— Прости, — смутилась Диана. — Я как-то не подумала, — обняла подругу. — Давай вместе почитаем?

— Давай, — кивала Леночка. — Ты вслух читай, а я буду слушать, — ложилась рядом с подругой, обнимала её одной рукой, стараясь не заслонять страницы открытой книги и… спустя несколько минут засыпала под тихий монотонный голос Дианы.

Диана откладывала книгу, осторожно тянулась к кнопке выключателя настольной лампы. Комната погружалась в темноту. Диана погружалась в собственные мысли.

Она думала о том, что было бы здорово, найдись для Леночки какая-то роль в Щелкунчике. Любая! Пусть самая маленькая! Они бегали бы на репетиции вместе. И Леночка, наконец-то получила бы возможность встретиться со «своим» Истоминым.

От проблем подруги мысли плавно перетекали к Сергею. Концентрировались на нём.

Диана была благодарна юноше за то, что он перестал акцентировать внимание на их родстве. Оставил в покое идею поспособствовать её встрече с Эльзой. С той женщиной, благодаря которой Диана, возможно, пришла в этот мир.

Сама Эльза не вызывала в Диане никаких эмоций. Абсолютно! Девушка даже не злилась и не обижалась на свою гипотетическую мать, хотя и не отрицала того, что поведи себя Истомина иначе, вызвала бы совсем другие чувства.

Оправданием тому, что Эльза не смогла увидеться с Дианой, могла послужить болезнь её мужа. Хотя, так себе оправдание. Если бы захотела — нашла бы время! Но она не захотела. А это значит, что не допускает даже мысли о своей вине перед дочерью. Да и не считает она Диану дочерью! Не чувствует перед нею никакой вины!

Чужой, посторонний человек. А какие чувства может вызвать посторонний, кроме равнодушия?

Именно равнодушие Диана усиленно культивировала в своем сознании. Считала, что так будет лучше для всех. И для неё самой в первую очередь.

Девушка, убедившись, что подруга крепко спит, перебиралась в свою постель. Смотрела, как над морем встает луна, натягивала на голову тонкое одеяло и пыталась уснуть. Завтра будет новый день. Новые занятия в танцклассе, давно ставшие совместными с юношами выпускного класса. Новые уроки в школе. Новая репетиция в театре.

«Вот было бы здорово, если бы Леночка влюбилась в какого-нибудь из партнеров по танцклассу», — мечтала Диана, — «и выбросила бы из головы Сергея!» — но понимала, что мечтам этим сбыться не суждено.

Снова вздыхала, уже погружаясь в сон и так и не разобравшись в том, что творится в её душе.

— Я сегодня задержусь, — сообщил Сергей Васильевич жене за завтраком. Перевел взгляд на сына, сидевшего за столом напротив него: — Ты, я думаю, отправишься вечером к своей зазнобе?

— Еще не решил, — Истомин-младший допивал маленькими глотками морковно-яблочный фрэш только что приготовленный матерью. — Если мне нужно быть дома — скажи.

— В принципе — нет, — пожал плечами отец. — Даже не понимаю, ради чего поинтересовался твоими планами на сегодня.

— Может, хотел о чем-то поговорить? — Сергей обеспокоенно всматривался в лицо Истомина-старшего. — Ты, пап, как себя чувствуешь? И куда собрался вечером?

— Да, — кивнул Сергей Васильевич, — нам нужно поговорить. У меня есть для тебя подарок. Сюрприз, — усмехнулся. — Но вручение оного не к спеху, так что ломать ради этого планы не стоит.

Сергей продолжал смотреть на отца, словно ожидая продолжения.

— Да нормально я себя чувствую! — рассмеялся. Весело и звонко. Как когда-то. Еще до встречи с Дианой. До ссор в семье. До болезни. Продолжил: — Настаивает на личной встрече один из кандидатов в губернаторы. Пытался сподвигнуть на продвижение его персоны еще во время приема в мэрии. Но что-то меня остановило от немедленного ответа. Гассерт настоял на личной встрече, которая и запланирована на сегодняшний вечер.

— Как ты сказал, папа? Гассерт? — Сергей вспомнил необычную фамилию.

— Да, — кивнул отец, — Гассерт Алексей Викторович. Только не говори, что знаком с этим скользким типом.

— Похоже, что знаком, — пробормотал Сергей. Быстро вышел из столовой, чтобы уже через полминуты вернуться, держа в руке визитную карточку, врученную ему однажды утром мужчиной, который заставил Звездинскую ехать посреди ночи в училище, а потом — на детдомовскую дачу. Протянул карточку отцу: — Это он?

— Думаю, что он, — Истомин-старший удивленно рассматривал белый глянцевый прямоугольник с золотыми буквами имени: — Откуда ты его знаешь?

Эльза напряжено замерла на стуле, словно в ожидании неприятных новостей. Сергей посмотрел на мать. Перевел взгляд на отца:

— Не важно, — мазнул рукой, постаравшись вложить в жест пренебрежение к происходящему. — Я потом тебе расскажу.

— Как знаешь, — Сергей Васильевич протянул карточку сыну. — Мне пора, спросил, как всегда: — Тебя куда-то подбросить?

— Нет, — покачал головой Истомин-младший.

— Тогда — до вечера, — вышел из-за стола.

— Я проведу, — Эльза вскочила следом.

— Заканчивай завтрак, — сухо ответил муж. — Я ведь не в маразме и дверь в квартире способен найти сам.

— Кто этот Гассерт? — Эльза помешивала ложечкой чай с лимоном.

— Так, — пробормотал Сергей. — Знакомый один.

— Какой знакомый? — не отставала Эльза.

— Не важно, — сын собрался последовать примеру отца и покинуть столовую.

— Что значит — не важно?! — голос Истоминой зазвенел от обиды. — Почему вы оба, и ты, и твой отец, так со мной разговариваете?! Почему вы так изменились после того, как в нашу жизнь вторглась эта чертова девка?! Эта Диана! Чтоб ей пусто было!

— Мама! Прекрати! Не начинай! — Сергей вскочил, опрокинув стакан с недопитым фрэшем. — Иначе я уйду из дома!

— Да что ты говоришь?! — отчего-то развеселилась Эльза. — И куда, позволь полюбопытствовать? В квартирку, что папочка купил за моей спиной? И сидите тут, делаете из меня дурочку! Думаете, мне трудно найти документы в собственном доме?!

— Мама, какая квартирка? — Сергей снова сел за стол. — О чем ты говоришь? Кто делает из тебя дурочку?

— Так ты что, и в самом деле ничего не знаешь? — прикусила губу Эльза.

Сергей покачал головой.

— Несколько дней назад я убирала в отцовском кабинете. Решила навести порядок в секретере, — недовольно поморщилась, увидев, как рот сына искривила скептическая усмешка. — Вобщем, нашла я документы на покупку квартиры на твое имя.

— Я не знал, — лицо Сергея выражало такую растерянность, что Эльза ему сразу поверила.

— Теперь знаешь, — пожала плечами. — Только что это меняет? Ты собираешься уйти из дома?

— Пока не собирался, — Сергей о чем-то напряженно думал. — И как поступлю — во многом зависит от тебя, мама.

— Не смей ставить мне ультиматум! — взвилась Эльза. — Я посвятила жизнь тебе и твоему отцу!

— Я знаю, — вздохнул, поднимаясь. — Но ты все-таки подумай о том, что делаешь, — направился к выходу из столовой.

— Куда ты?! — мать не считала разговор законченным.

— Как куда? — удивился. — В девять репетиция. Как ты помнишь, я — танцовщик! И мне пора быть в театре, — вышел, тихо притворив за собой дверь.

Эльза разрыдалась, уронив голову на скрещенные руки.

«Лучше бы я тебя удавила на той вокзальной скамейке!» — думала о дочери. — «Лучше бы ты умерла и никогда не возникла в нашей жизни! Все беды от тебя!» — окропила запястья слезами.

Сергей быстро шел по улице, поёживаясь от прохлады.

Вторая половина октября была на удивление солнечной, но в воздухе уже стоял запах увядания и сырость грядущих обложных дождей. Пахло хризантемами, высаженными на клумбах у домов, и, отчего-то, грибами.

Юноша понял, какой сюрприз, какой подарок приготовил для него отец.

Конечно, нужно будет постараться изобразить радость, когда папа сам расскажет ему об этом.

Конечно, было бы лучше узнать о подарке от него самого, а не вот так, понимая, что мама рылась в документах отца.

Но ничего не поделаешь.

Пока пусть все остается как есть.