– Майне Либлингскетце, – пробормотал задумчиво доктор, – у меня дома, тоже есть любимая кошечка, и она сейчас голодная…
Глава 2.
К парадному крыльцу подъехала дорогая карета, запряжённая тройкой холёных, белых лошадей. Весь дворовый люд сбежался смотреть, что за важная персона пожаловала в гости к ихнему барину.
Минька, сын звонаря, ловко пробился локтями сквозь толпу крестьян, подскочил к карете и дёрнул за ручку дверки. На ступеньку опустилась мужская нога, обутая в лаковую, чёрную туфель с большим бантом. Дальше показалась жирная голень, туго обтянутая белыми чулками. Выше колена виднелись бархатные панталоны, красивого тёмно – вишнёвого цвета. Затем появился и сам хозяин – высокий, грузный мужчина, с сытым холёным лицом, лет сорока на вид.
– Гутен таг! – заулыбался немец и вручил подростку серебряный рубль. – Данкешён!
Минька растерянно посмотрел на Ивана Савельевича, он явно не понял, что лопочет этот смешно одетый дядька.
– Благодари! Благодари, паршивец! – рассердился тот. – Целый рубль серебром получил за ни за что…
Мальчишка бухнулся на колени и начал целовать подол сюртука важного господина.
– Спасибо, Ваше Высочество! – громко выкрикнул он.
– Вот дурак и есть дурак! – барин схватил пацанёнка за шкирку и оттащил в сторону. – Какое он тебе, бестолочь, Высочество?! Уйди с глаз моих, не путайся под ногами…
Толпа крепостных стояла в сторонке, люди о чём – то шептались.
– А ну, все по домам! И чтоб ни – ни у меня, языками не трепать…
Недовольные крестьяне стали послушно расходиться.
– Здравствуйте, здравствуйте, Ваше Степенство, как мы рады! Проходите в дом, – помещик взял гостя под руку и повёл в парадную, – жена моя, Наталья Петровна, и стол накрыла…
– Я устать дорога… – пожаловался немец, – …ехать долго, кушать хочу!
– Конечно, конечно, – суетился хозяин, – сейчас сразу за стол и сядем! Да, снимите свои неудобные туфли, вот вам домашние, – на этих словах, он подал заморскому гостю, мягкие, кожаные чоботы на плоской подошве, – обувайтесь, Ваше Степенство, ноги – то и отдохнут…
– Я звать Мартин…Мартин Кёллер!.
– Ах, да, Мартин, – хлопнул себя по лбу Иван Савельевич, – вы же писали! А вот, и жёнушка моя…
В парадной появилась стройная молодая женщина, на вид не больше тридцати лет.
– Добрый день! – кокетливо улыбнулась она, протягивая руку для поцелуя. – Большая честь принимать такого знатного вельможу в нашем доме! Извольте пройти в столовую, отобедать…
Холёная рожа немца расплылась в сладострастной улыбке.
– Какой молодой, какой красивый и нежный дама! – и галантно поцеловав протянутую руку Натальи Петровны, он восхищённо произнёс, – русский женщин все такая прелестно?!
– Все Мартин, все… – барин раздражённо проталкивал гостя в столовую. Невооружённым глазом было видно, что он ревнует.
– Ваш жена словно дочь, медхен… – не унимался вражина.
«Вот порось жирный!» – разозлился помещик. «Чёрт бы тебя побрал, на чужих баб смотреть да заигрывать!»
Купец между тем, вцепившись в парчовый рукав модного платья Натальи Петровны, стал что – то шептать ей на ушко, та в ответ заливалась звонким смехом.
– Голубушка, вы заигрались и ведёте себя непристойно! Извольте лучше распорядиться, чтобы горячее подавали! – одарил муж гневным взглядом.
– Стол накрыт… – недовольно ответила жена и неохотно высвободила свой локоток, из цепких рук заморского гостя.
Наконец, все уселись за стол, уставленный разными явствами. Суп из куриных потрошков, баранья ножка, приготовленная на вертеле, домашний холодец, тут же запечённая картошечка, обильно политая маслом, два вида вина, блины с мёдом, шаньги с творогом. От такого изобилия, глаза Мартина полезли на лоб.
– Вы сказать, что Русь голод! – удивился он. – А тут…
– Ради такого гостя все остатки повынимали, последние запасы опустошили! – кокетничала и дальше хозяйка. – Вы кушайте, кушайте…
Упрашивать господина Кёллера долго не пришлось, ел он с большим аппетитом и громко чавкал. По рукавам дорогого камзола текло масло, его гладкая рожа раскраснелась то ли от выпитого, то ли от удовольствия общения с молодой барыней.
Иван Савельевич сидел хмурый, кусок в рот не лез. В голове его крутились мысли по поводу того, что он скажет жёнушке вечером. А уж, он устроит ей взбучку: «Вертихвостка! Вздумала при живом – то муже глазки строить. Позорит его перед немцем. Что этот верзила заморский подумает про баб русских?!»
От сытной еды и выпитого, Мартина сморило. Шутки его и любезности в сторону хозяйки дома, постепенно сошли на нет, и он запросил кофе.
Мужчины перебрались в кабинет. Устроившись поудобнее у камина, с чашкой ароматного кофе, они наконец – то заговорили о делах.
– Иван, я привезти много мука, пшено, – вельможа первым начал разговор, -привезти картофель, у вас звать – «яблоко чёрта»…
– Чёртово яблоко… – поправил барин.
– Пусть так! – у немца не было сил на спор, он совсем засоловел. – Привезти много семя морковь, лук много, фасоль…
– Что такое фасоль?!
– О, это вкусно, очень вкусно! Облизать палец! – заржал купец. – Так вы говорить?!
– Пальчики оближешь…
– Фасоль много людина кормить…сытно кормить, повозка ехать дорога…утром завтрак быть!
– Благодарствую! Разберёмся с вашей фасолью, что это такое и с чем её едят, – Иван Савельевич встал с кресла и поставил недопитую чашку с кофе на камин. Не любил он этот напиток! И как жёнушка не зудела над ухом, что вся Москва и Санкт – Петербург его пьёт, так и не смог привыкнуть к странному и горькому вкусу. – Наш договор помню – девка крепостная нужна!
– Три девка! – выпалил гость. – Три штуки девка нужна…
– Неее, батенька, на три мы не договаривались! – помещик покраснел от возмущения. – Как ты, дорогой мой человек, троих баб через границу провезёшь?! Тюрьмы моей хочешь?!
– Иван, кипятись мало…
– Что значит не кипятись?! Меня же царь – батюшка накажет! Не имею я право за границу крепостных продавать! – мужчина топнул ногой. – Да и потом, люди они, а не скоты, чтобы в штуках считать…
– Иван, надо спокойствие, ты горяч огонь как! – господин Кёллер кивнул головой в сторону камина. – Одна, карашо, по – твоему будь! – почему – то вдруг легко согласился он. – Девка красивый, девка молодой?!
– И молодая, и красивая, и дочь уважаемого человека, Царство ему Небесное! – перекрестился барин. – А чего это ты, Ваше Степенство, про красоту, да про молодость интересуешься?! Уж, не в полюбовки ли Любку готовишь?! Вроде помощницу по хозяйству просил, ааа?! – наседал он и дальше.
– На Русь все Иван задорны! – рассмеялся Мартин. – Ты мне девку продать, я хозяин! Хочу любовка, хочу помогайка…
– Не скот она… – Иван Савельевич нахмурил брови, – …а девица, с душою русской и характером своим! Пожалуй, забирай – ка ты, свою фасоль вместе с «яблоком чёрта» и катись восвояси! – совсем рассердился он, затем позвонил в колокольчик. Появился Петруша, служка по дому. – Приготовь его Степенству постель! Да распорядись, чтобы к утру лошади запряжены были и сытно накормлены…
Петруша молча кивнул головой, затем окинув немца недружелюбным взглядом, спросил:
– В комнате с печью стелить, али без печи?!
– Без печи, Петруша, без печи! – рассмеялся Иван Савельевич. – За что люблю тебя, друг мой, за смекалку твою…
«Помёрзни жирный порось! Будешь знать, как с жёнами чужими заигрывать, да девок русских хаить!»
– Иван, остынь! – залопотал заморский гость, до него наконец – то дошло, что собеседник и вправду злится. – Ушат вода холодная на голова твоя… – попытался он смягчить обстановку.
– Да что ты меня всё шутками, да прибаутками кормишь! – продолжал гневаться помещик. – Я тебе девку не на посмешище и поруганье отдаю! Отцу её обещал – жизнь сытую Любке сохранить! – на этих словах он резко развернулся и пошёл в другой угол кабинета. Бережно снял с полочки икону с изображением Богородицы и торжественно предстал перед господином Кёллером:
