Инженер взглянул на него и окончательно проснулся. Вместо молодого писателя Петвик увидел старого седовласого мужчину, лежащего на койке так, что из-под одеяла виднелся затылок. Инженер тупо уставился на эту несуразицу. У него мелькнуло подозрение, что Деметриович сменил раскладушку, но взгляд показал ему, что старый ученый все еще спит на своей кровати.

Инженер встал, подошел и склонился над этим жутким подменышем. Ему потребовалось целых полминуты, чтобы узнать в осунувшемся лице и белых волосах спящего юношу Стандифера.

Инженера охватил шок. Он положил руку на плечо секретаря.

– Стэндифер! – закричал он. – Стэндифер!

Поскольку Стэндифер не двигался, Петвик позвал профессора с нескрываемым ужасом в голосе. Старый ученый нервно вскочил.

– Что случилось?

– Вот, посмотри на этого юношу. Посмотрите, что произошло!

Ученый уставился со своей койки, протер глаза и всмотрелся.

– Это… это Стэндифер?

– Да.

– Что с ним случилось?

– Я не имею ни малейшего представления, профессор.

Ученый сунул ноги в тапочки и прошел через палатку. Сначала он осторожно потряс спящего, но постепенно делал это все более энергичнее, пока кроватка не заскрипела, и странная белая голова не покачнулась на надувной подушке.

– Стэндифер! Стэндифер!

Но юноша лежал неподвижно.

Он снял покрывала и простыню с молодого человека.

Стандифер лежал перед ними обнаженный на холодном утреннем воздухе. Его хилое тело выглядело синюшным. Вскоре на бедре его правой ноги Петвик заметил воспаленное пятно, похожее на сильный ожог.

Деметриович повернулся к своей аптечке и вручил Петвику пузырек с нашатырным спиртом, чтобы тот держал его под носом мальчика, пока он будет вводить раствор стрихнина в шприц. Мгновение спустя он ввел его в руку пациента.

Дрожь пробежала по Стэндиферу от мощного стимулятора. Его дыхание стало глубоким, и через некоторое время он открыл глаза. Он сонно посмотрел на двоих, склонившихся над ним, и через минуту прошептал:

– В чем дело?

– Как ты себя чувствуешь?

– Спать хочется. Но не пора ли вставать?

– Тебе больно… больно?

Секретарь закрыл глаза, очевидно, чтобы разобраться в своих чувствах.

– У меня болит голова. Моя… моя нога горит.

Он протянул руку и коснулся воспаленного места. По мере того как действие стрихнина усиливалось, юноша все больше приходил в себя, и на его лице было видно удивление его собственному состоянию. Он опустил больную ногу на пол и сел на край койки. Оба его спутника начали задавать вопросы.

Стэндифер понятия не имел, что с ним происходит. Он не ушиб ни голову, ни ногу. Насколько он помнил, ни ночью, ни в предыдущий день с ним ничего не случилось. Через некоторое время он вспомнил о продаже своих книг и вытащил из-под подушки золото, которое получил.

У Петвика мелькнула мысль, что Пабло Паска прокрался ночью и напал на спящего. Димитриевич взял кошель с золотом, осмотрел его, осторожно понюхал. Петвик наблюдал за ним с некоторым любопытством.

– Как ты нес это сюда вчера днем, Джеймс? – спросил старик.

Секретарь задумался.

– У себя в кармане.

– В правом кармане брюк?

Стандифер сделал движение , чтобы определить свои правую и левую стороны, и сказал:

– Да.

– Надень штаны.

Юноша так и сделал, осторожно двигая больной ногой внутри.

– Положи это золото себе в карман. Он попадает прямо на ожог?

Стэндифер съежился и вытащил металл как можно быстрее.

– Я вынужден это подтвердить.

Деметриович кивнул.

– И прошлой ночью ты спал с золотом под подушкой на всякий случай?

– Да.

– Тогда оно и сделало это, – поставил диагноз ученый.

– Но как золото может…

– Должно быть, это вещество каким-то образом отравлено. Я посмотрю, смогу ли я найти как.

Ученый подошел к столу, на котором лежали его химикаты и пробирки.

Для Петвика идея отравленного золота звучала скорее как экстравагантность Средневековья, чем реальность, происходящая в двадцатом веке. Инженер стоял у стола и наблюдал, как профессор проводит реакции на растительные и минеральные яды. Стандифер, прихрамывая, подошел к инженеру. В серебряной чаше спиртовой лампы юноша поймал свое отражение. Он наклонился и с любопытством посмотрел на крошечное изображение. Наконец он спросил:

– Петвик, что-то не так с моими волосами?

Тогда Петвик понял, что парень не знал, что его волосы стали белыми. И он обнаружил, к своему удивлению, что ему очень не хотелось рассказывать Стэндиферу. Он продолжал наблюдать за экспериментом, как будто не слышал.

Стандифер взял лампу и, поднеся ее к чаше поближе, получив хороший вид своей головы. Он издал слабый вздох и огляделся в поисках зеркала. В этот момент Деметриович взял единственное зеркало на столе, чтобы сконденсировать пар, выходящий из трубки. Старик быстро заговорил с инженером:

– Петвик, это самый хитроумный губительный удар, который когда-либо изобрели большевики.

– Что это?

– Я до сих пор не знаю, но они отравили это золото. Вероятно, они могли бы сделать то же самое с серебром. Это делает обращение денег смертельно опасным. Возможно, это приведет к тому, что драгоценные металлы будут удалены из обращения.

Инженер недоверчиво посмотрел на него.

– Это факт. Вы помните, как сообщение о молотом стекле в конфетах сократило потребление кондитерских изделий? Если организованная группа людей будет настойчиво отравлять каждую металлическую монету, проходящую через ее руки – кто будет обращаться с монетами? В итоге, джентльмены, – продолжил он, когда до него дошла грандиозность дела, – это расстроит всю нашу коммерческую систему. Это позволит демонетизировать золото. Неудивительно, что этот негодяй предложил нашему секретарю столько золота за одну или две книги. Он хотел протестировать свой товар.

Рука старика дрожала, когда он переливал синюю жидкость из одной пробирки в другую.

– Я вынужден верить, что в этой Долине Адской реки мы столкнулись с величайшим злобным гением, которого когда-либо создавало человечество.

– Зачем он хочет демонетизировать золото? – вставил Петвик.

– Это заставит человечество принять новый стандарт ценности и использовать искусственное средство обмена "трудочасы", возможно, само внедрение которого сделает больше для социализации мира, чем любая другая отдельная инновация.

Двое друзей стояли и с тревогой наблюдали за ним.

– Вы не можете найти, чем они это делают?

– Пока никаких следов. Кажется, это не поддается анализу.

– Обратите внимание, – заметил Петвик, – ваш электроскоп разряжен.

Деметриович взглянул электроскоп с золотыми лепестками и увидел, что они опали.

Внезапно встрял Стэндифер:

– Петвик, мои волосы белые? Это вещество сделало мои волосы белыми? – он схватил зеркало. – Смотрите! Смотрите! – воскликнул он криком нервного шока и глубоко уязвленного тщеславия.

Инженер повернулся с искренним сочувствием к секретарю, но, обернувшись, увидел человека, стоящего у входа и наблюдающего за происходящим с легкой улыбкой.

Инженер резко остановился, вытаращив глаза.

Незнакомец был индейцем среднего роста с ненормально развитой головой и густо накрашенным лицом. Он был одет в обычную рубашку и брюки чоло и по какой-то причине произвел на Петвика сильное впечатление похожести на Чезаре Руано. Почему он был похож на Чезаре, Петвик не смог сказать, даже после того, как внимательно осмотрел его. Судя по слегка ироническому выражению лица индейца, он, должно быть, наблюдал за учеными уже несколько минут.

Димитриович первым обрел самообладание.

– Вы тот самый человек, который дал нашему юноше это золото? – резко спросил он, указывая на металл, с которым он экспериментировал.

Нарисованный человек посмотрел на кучу.

– Я дал юноше немного золота за несколько книг, – признался он.

– Что ж, это золото, все верно, – отрезал Петвик.