыбнулась, зелёные глаза обдали холодом, голос стал стеклянно-звонким:

– Не ходи сюда, ты мне не нужен!..

Кирилл выскочил из комнаты. Галине казалось, что острый клинок застрял меж лопаток. От безысходности, от понимания, что она лишь очередная пассия Кирилла, было горько. О-о-о! Если б только она могла – душу б свою заморозила!.. Но ей предстояло быть стойкой! Надо продолжать жить. Жить!.. А как?! Зачем? В бесслёзном молчании она провела неделю.

Машина притормозила, Борис поспешил на заправку. Галина вытянула ноги, с силой тряхнула головой, огненно-рыжая волна блеснула на солнце. Она перебралась на заднее сидение, положила головы дочерей на колени. Хотелось уговорить мужа заехать в столицу, заскочить в издательство, узнать о судьбе рукописи, но с детьми мотаться по Москве не будешь… Откинувшись на спинку, закрыла глаза. Поток воспоминаний бурлил по камням памятных дат.

Галина с детства видела маму сдержанной, рассудительной. Когда жителей посёлка переселяли из аварийных бараков в город, она долго не решалась отправить отца в квартиру его родителей. Деревенский быт удручал городского жителя, до женитьбы он не расставался с гитарой, привык к особому вниманию. В семейной жизни Стелле пришлось самой заниматься дровами, носить воду, управляться в огороде. Она устала от постоянного «весёлого настроения» отца, который всю зарплату спускал на «стеклянную подругу». В городе Стелле пришлось подрабатывать дворником (во времена перестройки зарплату задерживали всем, а дворников руководство ЖКХ поддерживало. Понимали, что без них город утонет в грязи или в снегу). У сильных людей – свои слабости, мама боялась собак. Во дворе бегала свора бездомных дворняжек.

Отец в тот вечер был невменяем. Стелла, разбудив дочь, одела теплее, взяла с собой. Галина зябко передёрнула плечами, словно вновь очутилась во дворе. Собаки куда-то попрятались, а метель кружилась волчком, её ледяное дыхание чувствовалось за шиворотом, в рукавах, в ботинках. Галина превратилась в сосульку, пока мать догребла снег. Стелла попыталась отогреть холодные ручонки дочери, да куда там. Тогда сграбастала её в охапку, потащила на пятый этаж. Дома растёрла руки, ноги, спину водкой, окутала шерстяным пледом, сверху одеялом. Испугавшись за здоровье дочери, больше не брала с собой. Отчаявшись, мать подала на развод, который дался нелегко. Отец качал права, требовал свою долю квартиры. Чтобы оставил их в покое, Стелла отказалась от алиментов.

Тяжелее развода матери досталась её болезнь. Высокая, статная Стелла осунулась, стала угловатой, одежда увеличилась в размерах. Её назначили главным экономистом предприятия, к этому она шла долгие годы, отказаться боялась, всё-таки зарплата увеличилась, а деньги ох, как были нужны. В обед прибегала домой, кормила Галину и бабушку. Вечером, заскочив в магазин за продуктами, торопилась кормить их ужином, готовить на завтра, стирать, убирать, выхаживать больных. К концу месяца Стеллу начало качать, голова шла кругом, но о себе она меньше всего думала.

На экзамены в школу Галина не могла пойти. После больницы её на доске поднимали на пятый этаж четверо сотрудников МЧС. Все измучались! Нога в аппарате Илизарова скатывалась с доски, приходилось останавливаться, поправлять. Руками Галя крепко обнимала доску, мужчинам же было неудобно держаться за деревяшку. Пролеты на лестничных клетках узкие, приходилось немного поворачивать доску боком, Галя боялась оказаться на полу. До третьего этажа добрались шустро, а выше каждый пролёт давался с трудом. Мужчины, раскрасневшись, подтрунивали друг над другом, а ей не до шуток, лишь бы не уронили. В прихожей их ждала неожиданность – длина доски больше, чем ширина коридора. Пришлось один конец поднимать вверх, чтобы попасть в комнату. На экзамены никто бы не стал её вот так спускать вниз и поднимать обратно. Да и в классе, как бы Галина стала отвечать?! После операции на позвоночнике сидеть нельзя, а, лежа на животе, не предстанешь перед комиссией?!

Бабушка раньше работала начальником финансового отдела администрации района, в отделе гороно всех знала, позвонила, объяснила ситуацию, Гале пошли на уступки: экзамены принимали дома. Остальные оценки в аттестат выставили по текущим итогам.

Тогда-то мама и уговорила Галину поступать в техникум. Она уступила, а внутри штормил океан. Мать – выпускница этого техникума, для дочери ежедневно выдавали задания на дом. Они втроём решали, считали, спорили. Галина продолжила династию бухгалтеров, начатую ещё прадедушкой, подхваченную бабушкой, а потом и мамой.

Бабуля рассказала о своих родителях. Мать бабушки звали Густей, отца – Александром. Это были прабабушка и прадедушка Галины. В Великую Отечественную войну из-за болезни Александра комиссовали. Было голодно. Мать держала корову. Отец, тогда молодой и красивый, но истощённый, пришёл просить молока в долг, обещал отработать. Его пожалели, стали отпаивать бесплатно. К тому времени на первого мужа Густя получила похоронку, одна поднимала троих детей. Когда Александр пошёл на поправку, завязались отношения, он предложил Густе выйти замуж. Да вскоре после женитьбы и рождения дочери помер.

Бабуля призналась, что от нездорового солдата-отца, и она родилась с увечьем. От всех скрывали, мол, выпала из зыбки, ногу повредила. До двенадцати лет она ползала на трёх точках. А жили-то на втором этаже! Бывало, с трудом сползёт по ступеням лестницы вниз, дотащится по грязному утоптанному крыльцу со «следами» собак и кошек до санок, из последних сил залезет в них, отдышится. Старший брат с сёстрами отвезут её в школу, помогут сесть за парту. Вечером всё повторялось в обратном порядке. У старшеклассников уроков больше, приходилось ждать. Раньше неуспевающих учеников оставляли в школе после уроков, она с радостью помогала учительнице заниматься с ребятами. Знания бабуле давались легко. Не все с пониманием относились к ней, некоторые обзывали, брезговали сесть рядом. Вдоволь она наревелась, досыта наползалась по некрашеному полу, высоким ступеням, холодной сырой земле. А хотелось посмотреть под ноги с высоты человеческого роста.

Однажды в Вологду приехал хирург-ортопед Илизаров, во время операции он был ассистентом, по всей области сделали всего две подобные операции. Больной сустав у бабушки Гали убрали, прикрепив кость ноги прямо к тазовой кости. Нога в колене сгибалась, а выше оставалась неподвижной. У неё настолько велико было желание доказать всем, что она – полноценный человек! Что каждый раз, превозмогая боль, заставляла себя заниматься гимнастикой, выполняла все указания врачей, и добилась своего – научилась ходить!

Галина улыбнулась: операцию бабули ассистировал сам Илизаров, и она благодаря его знаменитому изобретению не потеряла ногу. Галина вновь ощутила всю тяжесть этого приспособления у себя на ноге. Ей пора было начинать расхаживаться. Но прыгать на костылях из-за слома позвоночника запрещали, аппарат Илизарова снимать нельзя до полного срастания кости. Казалось, что мучения не закончатся, но отчаиваться не давала мама. Когда аппарат сняли, нога в горизонтальном положении имела нормальный цвет, а стоило отпустить на пол, как тут же немела, синела. Стелла с материнской теплотой разглаживала ногу.

Год был тяжёлым. Спустя месяц после инсульта, бабуле разрешили вставать. Галине предстояло двенадцать месяцев либо стоять, либо лежать на животе или боку. Она не жалела себя, и после ежедневных, изнурительных тренировок, лечебной гимнастики, маминых массажей, вновь начала ходить!